Тебе держать ответ

Поэтому, как ни крути, убивать никого не стоило. И если Эд изначально понял и принял это как данность, то Сальдо Бристансон дошёл до этого вывода далеко не сразу и не без помощи своего дружка Фокстера – и даже дойдя, никак не мог смириться, потому и буравил сейчас Эда ненавидящим взглядом, гневно сверкая чёрными глазами безупречно красивого, но сведённого судорогой ярости лица.
– Я так понимаю, мой лорд, вы меня уже убили, – заметил Эд, натягивая перчатки. – Сожгли заживо пламенным взглядом практически насмерть.
– Да уж, гляди, у тебя уже портки дымятся, – шепнул ему Рико Кирдвиг и громко загоготал, пользуясь тем, что ни Бристансон со своим секундантом, ни жрецы Дирха не могли услышать, потому что стояли слишком далеко.
Эд удовлетворённо кивнул. Кирдвиг – парень что надо. Несколько туповатый, и к тому же первый в Сотелсхейме сплетник, он одновременно отличался редкостным добродушием и отзывчивостью даже к малознакомым людям. Как Эд и предполагал, он легко и быстро сговорился с Фокстером обо всех подробностях, хотя и обсуждать-то было почти нечего: драться решили на одноручных мечах, каждый своим оружием, без кинжалов и щитов, в кожаных доспехах, но без шлемов. Единственным категорическим требованием Бристансона – а вернее, Фокстера – была полная закрытость поединка. Для этого местом назначили внутренний двор в сотелсхеймском святилище Дирха, где традиционно происходило большинство дуэлей – жрецы Меченосца, считавшие каждый подобный поединок ритуальным священнодейством во славу своего бога, строго следили за тем, чтобы ни любопытные, ни злопыхатели не могли вмешаться и прервать бой. Даже конунговой страже вход в храм был заказан, однако жрецы охотно выдавали им дуэлянтов, когда поединок завершался, и свидетельствовали вину убийцы, если дуэль была насмерть.
– Насмерть ли сходитесь? – буднично осведомился жрец, стоявший ровно в центре условной линии, прочерченной между противниками. Вообще свидетелей-жрецов было двое, но говорил всегда один, старший; роль сопровождавшего его послушника сводилась к тому, чтобы вовремя кликнуть лекаря или поднять ор, если драка выйдет за договоренные рамки, или если секунданты противников сцепятся друг с другом – бывало и такое.
– Насмерть ли сходимся, мой лорд? – осведомился Эд, принимая из рук Рико свой меч. – Вы как бы оскорблены, так что вам виднее…
Нижняя губа Бристансона дрогнула, будто он собирался сплюнуть. Рука стоявшего рядом Фокстера тут же легла ему на плечо. Фокстер что-то сказал, очень тихо и сдержанно. В его глазах тоже гулял гнев, но в сравнении с Бристансоном он выглядел образцом спокойствия и самообладания.
– Просто поразительно, как же его заела эта шлюха, – недоуменного проговорил Кирдвиг.
– Да уж, я сам диву даюсь, – беспечно отозвался Эд и, повернувшись к жрецу, отвесил лёгкий поклон. – Во имя Дирха-Меченосца, я желаю не смерти этого человека, но справедливости.
– Справедливости?! – всё-таки выплюнул Бристансон; было только девять утра, но солнце палило нещадно, и по его лицу обильно тёк пот. – И ты ещё смеешь говорить о справедливости?!
– Сальдо! – предупреждающе повысил голос Фокстер. – Вспомни, что я тебе говорил. Вспомни, что ты ответил.
Сальдо Бристансон, похоже, действительно был влюблён в леди Чаттону. Ещё похоже, что он дурно переносил жару и плохо спал последней ночью. И, возможно, замкнутый «колодец» серых стен святилища и пыльная площадка под ногами вкупе с равнодушным жрецом и нахально улыбавшимся соперником выводили его из себя. Но как бы там ни было, а Сальдо Бристансон был урождённый дворянин, лэрд великого клана, без пяти минут зять конунга и без десяти минут – сам конунг. Поэтому он глубоко вздохнул, движением головы откинул со лба липкую от пота прядь, взял из рук своего секунданта меч и медленно, величаво поклонился жрецу.
– Во имя Дирха-Меченосца, я желаю не смерти этого человека, но справедливости, – сказал он с большим трудом и с не меньшим достоинством.
– Браво, – негромко заметил Эд, обращаясь к Кирдвигу. – Поаплодировал бы, да руки заняты.
 
– С милостью Дирха и под оком его, сойдитесь же до первой крови, и тот, кто обагрится ею, повержен будет, – заученно пробубнил жрец и, жестом благословив соперников, отступил к галерее двора, дав тем самым сигнал к началу поединка.
Эд лёгким движением обнажил клинок и встал в позицию. Бристансон последовал его примеру, хотя и несколько позднее – он всё ещё старался унять и загнать поглубже клокотавшую в нём ярость.
Несмотря на свою молодость, вспыльчивость и любовь к леди Чаттоне, это ему превосходно удалось.
Эд шагнул вперёд и сделал лёгкий дразнящий выпад. Бристансон парировал его и перешёл в контратаку, но так же легко и дразняще, пока что лишь исследуя силы противника. Его лицо совершенно разгладилось, и даже ненависть ушла из взгляда. Они снова скрестили клинки, и Эд мимолётно улыбнулся ему.
– У вас лёгкий шаг, мой лорд. Как-нибудь я позволю себе пригласить вас на спарринг, что скажете?
Бристансон не ответил, но следующий его выпад был жёстче и резче предыдущего. Эд не стал его парировать, просто ушёл от удара, сместившись на шаг в сторону.
– Так быстро распаляетесь, – сказал он огорчённо. – Разве же я вас чем-то обидел? Сейчас, я имею в виду…
Бристансон, видимо, твёрдо решив не поддаваться на словесные провокации, снова сделал выпад, стараясь зацепить ноги. Эд отпрыгнул, выбив сапогами облачко пыли из иссушенной солнцем земли.
– Чёрт, это не очень умно, сударь, – заметил он, отражая новую атаку. – Ведь добить меня вы всё равно не сможете. Или вы решили, что рана должна быть обидной? Тогда вам стоит целить в другое место…
Будто последовав совету, Бристансон нанёс серию ударов на уровне груди, последний – в область живота, направив лезвие противнику прямо в пах. Эд парировал, слыша ободрительный возглас Кирдвига и пренебрежительное фырканье Фокстера.
– Так, значит, вот как вы избавляетесь от соперников по постельным делам, – заметил Эд, нанося удар и тут же парируя контратаку. – Не скажу, что это глупо, но ужасно низко, вы не находите? Или, – ещё удар, – вы полагаете, что коль уж опустились до дуэли со смердом, то и бить его надо как смерда? – Парирование, удар. – Что ж, это и впрямь не лишено логики… – Удар, контратака, удар, отступление, контратака, удар. – Только вот куда прикажете мне бить вас?
Сальдо Бристансон споткнулся, нелепо взмахнув руками, и едва не выронил меч, но сохранил и достоинство, и равновесие. Эд остановился, давая противнику время выпрямиться и выровнять дыхание. Они успели поменяться местами, и теперь Эд видел одобрительную ухмылку Кирдвига, маячившего у Бристансона за плечом, и чувствовал спиной сжигающий взгляд Фокстера. Ха, а ведь не будь тут жрецов-свидетелей, преспокойно наблюдавших за дракой из тени дворового портика, вы бы, лорд Тедор, не побрезговали помочь товарищу и всадить клинок мне в спину…
– Это в самом деле вопрос, – сказал Эд. – Я прошу у вас совета.
– Ты чересчур много болтаешь, – хрипло проговорил Бристансон. Он уже отдышался и снова поднял клинок, хотя пот по его лицу катился градом. Эд тоже взмок, но только слегка. По ярко-синему летнему небу в сторону солнца плыла маленькая лёгкая тучка.
– Коль уж благородный вызвал того, кого считает смердом, куда смерд смеет ранить его, не оскорбив ещё более? – задумчиво продолжал Эд, на последнем слове парировав удар, который обрушил на него Бристансон, рванувшись с места как змея. – Ниже пояса? – Эд сделал стремительный выпад, почти задев бедро Бристансона – и отведя меч прежде, чем тот успел парировать. – Нет, это гнусно, ибо ниже пояса – только порют, и, с вашего позволения, е…ут.
Бристансон снова споткнулся, а Рико Кирдвиг оглушительно захохотал. Этот парень всегда ценил незамысловатую народную шутку.
– В грудь? – продолжал Эд, очертив смертоносную линию перед грудью противника. – Нет. В груди бьётся благородное сердце урождённого лорда, и кровь от этого сердца не может быть пролита рукой того, кто родился в сточной канаве…