Город праха
В темноте мерцали яркие светящиеся точки — дыры, пробитые в черной стене. Джейс закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Он лежал на ледяной железной поверхности; холод проникал сквозь одежду и промораживал до костей. Джейс стал считать про себя от ста до одного в обратном порядке, пока дыхание не успокоилось. Тогда он снова открыл глаза. Вокруг по-прежнему была тьма, но теперь она превратилась в знакомое ночное небо, усыпанное звездами. Джейс лежал лицом вверх на палубе в тени Бруклинского моста, нависшего над корабельным носом, как серая гора из камня и металла.
Застонав, Джейс приподнялся на локтях… и замер. Над ним нависала тень, имевшая явно человеческие очертания.
— Ты основательно ударился головой, — произнес голос, преследовавший его в кошмарах. — Как себя чувствуешь?
Джейс с усилием приподнялся и сел, тут же пожалев об этом, потому что желудок немедленно взбунтовался. Не стошнило лишь потому, что за последние часов десять Джейс ничего не ел. Рот наполнился отвратительным вкусом желчи.
— Паршиво, — ответил Джейс отцу.
Валентин улыбнулся. Он восседал на стопке сложенных пустых картонок в аккуратном сером костюме и галстуке с таким непринужденным видом, будто сидел за письменным столом из красного дерева в своем особняке в Идрисе.
— У меня к тебе еще один вполне ожидаемый вопрос. Как ты меня нашел?
— Один из твоих раумов раскололся на допросе, — сообщил Джейс. — Ты сам когда-то показал мне, где у них сердце. Стоило приставить к нему клинок, и демон любезно согласился поделиться всем, что знает. Раумы, конечно, не отличаются сообразительностью, но у этого хватило мозгов объяснить мне, что он явился с корабля на реке. Я посмотрел и увидел тень на воде. Демон также сообщил, что прислал его именно ты, но это мне и так было известно.
— Ясно. — Валентин, похоже, прятал улыбку. — В следующий раз предупреждай, когда соберешься меня навестить. Это позволит избежать неприятностей с охраной.
— Охраной? — Джейс прислонился к железным перилам и полной грудью вдохнул чистый холодный воздух. — Ты про демонов? Призвал их с помощью Меча?
— Не буду отрицать, — сказал Валентин. — Люциан уничтожил мою армию Отреченных, и я не имел ни времени, ни желания создавать новую. Теперь, когда у меня есть Меч смерти, я могу призвать на свою сторону солдат получше.
Джейс подумал о Клэри, истекающей кровью у него на руках, и приложил ладонь ко лбу. Кожа стала холодной там, где касалась перил.
— Там на лестнице ведь была не Клэри? — спросил он.
— Клэри? — повторил Валентин с некоторым удивлением. — Так ты видел Клэри?
— А что такого? — произнес Джейс как можно более ровным голосом.
Он довольно спокойно относился к секретам — как к своим, так и к чужим, — однако понимал, что сможет жить со своими чувствами к Клэри, только если не будет в них копаться. А Валентин всегда во всем копается, изучает, анализирует и решает, какую извлечь для себя выгоду. Этим он напоминал королеву Летнего двора — холодную, недобрую, расчетливую.
— На лестнице тебя встретил Аграмон, — сказал Валентин. — Демон страха. Он принимает форму того, чего человек боится более всего на свете, и питается страхом. Насытившись, он убивает жертву — если, конечно, она еще жива. Как правило, человек успевает прежде умереть от ужаса. Так что мои поздравления, ты держался молодцом.
— Аграмон? — переспросил Джейс в изумлении. — Высший демон? Как ты до него добрался?
— Призвал один очень юный и самонадеянный маг. Больше всего глупый мальчишка боялся, что демон вырвется из пентаграммы и убьет его. Именно так и произошло.
— Так, значит, вот как он умер… — пробормотал Джейс.
— О чем ты?
. — Мага звали Илия, ему было шестнадцать. Впрочем, тебе все это известно. Ты использовал его для ритуала обращения меча.
Валентин расхохотался:
— Да ты, я смотрю, времени зря не терял. Значит, ты уже в курсе, зачем я прислал демонов к дому Люциана.
— Ты прислал их за Майей, — ответил Джейс. — Она дитя оборотней. Тебе нужна ее кровь.
— Вообще-то, я прислал древаков, желая узнать, что делает Люциан. Одного из них он убил, но второй вернулся и доложил о присутствии молодой особи ликантропа…
— …и ты прислал раумов за ней. — Джейс вдруг почувствовал невероятную усталость. — Майя дорога Люку, а ты не упустишь случая навредить ему. — Он помолчал и добавил спокойным тоном: — Это очень подло, даже для тебя.
На секунду в глазах Валентина вспыхнула ярость, потом он запрокинул голову и расхохотался:
— Я восхищаюсь твоим упрямством! Просто моя копия. — Он встал и протянул Джейсу руку: — Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.
Джейс хотел оттолкнуть предложенную руку, но рассудил, что едва ли сможет подняться без посторонней помощи, кроме того, не следовало злить отца раньше времени. Что бы Валентин ни говорил о своем восхищении упрямством, он не терпел непослушания.
Ладонь отца была сухой и прохладной, а прикосновение — неожиданно ободряющим. Как только Джейс встал на ноги, Валентин отпустил его и вытащил из кармана стило.
— Позволь исцелить тебя, — сказал он.
Джейс отвел его руку — после секундного колебания, наверняка не укрывшегося от глаз Валентина.
— Мне не нужна твоя помощь.
— Как знаешь.
Валентин убрал стило и пошел по палубе. Джейс припустил трусцой, чтобы его догнать. Он хорошо знал отца: тот не будет оглядываться, не сомневаясь, что сын идет за ним следом.
Действительно, Валентин уже начал что-то говорить, заложив руки за спину и шагая вперед с безмятежной грацией, необычной для человека столь внушительной комплекции. Он слегка наклонился вперед, как будто шел против сильного встречного ветра.
— …насколько я помню, ты знаком с поэмой «Потерянный рай» Джона Мильтона? — услышал Джейс.
— В общих чертах. Ты заставил меня прочесть ее десять или пятнадцать раз. Лучше быть Владыкой Ада, чем слугою Неба, и все такое.
— Non serviam, — промолвил Валентин. — «Я не буду служить». Этот девиз написал на своем знамени Люцифер, когда повел воинство мятежных ангелов против несправедливой власти.
— И что ты хочешь сказать? Что выбрал сторону дьявола?
— Некоторые считают, что Мильтон сам был на стороне дьявола, — произнес Валентин. — По-крайней мере, Сатана у него вышел гораздо более интересной фигурой, чем Бог.
Они почти дошли до носа корабля. Валентин перегнулся через перила, Джейс встал рядом с ним. Корабль миновал мосты и теперь шел в сторону открытой воды между Стейтен-Айлендом и Манхэттеном. Отражения неоновых вывесок ведьмиными огнями плясали на воде. Небо припорошила алмазная пыль, и река хранила свои тайны под гладкой черной поверхностью, на которой тут и там всплескивал серебристый хвост — то ли рыбий, то ли русалочий. Джейс пытался думать об этом городе как о своем, но ничего не выходило. Родными для него по-прежнему были хрустальные башни Аликанте, а не высокие небоскребы Манхэттена.
— Зачем ты явился сюда, Джонатан? — спросил Валентин после паузы. — Я думал, что после увиденного в Городе костей ты воспылал ко мне ненавистью. Признаться, я уже оставил надежду увидеть тебя рядом с собой.
Под мнимым спокойствием и сдержанностью его тона явственно слышалось что-то незнакомое — если не уязвимость, то по меньшей мере искреннее любопытство. Валентин совсем не ожидал, что Джейс может удивить его.
— Королева Летнего двора велела задать тебе один вопрос, — сказал Джейс, глядя на воду. — Чья кровь течет в моих жилах?
На лице Валентина отразилось сильнейшее удивление, как рукой снявшее все другие эмоции с его лица.
— Ты говорил с королевой?
Джейс ничего не ответил.
— Ну что ж, просьба вполне в духе дивного народца. Все, что они говорят, имеет скрытый подтекст. Если королева снова спросит тебя, можешь сказать ей, что в твоих жилах течет кровь Ангела.
— Как и у любого нефилима, — разочарованно протянул Джейс. Он действительно ожидал услышать что-то новое. — Ты ведь не стал бы лгать королеве Летнего двора?