Спорим, это мальчик!

— По-моему, она ревнует, — сказала Елена, бестактная, как всегда.
— Ревную? — вскинулась Зая. — С чего это я стану ревновать к Марку Крамеру?
Мы даже не сразу сообразили, что она сказала. Эл предполагала, что Зая злится, потому что ей самой нравится Марк Крамер, но, похоже, она позавидовала не тому, что Сэм пойдет с Марком, а тому, что Марк пойдет с Сэм.
— Я вообще-то не совсем то имела в виду, — сказала Елена.
  
Оттолин
 
Знаете что? Мне вдруг начало здесь нравиться.
Мы сидели в пабе на берегу Темзы, за одним из наружных столиков, в бледных лучах английского солнца. По дряхлой серой реке носились лодочки с гребцами, за соседним столиком сидела молоденькая парочка с грудным ребенком, а по дорожке между нами и рекой шел какой-то старикан и вдруг кивнул нам:
— Доброе утро.
Как будто мы знакомы.
Я сказала:
— Приветик.
Катастрофа смотрел на реку, но мыслями был за тысячу километров отсюда. Он спросил:
— Ты о чем?
Я говорю:
— Да ни о чем, золотко. Просто поздоровалась с прохожим. — Я закрыла глаза, улыбнулась и пробормотала: — Хорошо здесь…
— Заберем пацана и уедем, — сказал он, но по голосу я поняла: он отчасти со мной согласен.
Он маленько расслабился с тех пор, как уехал из Штатов. Здесь никто не знает, что он — Катастрофа Лопес, предприниматель, крутой парень. Ему можно просто побыть самим собой. Жесткое выражение, которое он дома носит на лице круглосуточно, здесь иногда слетает, и из-под него выглядывает нечто совсем другое, чуть ли не (сама себе не верю!)… чуть ли не добродушное. Как будто мне удается на минуточку увидеть иного Катастрофу Лопеса, не комок злобы, а человека, примирившегося с тем, что он уже не так молод и что совсем не обязательно пугать людей до смерти просто для того, чтобы почувствовать себя живым.
— Ну что, Катастрофа, какие планы? — спросила я.
— Нужно сходить в школу, — ответил он. — Посетим учебное заведение и поищем моего сына.
Он отхлебнул пива и покачал головой, словно все еще не мог поверить, что в английских пабах не подают хитроумные коктейли, как в Штатах.
— Когда найдем пацана, нужно будет уговорить его, чтобы добровольно согласился поехать с нами. Надо вести себя… по-родительски.
Я не удержалась и ляпнула:
— А из нас с тобой получились бы хорошие родители.
Катастрофа не слушал. Он нахмурился.
— Этот сопляк должен быть благодарен, что мы столько сил потратили ради него.
— Он поедет с нами, Катастрофа, — сказала я. — Все-таки ты его отец.
— Мы с ним столько всего разного делали вместе. — Катастрофа задумчиво смотрел на Темзу. — Гэлакси все разорялась, мол, я слишком тороплюсь, обращаюсь с сыном, как с одним из своих приятелей. Но такой уж характер у Катастрофы Лопеса, понятно? Откуда я мог знать, что мальчишка еще не дорос.
Я хотела спросить, до чего именно Сэм не дорос, но по лицу Катастрофы поняла, что он не в настроении отвечать на вопросы.
— Все это было давно, — сказала я.
— Конечно. Наверное, теперь он изменился.
Я засмеялась:
— Во-первых, он стал миллионером.
— Ну да, верно, и это тоже, — сказал Катастрофа, но мне почему-то показалось, что сейчас он не думал о деньгах.
  
Зая
 
Я уверяла саму себя, что для меня все это важно только из-за музыки. Я должна была исполнять сольный номер на школьном концерте, но с тех пор, как я услышала свои песни, спетые голосом Сэм, увидела, как слаженно у нас все получается, я поняла, что мы обязательно должны выступить вместе.
Сначала я было подумала, что ее больше интересует Марк и дурацкий поход на футбол, чем мои песни, но оказалось, что я беспокоилась зря. На следующий день после того, как я дала ей кассету, Сэм подошла ко мне на перемене и тихонько пропела на ухо припев из «Персональной тучки».
Я улыбнулась. Хоть и на минимальной громкости, песня звучала даже лучше, чем я себе представляла.
— Давай порепетируем после школы? — предложила Сэм.
Я вздрогнула. Честно говоря, моих родителей не слишком радует мое увлечение гитарой.
 
— У нас дома довольно тесно, — отговорилась я.
— Пошли к нам, — ответила Сэм. — Захвати гитару и кассету, запишем пару песен.
— А мистер и миссис Бертон не рассердятся?
— Да что ты! — сказала Сэм. — Они просто лапочки.
И она улыбнулась потрясающей улыбкой и заглянула мне в глаза глубоко-глубоко, как будто знала меня даже лучше, чем я сама себя знаю.
У меня что-то екнуло в груди. Это все музыка, говорила я себе. Только музыка, и больше ничего.
Но в самой глубине души я знала, что это не так.
  
Мэтью
 
Удивительное дело: теперь, когда объявился пропащий папаша Сэма и начал его выслеживать, Сэм как будто успокоился. Он уже не старался постоянно быть в центре внимания. На переменах разговаривал с нами точно так же, как с Еленой и ее компашкой, и в результате мы все стали больше общаться друг с другом.
Вот вам пример. На той неделе — кажется, в четверг — Сэм возращался домой из школы вместе с Джейком, Тайроном и со мной. Мы говорили о том, что мамуля стала лучше обращаться с Тайроном с тех пор, как у него появилась подружка. Только вот миссис Шерман завела привычку говорить: «Как дела, Сахарная Косточка?» — и спрашивать, как поживает «та симпатичная маленькая американка».
  
Миссис Шерман
 
На той неделе я приняла решение прекратить суетиться вокруг своего сына. Как выяснилось, он способен выжить и без помощи своей старой мамочки. Даже проблема с полнотой, оказывается, вовсе не проблема. Я испытывала огромное облегчение и страшно радовалась за нас обоих.
Оставалось сделать еще только одно. Раз уж Тайрон собирается стать преуспевающим бизнесменом, когда вырастет, неплохо бы заложить основу уже сейчас, чтобы опередить других подрастающих мальчиков и девочек.
Я принялась наводить справки по поводу частных преподавателей, специализирующихся на изучении бизнеса и бухгалтерского дела. Я хотела сохранить свои розыски в тайне до тех пор, пока не буду в состоянии преподнести сыну этот очаровательный сюрприз.
Не терпится увидеть, какое у него будет лицо!
  
Мэтью
 
А вот Джейк все последние дни был какой-то мрачный. Он выслушивал рассказы о Тайроне с его подружкой, о том, как мистер и миссис Катастрофа явились к нам домой, о том, как мама с папой нас поразили, позволив Сэму остаться девочкой, но сам при этом как будто держался в стороне, словно у него были заботы посерьезнее, чем парень, который переодевается девчонкой, скрываясь от своего уголовного папаши.
Сэм, как видно, что-то почуял. Когда мы шли через парк, он спросил:
— А у тебя как жизнь, Джейки?
Может быть, Джейк уловил в словах Сэма отголоски прежних насмешек, потому что моментально помрачнел еще больше.
— Тебе какое дело?
— Ты сегодня какой-то рассеянный, — небрежно ответил Сэм. — Я просто интересуюсь: у тебя все в норме?
— Ага, поделиться с друзьями! — Джейк неубедительно фыркнул. — Ты слишком много общаешься с девчонками.
— Спокойно, Джейк, — сказал Тайрон. — Он просто спросил.
— У меня уже башка трещит от ваших семейных разговоров, — буркнул Джейк.
Мы как раз проходили мимо скамейки, где раньше собиралась банда «Сараев». Давно уже мы тут не проводили время, но сейчас Сэм уселся на скамейку, задумчиво расправил юбку на коленях и сказал:
— Мне и самому не больно-то нравится играть в семейные игры.
Джейк пнул ногой камень, целясь в стенку.
Сэм спросил:
— Как поживает твой папа?
Джейк вместо ответа тихо выругался. Потом, шаркая ногой по земле, начал рассказывать о том, что происходит у него дома.
Оказывается, мы со своими разговорами о папах и мамах постоянно наступали Джейку на больную мозоль. С тех пор как его отец ушел из дома, Джейку пришлось жить в чисто женской среде, с мамой и двумя сестрами. Последние два года семья Смайли трещала по швам, и обстановка в доме была не слишком радостная.