Восстание святого (ЛП)

Я протянул руки, когда Елена подошла к нам, и нахмурился, увидев порез на ее губе.
— Что случилось?
Она тепло улыбнулась.
— Простое недоразумение.
Я бросил взгляд на Милу, прекрасно понимая, что это ее рук дело. Но времени на расследование не было, и я поцеловал Елену в щеку.
— Ты проделала потрясающую работу, тетя Елена.
— Спасибо, Марчелло.
Я посмотрел на женщину с вызывающим взглядом, которая, казалось, была в нескольких секундах от того, чтобы убежать в другом направлении. Я взял черный плащ, который держала Елена, и обошел вокруг, чтобы встать позади Милы. Я держал плащ, пока она неохотно натягивала его. Наклонившись ближе, я поднес руки к ее рукам.
— Должен сказать, ты хорошо держишься.
Она оглянулась через плечо.
— Думаешь, если я оденусь в эту дорогую одежду и скрою лицо огромной шляпой, я не буду кричать во все горло, как только мы выйдем из лифта?
Мои пальцы впились в ее плечи, и она задохнулась от моей карающей хватки.
— Я могу гарантировать, что ты не будешь такой глупой.
Она подняла бровь.
— Да? Почему?
Я отпустил ее плечи и встал перед ней, возвышаясь над ней, заставляя ее выгибать шею, чтобы она могла смотреть мне в глаза.
— Потому что ты видела, что я сделал с твоим другом.
Ее лицо побледнело, и я потянулся за спину, достал пистолет и держал его перед ней, проводя дулом по ее лицу — тонкое напоминание о том, на что я способен.
— Если ты закричишь или пошевелишься, кроме шагов на этих туфлях на каблуках, пока мы будем выходить отсюда, я без колебаний нажму на курок.
— Я не боюсь умереть, — прорычала она.
— О, я не стану тебя убивать. Ты слишком ценна для меня. Но в этом отеле есть много бесполезных для меня людей, чью кровь я не прочь пролить. — Я придвинулся ближе. — Сможешь ли ты справиться с тем, чтобы быть ответственной за массовое убийство, Мила?
Длинные ресницы, обрамляющие большие зеленые глаза, несколько раз дрогнули, пока я не отвел взгляд. Каменное выражение лица, которое она так отчаянно пыталась сохранить, дрогнуло, и нижняя губа затряслась. Страх. Вот что это было. Вот что я увидел, стоя так близко к ней. Хорошо. Именно этот страх поможет ей пережить все, что должно произойти.
Я спрятал пистолет обратно под куртку.
— На нижнем этаже будет кровавая бойня, прежде чем ты сможешь добраться до золотых вращающихся дверей.
Выражение ее лица изменилось.
— Ты блефуешь.
— Ты уверена, что хочешь рискнуть? Там внизу много невинных людей, которые не имеют никакого отношения к нашему бизнесу.
— Я тоже не имею никакого отношения к твоему гребаному бизнесу.
Я улыбнулся.
— Ты не можешь быть более неправой.
— Сэр, — вмешался Джеймс, — все готово. Нам пора уходить.
Я усмехнулся.
— Готова ли ты стать частью моего мира, principessa perduta (итал. Потерянная принцесса)?
4
МИЛА
В его глазах не было ничего. Никаких эмоций. Никаких чувств. Ничего. Даже ярости не было. Абсолютная черная пустота. Равнодушие, которое гораздо хуже ненависти. Было так легко понять, что он из тех, кому плевать на тех, кому он причиняет боль, лишь бы получить то, что он хочет. А я явно была тем, чего он хотел.
— Так что же это будет, Мила? Будешь ли ты рисковать жизнями других ради собственной свободы? — Ухмылка на его лице подсказала мне, что он уже знает мой ответ. Он уже знал, что я не позволю никому пострадать из-за меня.
— Нет. — Это слово обожгло мне язык, а высокомерная ухмылка на его лице стала еще шире.
— Хорошо.
Елена нежно обхватила мой локоть, когда дверь лифта открылась. Когда мы вошли внутрь, я была уверена, что мои ноги подкосятся под меня, а тело ослабнет и онемеет. Никогда в жизни я не испытывала такого ужаса. Даже в те дни, когда я входила в новые дома, не представляя, в какой ад попаду.
— Дыши, Мила, — прошептала Елена, когда мы расположились у задней стенки лифта. Почему эта женщина так беспокоится, ведь она явно была частью всего этого?
 
Сэйнт, Джеймс и еще двое мужчин шагнули перед нами, и дверь со звоном закрылась.
— Всегда держи голову опущенной. — Сэйнт не поворачивался ко мне, пока говорил. — Ни с кем не переглядывайся и обязательно держись рядом с Еленой. Понятно?
Я пожевала внутреннюю сторону щеки, мое нутро было слишком тяжелым, а разум слишком суматошным, чтобы ответить.
— Ты поняла, Мила?
Елена крепче сжала мою руку, бросив на меня предостерегающий взгляд.
— Да, — задохнулась я, после чего глубоко вздохнула.
Я смотрела, как загораются цифры на боковой панели, пока лифт двигался вниз. С каждым пройденным этажом мое сердце билось все быстрее, а дыхание становилось все более учащенным и поверхностным. На шее выступили бисеринки пота, во рту пересохло от страха, жажда разгорелась до такой степени, что в горле запершило.
Пока Сэйнт и двое его людей закрывали нас сзади своими высокими фигурами и широкими плечами, я наблюдала за ним, стоящим в дорогом костюме. Уверенность, которую он излучал, сила, которую он излучал, делали атмосферу густой и угрожающей. Все, о чем я могла думать, это о том, как отчаянно я хочу сбежать, убежать и попытаться спастись от того, что он задумал для меня.
Сердце колотилось о ребра, в ушах пульсировал адреналин. Пот струйками стекал по позвоночнику, но кожа была ледяной. Нас было всего пять человек в лифте грузоподъемностью две тонны, но каждый мой вздох застревал в горле, словно мне не хватало воздуха для нормального дыхания.
Лифт звякнул, и дверь открылась. Но это был не этаж, ведущий в фойе отеля.
Сэйнт повернулся вполоборота и поймал мой взгляд. Мои губы разошлись, когда его рука зацепилась за мое бедро, и никто больше не заметил, как он крепко сжал меня чуть выше тазобедренной кости, боль пронеслась по моей талии и пронзила кожу.
— Голову. Вниз. — Он легонько подтолкнул меня ближе, и только край моей шляпы защитил меня от его изнурительного взгляда, скрыв страх в моих глазах. — Не надо. Не испытывай меня. — Его предупреждение было жестким и пугающим, и я повиновалась, опустив голову так, что подбородок почти коснулся груди. Он не отпустил мое бедро, его жестокое прикосновение задержалось еще на несколько секунд. Для других мы, наверное, показались бы двумя влюбленными: типа любящий мужчина наклоняется, чтобы прошептать своей женщине ласковые слова, а не похититель, шепчущий угрозы и требования на ухо своей жертве.
Только когда Джеймс начал двигаться, Сэйнт убрал руку с моего бока. И только тогда мне удалось сделать вдох.
Рука Елены оставалась на моем локте, пока она вела меня. Мы шли быстро, почти так же быстро, как билось мое сердце. Никто не произносил ни слова, и мои чувства заработали на полную катушку. Обоняние. Слух. Зрение. Даже вкус.
Я чувствовала цитрусовый аромат чистого ковра, по которому ступали мои каблуки, видела крошечные грязные пятна, которые, казалось бы, не должны быть в таком грандиозном отеле, как этот. Я слышала звонки телефонов и шаги людей вокруг нас. Я почувствовала металлический привкус крови, прикусив язык, отчаянно пытаясь преодолеть парализующий страх.
Заскрипели петли, и ковер под нами исчез, когда мы ступили на кафельный пол перед спуском по лестнице. У меня затекли ноги. Я не привыкла носить каблуки, а на лестнице было сложнее удерживать равновесие. Но Елена ни на секунду не отпускала мою руку, поддерживая меня и оставаясь рядом со мной.
Звук наших торопливых шагов был как эхо, напоминающее о том, как ужасен каждый миг. Мы остановились, и на секунду я забыла о его наставлениях и предупреждении не опускать голову.
Я подняла голову и увидела, как Джеймс открывает серую двустворчатую дверь, но в этот же момент Сэйнт оглянулся на меня. Я увидела гнев в его глазах, прежде чем он открыл рот.
— Что, блядь, я тебе говорил о том, чтобы не поднимать головы?