Северная сага. Лесной Кот

Этот был не чета первым двум, успел вскочить, выхватить меч, отпрыгнуть на пару метров назад и приготовиться к отражению моей атаки. Я оценил снаряжение и сноровку противника, поэтому сразу на него не кинулся, по пути чуть притормозив у стоящего на коленях парня и резанув по веревкам, стягивавшим его руки, заточенной стороной сулицы, освобождая его от пут.
– Помогай, парень! – крикнул я, видя, что тот в состоянии нормально двигаться.
Обойдя встающего на ноги парня слева, я выскочил на противника, по всей видимости главаря шайки, судя по его богатому снаряжению. Самым неприятным было то, что от причала, побросав все тюки, к нам бежали еще шестеро кожаных уродов. Чтобы встретить их достойно, мне нужно было завалить главаря за пару секунд. Здесь я церемониться не стал, а провел удар мечом, целясь ему куда-то в живот, который он конечно же парировал, но не учел, что в моей левой руке была сулица, которой я, без замаха, просто ткнул ему в глаз и тут же выдернул обратно.
Повезло, что у остальных разбойников было только два копья на всех. Не добежав метров двадцать, один из них решил метнуть копье в меня, и я умудрился перехватить его в полете и тут же вернуть обратно, причем во второго копьеносца, уже изготовившегося к броску. Попал ему в живот, сочно так, с громким чавкающим звуком. Он согнулся, хватаясь руками за древко торчащего копья и дико крича, и вышел из игры. Надо отдать должное моим реконструкторским тренировкам, когда мы метали друг в друга копья и перехватывали их в полете, отправляя обратно в противника, причем все это происходило в сближении на бегу, так что такие вещи я люблю и умею, что меня и спасло сейчас.
Боковым зрением я уловил движение и заметил, что спасенный мной парень также ловко бросил трофейное копье в набегающих врагов и поразил в грудь еще одного кожаного упыря. В руке парня оставался длинный тесак, тоже трофейный. Осталось четверо противников, которые притормозили перед нами и создали что-то вроде полукруга, готовясь к нападению. Трое из них были вооружены нормальными мечами, четвертый был с тесаком попроще, вроде того, с которым был мой союзник.
– Ver thik, her ek kom! – снова заорал я, помня, какой эффект произвел в первый раз, и не ошибся.
Тряхануло их знатно, сразу видно было, что боевой настрой совсем пропал. Чтобы не терять преимущества, произведенного моим боевым кличем, я рванул вперед и махнул сулицей поперек на уровне шей противников, туда и обратно. Удачно, вспорол горло сразу двоим кожаным, которые булькая кровью и хрипя, повалились на спины. Третьего противника достал мой союзник, удачно рубанув понизу и вспоров тому бедро, из которого фонтаном хлынула кровь. Этот тоже не жилец. Последний враг, глядя на то, что стало с его соратниками за каких-то несколько секунд, просто отбросил меч и плюхнулся на колени, вереща что-то на своем языке. Ну, собственно, понятно, что – просил пощадить его.
Я огляделся по сторонам и противников больше не заметил. Зато заметил, как две женщины хлопотали около лежащего мужика, которого я наблюдал из леса, пришедшего в себя, а остальные с остервенением пинали уже связанных (и когда успели?) моих первых противников, кажется, даже не очнувшихся.
– Успокой их, – сказал я парню, смотрящему на меня круглыми глазами. – Эти еще нужны для допроса! А то бабы их порвут.
Парень тут же крикнул бабам прекратить избиение, причем его язык я понял прекрасно, было сказано по-русски, хотя и слегка непривычными для меня фразами. Потом он развернулся ко мне и сказал:
– Спасибо за помощь, нурманн, не знаю твоего имени! Я – Варяжко, сын десятника Доброги.
 
Глава 4
 
В голове моей… опилки, да-да-да… Деревня… Лодка со щитами, похожая на драккар… Убийцы в костюмах викингов… Бабы в костюмах, хм, баб… Сын десятника… Куча трупов вокруг…
Похоже, что я, все-таки, попал. Ну вот не зря такие ощущения были неправильные. Ладно, пора представиться, а то невежливо как-то, Варяжко ждет, что я отвечу.
– Я Хельги Скогатт, Олег Лесной Кот по-вашему, – эх, была не была. – Но я нурманн только наполовину, мой отец, тоже Хельги, был варягом, а мать – нурманнка. Долго жил у нурманнов.
 
Варяжко понимающе кивнул.
– Тогда понятно, почему так чудно́ говоришь. Будь моим гостем и другом, Хельги Хельгисон Скогатт! – и поклонился в пояс.
– Спасибо, Варяжко! Буду твоим гостем, и ты будь мне другом! – я поклонился в ответ, надо привыкать играть по местным правилам. – Расскажи теперь, кто эти люди и что здесь произошло?
– Пойдем к отцу, вместе поговорим, – Варяжко указал на очнувшегося мужика, который встал уже на ноги с помощью женщин.
Мы подошли и представились друг другу. Мужика звали Доброгой. На вид ему было лет тридцать пять – сорок, был он среднего роста, атлетического телосложения, бородатый, волосы тоже светлые, длинные, перехваченные кожаной лентой. Он рассказал, что после тяжелого ранения ноги, полученного в крупной битве с лесовиками-весянами, его, во главе большого десятка, сюда, в эту деревеньку, поставил ладожский князь, для охраны рубежей княжества.
– Где же твои люди, Доброга?
Доброга вздохнул и махнул рукой.
– Не ждали мы, что кто-то сюда заявится так рано, только недавно снег сошел и лед, в лесу еще сугробы не стаяли, а эти уже грабить пришли. Вои-то мои с холопами на охоту ушли, да на болото за железной рудой. Будем железо добывать, кузницу поставим скоро.
– Кто они? – указал я на пленных.
– Эсты, кто ж еще. Рабов набрать пришли, похоже.
Я показал рукой на убитого копьем паренька и осторожно спросил, кто он.
– Глухарь это, холоп мой. Жалко паренька, смышленый был, я его на зимнем торгу в Ладоге купил, – вздохнул Доброга.
Теперь мне стало понятно, почему никто из женщин по нему не плакал, спокойно отнеслись к его смерти. Ну, убили раба и что? Убыток, да и только…
– Ладно, Доброга, давай теперь убитых приберем, добычу посмотрим, а потом пленников допросим. Запереть бы их пока надо где-нибудь.
– Это мы мигом! Варяжко, давай пленников раздень до нательных рубах и портков, да в сарае запри. Да свяжи покрепче!
Под нашим присмотром Варяжко сноровисто раздел троих выживших эстов, связал заново по рукам и ногам, и пинками загнал в небольшой дровяной сарайчик.
– Ловок ты с оружием обращаться, Хельги Скогатт, да только, как я погляжу, меч твой тупой совсем. Как же так? – Доброга оказался очень глазастым.
– Так получилось, не доделан меч еще, – буркнул я. – Вот разгребем дела и займусь сразу.
– Сам, что ли, доводить будешь? В кузнечном деле разбираешься? А то могу подсобить, кузнец есть у меня хороший, да и сам кое-что умею, – Доброга вопросительно посмотрел на меня.
– Спасибо, позже займемся, я тоже немного умею по кузнечному ремеслу. Да и только заточить его как следует надо, так-то готов меч. Сначала добычу посмотрим и пленников разговорим.
Доброга кивнул в ответ.
– Трофеи все твои, спасибо тебе, Хельги Скогатт, крепко выручил! Пропали бы мы все тут, меня бы порешили, а Варяжку с бабами да детками в полон бы увели.
– Все, что у вас выгребли, себе оставь, не мое это. Да и эстов двоих сын твой зарубил, так что ему тоже причитается. Даже не спорь! – повысил я голос, видя, что Доброга собирается возразить. – Смелый воин у тебя вырос, Доброга!
– Воин! – хмыкнул десятник. – Отрок он покуда, неопоясан еще. А то, что смелый – то правда. Только думает пока мало, все больше руками помахать горазд.
– Ничего, научится, молодость быстро проходит.
– Так может ты его и поучишь искусству воинскому? Ты-то, я смотрю, опытен в бою, ловок да умел. Возьмешь сына моего в обучение?
Краем глаза я заметил, что подошедший к нам Варяжко, аж слюни пустил и щенячьи глаза сделал. О как! Так сразу и в обучение?
– Ты же меня совсем не знаешь, Доброга! Сразу готов мне сына доверить?
– Все что нужно, я уже узнал, остальное ты сам расскажешь, если захочешь. Вижу, что ты добрый человек, зла в тебе нет, за Правду сразу в бой кинулся, чтобы нас выручить. Да против такой силищи, не побоялся. И не сдуру, а умело. Хорошим наставником будешь. Возьми его, не пожалеешь. Я его всему, что сам знаю, научил уже.