Вечер медведя (ЛП)

Выражение лица Донала стало мрачным.
Лунное затмение? Когда холодок пробежал по его спине и напряг мышцы, Бен поднялся.
Эмма испуганно уставилась на него.
— Дорогая… — Бен смягчил свой голос. — Ты так и не сказала мне, что тебя укусило.
— Адский пес. — Она заметно вздрогнула. — Я знаю все старые легенды, но почему-то мне казалось, что это миф. Но это не так. Это… существо… было именно таким ужасным, как рассказывают истории.
Донал хмыкнул.
— Неудивительно, что здесь так много повреждений.
— Клянусь рогами Херне, как ты выжила? — Эта маленькая самка пережила адского пса? Смерть была бы наименьшим злом из того, что могло сделать это существо, будь у него такая возможность. Пытки, изнасилования…
Донал бросил на него предостерегающий взгляд, прежде чем сказать Эмме:
— Мне нужно очистить рану, прежде чем я смогу исцелить ее. Крем, который я использовал, немного заглушит боль, но все равно будет чертовски больно.
Она вся напряглась.
— Ладно.
Побывав в качестве пациента целителя не единожды, Бен понимал, что даже этому храброму медвежонку будет трудно удержаться на месте. Он придвинул свой стул к противоположной стороне кровати от целителя, оперся предплечьем на левую ногу Эммы и сжал ее правое колено над раной. Его левая рука была свободна, чтобы удержать все остальное.
Она посмотрела на его приготовления и с трудом сглотнула.
— Теперь расслабься. — Бен похлопал ее по бедру. — Пока Донал будет тыкать в тебя пальцами, почему бы тебе не рассказать нам всю историю целиком?
Донал наполнил огромный шприц стерильным физраствором и постелил на кровать кучу полотенец. Затем он начал впрыскивать жидкость в зияющую плоть, чтобы смыть песок.
Бен поморщился. На фоне разорванных тканей мощная струя, вероятно, ощущалась как нападение с помощью пожарного шланга, поливающего кипящей водой.
Руки Эммы сжались в кулаки. Она вздрогнула и разжала свои сломанные пальцы.
— Расскажи, медвежонок. — Бен выдержал ее пристальный взгляд. — Что случилось той ночью?
— Я… я услышала крики из человеческого лагеря. Там были дети, и я… — Она заскулила от боли, когда Донал пинцетом извлекал из нее неподатливые обломки.
— Человеческий палаточный лагерь? Ты отправилась спасать людей? — Это не то, как поступило бы большинство оборотней, если только люди не были их друзьями.
— Там были дети. При других обстоятельствах я могла бы убежать. Но адская гончая погналась за детенышами, и я на неё напала.
— В медвежьей форме? — спросил Донал, не поднимая головы.
Она кивнула.
— Мои когти даже не проникли внутрь. Это…
— Броня. — Бен уверен, что царапал своими когтями достаточное количество гребанных демонов, чтобы понять, что она, должно быть, чувствовала. — Пуленепробиваемая, ноженепробиваемая, когтенепробиваемая.
— Да. Очень. Я ударила достаточно сильно, чтобы отвлечь его внимание от детей, но он… укусил меня. — Она указала на свою ногу.
— Большинство оборотней, столкнувшихся с адским псом, умирают в считанные секунды.
Комментарий Бена вызвал недовольный взгляд Донала. Хорошо. Он не был чертовым дипломатом.
Хорошенькая медведица даже фыркнула от смеха — а потом ахнула, когда пинцет Донала вонзился еще глубже.
Бен придавил ее ногу, чтобы она не двигалась, и взял ее здоровую руку своей свободной рукой.
— Сожми, женщина. — У нее была хорошая сильная хватка. — И как же тебе удалось сбежать?
— Я пыталась высвободиться, но ничего не вышло. Только когда я ткнула его когтем в глаз.
— Клянусь Богом, ты отлично справилась. Я очень впечатлен. — Один на один, даже кахир редко выживал против адского пса. — Он убежал?
Она кивнула.
— Но травмы уже были нанесены.
— Я собираюсь исправить этот непорядок, — быстро сказал Донал. — Но у тебя останется шрам. И хотя я могу поставить кости на место и начать исцеление, тебе понадобится время, чтобы восстановить силы. Понадобится время, чтобы можно было снова вставать на ногу.
— Что?
Донал не обратил на нее внимания и продолжил.
— Я надену тебе бандаж. Потом, когда я скажу тебе, что все в порядке, ты сможешь ходить с тростью. И как только исцеление будет завершено, ты даже хромать не будешь.
 
Ее лицо стало еще бледнее.
— Но у меня нет… как… то есть я не могу здесь оставаться.
— Даже не думай спорить. — Он взглянул на Бена. — Я хочу, чтобы ты взял ее за колено одной рукой и потянул за лодыжку. Медленно и прямо, пока я не скажу «стоп».
Стоя в ногах кровати, Бен обхватил левой рукой ее бедро, а правой обхватил лодыжку. Он медленно потянул ее, благодарный за дополнительную силу, данную кахиру.
Когда Донал положил руки по обе стороны от ее раны, используя свою силу, чтобы ослабить ее скованные мышцы, Бен продолжил растягивание. Выступающая часть кости скользнула под кожу.
— Подожди, Бен, — пробормотал Донал. — Его пальцы прошлись по внешней стороне ее ноги, выравнивая кости, прежде чем он погрузился в рану.
Эмма резко вскрикнула и дернулась, но Бен не позволил ноге шевельнуться. Через секунду она снова взяла себя в руки и замерла совершенно неподвижно. По ее бледному лицу текли слезы. Храбрая самка.
— Полегче, медленнее, — приказал Донал, и Бен подчинился.
Донал положил одну руку на эту область, закрыв глаза.
— Да, осколки находятся в нужных местах. — Он наклонил голову, положив руки по обе стороны раны, и плоть начала заполняться. Закрываясь.
Через несколько минут Донал поднял голову. Лицо его было мокрым от пота, а серебристые глаза утратили свой блеск.
— Теперь ты можешь отпустить, кахир.
С явным неудовольствием целитель изучал хрупкую розовую ткань, покрывающую это место. Бен знал, что останутся шрамы.
— Я мог бы сделать это лучше, если бы увидел тебя сразу же, — пробормотал Донал.
Эмма посмотрела на него и отвернулась.
Почему у нее не было никого, кто мог ей помочь?
— Не обращай внимания на Донала, Эмма. Он может быть сварливее, чем изголодавшийся после зимы барсук. — Бен подмигнул. Он подтолкнул лекаря вниз, на пустой стул. — Сиди. Я схожу за бандажом для ног, который ты принес.
Когда Донал опустился в кресло, Бен с благодарностью покинул комнату, желая успокоить нервы. При виде женщины, страдающей от боли, ему захотелось впасть в неистовство гризли.
Она вела себя гораздо лучше, чем он. Клянусь Богом, она была храброй.
Но также была и загадкой. Почему она была одна в лесу? Почему никто не сообщил о ее исчезновении? Где же ее соплеменники?
Он потер шею и побежал вниз по лестнице. Хорошо, что она на какое-то время останется, и он постарается все разузнать о ней.
  
Глава 6
 
На полпути в ванную — а там было зеркало — Эмма оперлась на спинку крепкого деревянного стула, снова толкнула его вперед и прыгнула на одной ноге. Каждый глухой удар, казалось, эхом разносился по дому.
Она остановилась и прислушалась. Только тишина достигла ее слуха.
Полчаса назад Бен проверил, есть ли у нее еда и вода, и убедился, что отвратительный комод стоит рядом с кроватью. Он ушел за продуктами, но слишком скоро вернется домой. Это был ее единственный шанс.
О, богиня, как ей больно. Каждый прыжок сотрясал ее ногу так сильно, что ее стиснутые зубы, вероятно, вот-вот сломаются.
Но так было даже лучше. Действительно. Сегодня ее нога только пульсировала, как будто карлик колотил по ране гигантским молотом. Неудобно, да, но гораздо более терпимее, чем когда ее воображаемый мучитель использовал нож.
Она вздохнула. Неужели боль не может прекратиться? Хотя бы ненадолго, чтобы она могла отдохнуть?
Перелом. Очень мило, Эмма.
Она закатила глаза к потолку. Когда-то она любила играть словами. Но только в одиночестве. Ее мать считала, что ребенок должен молчать. Очень, очень тихо. Более того, когда ей было позволено говорить, ее манеры должны были быть безупречными. Она слегка улыбнулась. Обучение ее матери было достаточно эффективным, чтобы мастер-бард дразнил Эмму за то, что она слишком застенчива и сдержанна. Эти черты не были присущи бардам. Теперь же она настолько отвыкла находиться среди людей, что говорить вслух вообще было трудно.