Кровавая стая (СИ)

— Хорошо, — отозвалась невидимая фигура и тут же руки с живота и груди капитана исчезли.
Она быстро встала на ноги и бросилась к автоброне. Норматив на облачение и запуск доспеха составляет полторы минуты. Киска справилась за сорок секунд. Шлем хорошо отфильтровывал дым, но на языке и в носу все еще оставалось ощущение гари.
— Все здесь? — спросила Кэт отдышавшись.
— Да, — ответил Декс и тут же пояснил: — Лаврона минусанули, суки.
— Ч-черт.
Кэт быстро осмотрелась. Декланд заканчивал биться с креплением на ноге. Краем глаза Кэт заметила свежую перевязку, уже пропитанную темной кровью. Саньи и Марко встали по разные стороны от гаражной двери и перестреливались с засевшими вдалеке парзанцами. Ублюдки взяли домишко в плотное кольцо — заняли и возвышенность и низину, через которую пришли. Оба направления отрезаны, так что пробиваться придется с боем. Единственное, что утешало, так это то, что присутствия Людоеда не ощущалось. Командовал словно кто-то другой, более осторожный и не такой наглый. Сканер «Красотки» тоже молчал. Вокруг только солдаты в легкой и средней броне. Но, раз Кроули не здесь, значит уйти может очень даже получиться.
«Включай форсаж», — приказала Кэт и турбина двигателя начала ощутимо раскручиваться.
— Круто нас прижали, а капитан, — бросил Саньи между выстрелами. — Вот и посидели, отдохнули. А я говорил, что нам тут всем крышка.
— Не спи, — оборвал его Марко и пару раз выстрелил куда-то вдаль. — Перезарядка.
Он быстро пригнулся и принялся менять магазин на новый.
— Все в сторону, — гаркнула Кэт в микрофон, — я на прорыв. Пол, Гарт, держите фланги. Люк, Гевин — на вас тыл. Идем и многим всех на ноль.
— Есть, — прозвучало почти единогласно.
— Так бы сразу, — хмыкнул Саньи и захлопнул забрало.
Кэт приготовилась. Уперлась как следует ногами и руками. Турбина все раскручивалась и раскручивалась, пока, наконец, голос Евы не произнес: «Ускоритель работает в штатном режиме, готовность к запуску 100%».
«Максимум мощности на ускорители,» — приказала Кэт.
«Внимание, в вашем состоянии ожидаемые перегрузки...»
«Заткнись и делай»!
«Выполнено».
— Понеслись, — прошептала Киска и с силой оттолкнулась. Гаражная дверь смялась легко, словно пустая алюминиевая банка. Перегрузка опять отозвалась болью в ребрах, да еще и такой, что зубы сжались до скрипа.
Ну, ничего, эту боль можно перетерпеть. «Красотка» вылетела из дома со скоростью выпущенного пушкой снаряда.
«Внимание, — произнесла Ева механически, — множественные угрозы с флангов. Примите меры к устранению».
«Занимаюсь», — злобно подумала Кэт и с силой врубилась в неплотный строй парзанцев, словно шар для боулинга.
Солдат в легкой броне явно не ожидал, что в него на полной скорости влетит штурмовой доспех класса «Авангард», так что даже не успел даже выставить руки. Придурок так и стоял со вскинутой винтовкой и палил в белый свет, как в молоко. В последнюю секунду Кэт слегка пригнулась, уходя от очереди, и с силой впечатала наплечник в прямо грудную пластину парня. Разница в весе и скорости была на ее стороне, так что парень больше не жилец, если, конечно, он не научится дышать с пробитыми насквозь легкими. Второго стрелка Кэт просто ухватила за шлем и с силой впечатала его в ствол гигантской сосны. Под пальцами появилась липкая влага. Для верности Киска выдернула голову несчастного и с силой повторила свой удар.
«Семь секунд и минус два», — подумала про себя Киска и на лице у нее появилась злорадная улыбка.
Автоматная очередь скользнула по «Красотке» и высекла искры. Кэт быстро отскочила в сторону, уходя с линии огня. Винтовка сама скользнула в руки. Визор быстро подсветил стрелявшего, тело сработало на автомате. Капитан вдавила спуск до упора и пальнула очередью неглядя. Вольфрамовые пули сделали свое дело даже лучше, чем на отлично: в груди и брюхе у стрелка появились три дыры размером с кулак.
Этого тоже можно списывать.
Сзади послышались еще выстрелы. Десятый взвод пошел на прорыв.
  
Глава 12
  
Кэт привыкла убивать. Про свой моральный облик она не строила иллюзий. Последние, — самые крепкие, — отбил Миллер на своих лекциях по истории.
За десять лет жизни после академии, она послужила сначала в армии, а затем и в «Шестом корпусе». И за эту самую декаду у Киски на совести набралась нормальное сельское кладбище. Собрано оно было в основном из ублюдков, однажды решивших, что молодая женщина-капитан им не ровня. Еще часть от этого воображаемого кладбища составляли настоящие неудачники — пушечное мясо, которому в какой-то момент перестало везти настолько, что они умудрились нарваться на нее в бою.
Теперь, после вчерашнего боя, расклад поменялся — появились на этом кладбище те, кто доверился Киске и за это умер.
Практически все они лежат теперь где-то слегка присыпанные землей. Смешно сказать, но до последнего момента Кэт и сама готовилась к подобной участи. Полечь под каким-то богом забытом хутором или заставой, торчащей посреди бесконечного нигде. Получить ранение не совместимое с жизнью и медленно умереть, мучаясь от бреда и болевого шока. Или получить случайный осколок в батарею. Вот ты бежишь и стреляешь, а вот мгновение и ты уже превратился в бегущий факел. Или очередной ублюдочный садист расстреляет тебя раненого вместе с целой толпой мирняка.
Не то, чтобы сильно героическая смерть, но отцу досталась именно такая.
Подробностей она знала не много. Папа должен был прикрывать отвод военной администрации из Соленгена, когда из Браствика пришла радиограмма от местной милиции о начавшихся боях в пределах городской черты. Отец тогда не пошел на сговор с совестью, а сделал то, что считал правильным. Он нарушил приказ Старого и повел свое подразделение на помощь. За первый день Джеймс Кроули, командовавший ударным кулаком, сжег к чертовой матери половину города вместе с жителями. А еще сделал так, что почти пятидесяти семьям стало не нужно ждать с фронта родных. Бои еще продолжались, а сорок семь похоронок отправились по их адресам. Маленькие конвертики с коротким текстом, подписью и оттиском в виде волчьей головы в короне стали эпилогом для жизней сорока семи ребят.
Папин конверт пришел позже — его убили во второй день.
Сколько Кэт об этом не просила, но Старый ни о чем не рассказывал.
Кэтти была жестоким ребенком, требовала услышать продолжение. Она хотела знать каждую подробность того, как это случилось. Требовала и не понимала, что просит отца рассказать в подробностях о смерти его единственного и любимого сына. Вырвать собственное сердце еще раз и выставить на обозрение единственной внучке. Тогда Кэт просто не знала, что такое поведение с ее стороны невольно ранит. Она просто хотела знать, как ее любимый папа провел последние минуты своей жизни, целыми днями смотрела куда-то в небо и вела с ним мысленные разговоры. Представляла, что бы он сказал ей, какой урок бы дал.
«Марку дай в морду», — сказал бы он по поводу очередного синяка на лице.
«В этом купальнике Маргарита похожа на водоплавающую свинью», — прокомментировал бы наряд бесячей одноклассницы.
«Не знать синусы и косинусы, физику и теорию вероятностей — это нормально для девчонки, но не для пилота».
«Мама плачет не из-за тебя, а из-за того, что ты похожа на меня».
«Марк — гандон, и ты его не любишь».
Она спрашивала разные глупости, которые лезут в голову только тринадцатилетним девчонкам. Боялся ли он? Сказал ли что-то напоследок, как герой его любимого фильма? Отца выдернули из ее жизни, оставив с зияющей дырой на его месте. Она пыталась заткнуть ее как умела: смотрела его любимые фильмы, перечитала любимые книги, заслушала до дыр коллекцию винила. Она страстно хотела полюбить то, что любил он, протянуть между ними нить — связь, которая соединит их сквозь смерть. Вот только ей было тринадцать.
В тринадцать она решила стать пилотом.
В тринадцать она наделала много глупостей, из-за которых мама поседела раньше времени.