Назад в СССР (СИ)

— Николай Иванович, вам дед велел привет передать.
— Аааа Максим, подойди ближе. Спасибо, ему тоже поклоны., — он положил мне руку на плечо, — ну, что думаешь? Пойдешь к нам работать? Деньги тебе не помешают, коллектив у нас хороший. Уверен тебе понравится.
— Я бы с радостью, — ответил я и оглядел улыбающихся парней, которые приходили домой, они стояли рядом — но, скорее всего, не подойду я вам.
— Это ещё почему?
— Во-первых, меня захомутали в дружинники, во-вторых вступительные экзамены.
— Ну с графиком решим, а кто куратор вашей дружины в МВД?
— Я точно не знаю, но припахал меня Осин.
— С милицией тоже решим, у тебя же сегодня выпускной?
Я кивнул.
— Вот что, давай-ка, ты сегодня и завтра занимайся своими делами, а ко мне приходи в понедельник. Договорились?
Он назвал адрес и время.
Идти с медалью и грамотой на выпускной вечер я не планировал потому что мне надо было переодеться. Мне Отправившись домой я никого не застал дома. Да, точно. Дед с бабушкой уехали на верхнее кладбище на могилу к отцу.
Созвонившись с лучшим другом Тёмой, мы договорились встретиться и идти на выпускной вместе. Я наслаждался тем временем, когда крепкая мальчишеская дружба ещё не знает преград в виде учебы в разных вузах, работы, семьи.
В школьные годы она кажется вечной. Немногие способны ее сохранить и уберечь дружбу на долгие от обид, зависти, товарно-денежных отношений.
Встретившись с Тёмой, я поделился с ним по дороге рассказом о вчерашнем задержании, о том, как ошалел от того, что увидел нашего комсорга, сигающего через ограду гостиницы. Как Михалыч смешно заламывал ему руки.
Сначала он мне не поверил, что в свертке нашли американские доллары.
— Не может быть. Корольков валютчик?
— Выходит, что может. Ты еще вторую часть не знаешь.
Тёмка с раскрытым ртом дослушал рассказ о том, как комсорга тут же выпустили, как будто не было никакого задержания и свертка с долларами.
— Но ведь отпечатки, дактилоскопия! — возмущался мой друг.
— Как мне объяснили наши менты, доказать, что он трогал деньги, если он их трогал, крайне сложно. А что касается бумажного свертка, то или отпечатков не найдут, или скажет, что валялась бумага он не приметил, приподнял, когда искал ключи.
— Надо было за ним проследить. Тогда бы узнали, куда он доллары несет. Вот бы я там был!
— Ты что серьезно хочешь в дружинники?
— Ну после того, как тот парнишка рассказал, что предлагают девчонки за проход и того, что ты порассказал, я бы там подежурил. Кто-то же должен ловить, таких, как Корольков?
— Что правда хочешь?
Он радостно кивнул. Тогда я рассказал ему про то, что мне предложили идти в ОСВОД. Теоретически, желание Темы было как нельзя кстати. Я не собирался его использовать в своей партии против Солдатенка.
Но если Осин согласиться его взять, я могу идти в ОСВОД с чистой совестью. Я предложил бы сержанту рокировку с достойной заменой. Раз фортуна пока благоволила, то я решил держать ее обеими руками.
К школе стекались ученики и ученицы к началу выпускного вечера. Я поискал глазами Михаила Королькова, но его нигде не было видно. Его подружка — «белая блузка» Наташка стояла в одиночестве с понурым видом. Она зло зыркнула в мою сторону и отвернулась.
По ней можно было понять, что комсорга сегодня не будет. Видно, я, действительно, вывел его из строя. Интересно, что произойдет, если в райкоме комсомола решение об исключении отменят и вернут вопрос на повторное рассмотрение?
Как я и предполагал, комсорг Корольков, конечно, отмажется. Он воздержался от голосования, но что, если старшие товарищи из ЦК начнут разбираться? Думаю, не поздоровиться многим.
Я не жаждал крови, тем более какой-то справедливости. Я в нее не особо верил. Мне просто было нужно, чтобы мне никто не мешал.
Нам на встречу выскочили одноклассники. Они наперебой поздравляли меня с вручением медали. Мы поздоровались с учителями, завучем и директрисой. Они улыбались мне и говорили теплые слова. Мне явно не хотелось быть гвоздем программы, но пришлось выслушивать похвалы и поздравления.
 
В толпе, метрах в пятидесяти я увидел Гончаренко, он опустил голову и старался не смотреть в мою сторону. Его фонарь «засветил» желтым.
Где-то промелькнул Сыч, тоже стараясь не попадаться мне на глаза. Ну что же, вечер обещал быть томным.
Складывалось ощущение, что я расчистил Максу Бодрову поляну от врагов и теперь мог расслабиться и насладиться последними мгновениями школьной жизни.
Торжественная часть пролетела очень быстро. Я нашел Машу в импровизированной гримерке за актовым залом. Она сияла в черном бальном платье, готовясь к выступлению.
— Ну как я тебе?
— Боюсь, что ослепну от твоей красоты и не смогу танцевать.
— Гад, ты умеешь дразнить девушек.
Наш танец произвел настоящий фурор. Школьники, учителя, родители визжали, орали, кричали и свистели от восторга. Не зря мы утром репетировали.
Хореограф, по совместительству старшая пионервожатая в школе, была на седьмом небе.
Мы поклонились публике, друг другу и я проводил Машу за кулисы в гримерку, а затем вернулся к ребятам.
После танца я увидел Вику Рерих, она хлопала в ладоши и ее глаза светились радостью от увиденного. В них не было ни зависти, ни ревности к Маше. Конечно, ее наряд не был столь вызывающим, как платье Маши для танго, но вполне себе подчеркивал ее стройную фигуру и красоту, от которой у меня снова перехватило дыхание.
Она заметила мой взгляд и приветливо помахала мне. Я продрался к ней, поздоровался и сделал ей комплимент.
— Ты обворожительна. Выглядишь, как невероятно красивый цветок.
— Спасибо, — она улыбалась. Я должна тебе сказать, что вы классно танцевали с Машей — молодцы! Это было здорово!
— Вик, пообещай сегодня следующий танец мне!
— Ой-ой-ой, гусар! Придержите коней, сударь, — она отшутилась с милой улыбкой.
— Как ты себя чувствуешь, после больницы? Я беспокоилась за тебя.
— Все отлично.
Мы болтали с ней о всяком, как старые друзья. Правда, она была единственной, кто ничего не сказала про спасение мальчика Саши. Но это было даже на руку.
Я буду ей нравиться ещё больше, после того, как она узнает об этом от кого-нибудь другого.
Выходило, что я понемногу вытаскивал Макса Бодрова из грязи в князи. Нельзя было сказать, что он был уж совсем неудачник. Скорее наоборот.
Но ситуация складывалась таким образом, что приключения последних дней заставили многих смотреть на него по-другому. С большим уважением.
Теперь Макс Бодров был у многих в любимчиках. «Как бы не упасть больно вниз с пьедестала?», — я не забывал про гордыню ни на минуту.
Вечер выпускного бала удался. Сначала мы пошли с родителями и учителями в ресторан, заранее забронированный под нас, что было большой проблемой в курортный сезон.
Но потом, по старой традиции, выпускники распрощались с родителями и отправились встречать рассвет у моря на пляже.
Вот тут и началось настоящее празднование вступления во взрослую жизнь. Песни, танцы, разговоры.
Я не усердствовал с вином и сигаретами, потому что знал, что всё это «добро» ждет всех нас в будущем в огромном количестве. В этой жизни мне не хотелось побыстрее стать взрослым.
Я смотрел на моих друзей и одноклассников, которые хотели казаться умудренными опытом. Они спешили во взрослую жизнь, которая раскидает всех безвозвратно.
Я сидел на теплом каменном парапете набережной, вобравшем в себя дневное солнце и смотрел на лунную дорожку, сверкающую мириадами лунных светлячков.
Ночной воздух был прохладным. Он смешивался с теплым ночным бризом, бьющим в лицо и доносившим до нас запахи моря. Рядом присела Вика. Она поежилась и погладила свои плечи.
Я тут же скинул свой фирмовый пиджак и накинул на нее.
— Спасибо, Макс. Как думаешь, он ответит за свои дела?
— Кто? О ком ты говоришь?
— Тот, который бил тебя сзади, после кино. Во время драки с Гончаренко и Сухишвили. Кстати, Сухишвили сегодня подошел и извинился.