Ты за моей спиной (СИ)

Нет, это сплошное безумие. Иначе не назвать. Мое тело начинает бунтовать, требовать всего того, что может дать мне любимый мужчина.
Кружка исчезает из моих слабеющих пальцев свободной руки, не взятой в плен мужским ртом.
Я тянусь ближе к Феде. Понимаю, что приличные девочки так не ведут себя. Не влезают на мужские колени и, уж тем более, не прижимаются к обалденно красивому накаченному торсу.
Белый вправду очень красивый. Теперь мне даже смешно от того, что я когда-то считала его уродливым.
– Есть кто дома? А я вам пирогов принесла! – голос Клавдии Романовны настигает нас, когда я уже почти прижалась ртом к приоткрытым губам Феди.
Белый что-то бормочет. Но из-за колотящегося в ушах пульса я не разбираю его слов.
Первым порывом – хочется отстраниться от Феди, сесть так, чтобы не было заметно мое состояние, крайне развратное, нимфоманское, не иначе.
Но твердая рука любимого держит меня крепко, притягивает мою голову к мужскому плечу.
– Мы здесь! – громко говорит Федя, целует меня в кончик носа, – Как раз чай пьем.
Клавдия Романовна, раскрасневшаяся, после улицы, входит в комнату. Вижу приветливую улыбку на ее лице. Слегка смущаюсь, ведь мне кажется, что все мои эмоции написаны на лице.
– Как ты, ласточка моя? – заговаривает Клавдия Романовна, когда я все-таки пытаюсь подняться с колен Феди, но он лишь сильнее укутывает меня в плед.
– Все хорошо. Спасибо большое, Клавдия Романовна, кажется, я уже совсем здорова, – отчитываюсь я, вздыхаю, потому что бороться с Белым бесполезно, все равно не отпустит.
– Ну вот и славно, – с улыбкой кивает мама Феди, – пойду на стол накрою, пока пироги не остыли.
– Я помогу! – пытаюсь вновь подняться с колен любимого.
Удивительно, но Федя меня отпускает, пусть нехотя. И эта неохота читается на его лице.
Улыбаюсь, легко касаюсь гладко выбритой щеки. Такой Федя мне тоже до одури нравится, без единой щетинки на лице.
Поднимаясь, слегка пошатываюсь. Пусть я и чувствую себя гораздо лучше, а слабость все равно еще есть. Слегка кружится голова, но я продолжаю улыбаться Белому.
– Не пойдет, – хмурится Федя, возвращает меня на диван, укрывает пледом, – вы обе сидите тут, а я соображу на стол. Будет готово – позову.
Белый говорит тоном, не терпящим возражений. У меня не остается иного выбора, кроме как подчиниться. Спорить с Федей невозможно.
– Хотела сказать тебе кое-что, ласточка моя, пока Федя не слышит, – заговаривает вдруг мама, когда мы остаемся наедине.
– Федя все слышит! – раздается ворчливый голос из коридора.
– Все равно скажу, – упрямо возражает Клавдия Романовна и подмигивает мне, а после, чуть тише, произносит: – Мужикам о таком не скажешь. Особенно Федьке. Упрямый, как черт.
Я улыбаюсь, потому что слова матушки Федора очень правдивы.
– Так вот, – вновь негромко заговаривает Клавдия Романовна, – у меня годы уже не те. А очень уж хочется с внуками понянчится, на руках подержать. Сейчас ведь молодежь совсем другая. Ждут чего-то. То работа у них, то карьера. Ты не подумай, Надиюшенька, я не лезу к вам. Не учу, как надо жить. Это так, просьба моя к тебе, женская. Я помогать буду. Пусть не все помню, но с карапузом справимся. Ты за это можешь быть спокойна, ласточка моя.
– Клавдия Романовна..., – выдыхаю я, опешив.
– С этим все ясно, мам, – раздается хмурый голос Белого за моей спиной, а в следующий миг чувствую, как любимый подходит ближе, упирается руками в спинку дивана прямо над моей головой и добавляет: – а почему «ласточка»?
– Ну ты посмотри на девочку, Федя, – улыбается Клавдия Романовна, – чернявенькая, крохотная, глазенки вон какие. И потом, в доме новом появилась, как божье благословение и защита от чертовщины всякой. Ты, вон, другим совсем стал. Успокоился. Вот потому и ласточка.
Я окончательно смущаюсь. Запрокидываю голову, а Федя, наоборот, чуть подается вперед. Мы так и замираем, глядя друг другу в глаза. И сейчас мне очень хочется верить в то, что мама Феди права, что со мной он становится другим.
Моим Белым.
   
Глава 11
 
– Врет и не краснеет, – ворчливо произносит Варгинов.
Сюзанна смотрит на мужа. Женщину так и тянет уколоть супруга, ведь за бегством и ложью дочери стоит поступок родителей.
Надия – послушная девочка, отличница, ее хвалят педагоги и ценят сверстники. А дочка бросает все и меняет свою жизнь, потому что любит всем сердцем достойного мужчину.
Сюзанна уверена, что Белый – достоин любви их с Мухтаром младшей дочери. Любит ли Федор Надию? Пожалуй, и на этот вопрос у Сюзанны Варгиновой имеется однозначный ответ.
– Возможно, краснеет, но нам не видно, – произносит Сюзанна и убирает телефон в карман.
Ежедневный разговор с дочерью завершен, как под копирку. Все у Надиюшки прекрасно. Город, в котором проходит нескончаемый фестиваль калача, радует и увлекает. И возвращаться Надия не собирается. Пожалуй, посетит еще парочку таких же небольших городков.
В противовес словам дочери – на кухонном столе лежит планшет. А на экране совсем иные фотографии, сделанные тайком, через окно.
На фото четко виден молодой мужчина в спортивных брюках и футболке, а рядом – юная девушка с собранными в пучок волосами, в футболке на десять размеров больше, но с такой широкой и счастливой улыбкой на милом лице, что, видя ее, даже у Мухтара Маратовича подозрительно блестят глаза.
– Мебель им привезли, видела? – ворчит Варгинов, а Сюзанна улыбается. – И с матерью Белый нашу дочь познакомил. А нам врет! Нет, все, с меня хватит! Сейчас же выезжаем!
Варгинов вскакивает на ноги, меряет шагами гостиную. Сюзанна вздыхает.
– Сядь, Мухтар, – спокойно говорит женщина и листает снимки, прикасаясь к экрану пальцем, – никуда мы не поедем, пока Надия сама не захочет нам рассказать о своих отношениях с любимым мужчиной.
– Да этот... Да он... Этот Федя, капец, зарывается! – мотает головой Мухтар. – Так нечестно! Он слово давал!
– Все это бред, любимый, – качает головой Сюзанна, – Федя слово сдержал. Ты прекрасно это знаешь. Он уехал. Поступил так, как ты вынудил его поступить. И теперь не жалуйся. Никто не рассказывал нашей дочери, где живет Белый. Она сама его нашла. А он ждал. И Вратислав так говорит.
– А если..., – все же заговаривает Варгинов.
– Никаких «если», – с нажимом возражает Сюзанна, а после чуть мягче добавляет: – Если у них ничего не выйдет, это будет их ошибка и их опыт. Но мне кажется, что все у них получится. Ты только посмотри, как счастлива наша дочь!
Сюзанна поворачивает планшет экраном к мужу. Там, мелькает еще несколько снимков. Вот Белый стоит на крыльце в одной футболке и брюках, а широким и теплым на вид шарфом укутывает невысокую девушку.
Надия, запрокинув голову, улыбается и что-то говорит Феде.
На новом снимке – Белый целует девушку в кончик носа. Суровое лицо мужчины меняется до неузнаваемости. Сюзанна готова поклясться, что на обезображенной шрамом щеке видна ямочка. Улыбка очень идет Федору.
На следующем кадре Белый и Надия стоят в центре сада, а у их ног бегает лохматый щенок. День выдался солнечный, совсем не по-осеннему теплый.
– Мог бы вместо дивана в хату купить ребенку теплых шмоток, – все же ворчит Мухтар.
– Купит, – безмятежно пожимает плечом Сюзанна и выключает планшет.
Убрав гаджет в сторону, женщина приближается к мужу, подныривает под руку, обнимает его, прижимается щекой к широкой груди.
– Признайся, он ведь нравится тебе, – уличает Варгинова мужа, улыбаясь. – Федор Львович любит нашу дочь. Это видно и без твоих шпионов. Можешь их отозвать.
– У него испытательный срок, – возражает Мухтар, обнимая жену.
– Вот если Белый обнаружит слежку и поломает твоего шпиона в нескольких местах, не говори, что я тебя не предупреждала! – фыркает Сюзанна.
– Вот если обнаружит, будем решать, – смеется Варгинов. – Что у нас на ужин, малышка?
– Ты жаришь мне мясо, – решительно заявляет женщина и добавляет: – А я пока что позвоню девочкам, посплетничаю.