Белые львы (СИ)

Йен сам нередко прибегал к услугам молодых людей из эскорта. У него было слишком мало свободного времени, чтобы заводить романы, а крепкий организм 30-летнего мужчины требовал естественной разрядки. Услуги эскорта были самым простым решением проблемы. Йен предпочитал атлетично сложенных юношей и не тратил с ними время на разговоры. Просто вел в постель и трахал, зачастую даже не спросив имени экскортника. На его взгляд, это было честно и правильно: он платил деньги и получал удовольствие. Все остальное его не касалось.
 Подвыпившие канадцы оживленно общались с юношами и уже вовсю лапали их за попки, а те повизгивали и строили глазки потенциальным киентам. Эти стройные, изящные красавчики были не вполне во вкусе Йена. Он предпочел бы атлета – мускулистого, подкачанного. Собственно, в атлетах тут недостатка не было. Парни с шикарными телами, прорисованными мускулами были здесь едва ли не на каждом шагу. Но все они были какими-но неживыми. Силиконовыми куклами. Йен решил, что снимет одного из них, но попозже. И тут его кто-то тронул за локоть. Йен обернулся и снова увидел Мурзина. – Вижу, вам скучно? – с улыбкой спросил тот. – Виталий обещал шоу в моем вкусе. Составите мне компанию? – В вашем вкусе? – поднял брови Йен. – Хм! Помнится, вы говорили, что ваши интересы лежат в плоскости
BDSM
. Боюсь, это не совсем то, что меня привлекает. – И, тем не менее, вы бывали на таких вечеринках, – заметил Мурзин. – Бывал. Мне нравится эстетика этой темы. Металл, кожа, черно-красные тона. Сильные, мускулистые тела. Это выглядит привлекательно. Но не более того. Я не понимаю, как может возбуждать насилие и унижение партнера. – Насилие и унижение по обоюдному согласию, – многозначительно поднял бровь Мурзин. – Не имеет значения, – отрезал Йен. – Я еще могу понять насильника, но психология жертвы остается для меня загадкой. И чем-то совершено неприемлемым. – Что рассуждать об этом! – усмехнулся Мурзин. – Пойдемте-ка лучше посмотрим. Признаться, я и сам не в курсе, что там приготовил Виталий. Хотя нет, говорят, там будет некий мальчик… Нет, уже не мальчик. Я слышал, он пользуется большим успехом, мне даже не раз его рекомендовали, да все как-то не складывалось. Идемте! Они прошли в небольшой зал, в центре которого было нечто вроде сцены, вокруг которой толпилась публика. Зрителей было достаточно. Мурзин, решительно взяв Хейдена за локоть, бесцеремонно протиснулся ближе к сцене. Судя по всему, распихивать друг друга локтями тут было в порядке вещей. На сцене было невысокое возвышение, вроде прямоугольной тумбы, покрытое красной тканью. Йен увидел невысокого стройного блондина, затянутого в сбрую из белой кожи, красиво смотревшуюся на его загорелом теле. Больше на нем ничего не было. Он охаживал плеткой темно-русого парня, лежавшего на возвышении спиной кверху. Лица лежавшего не было видно. Парень тоже был затянут в сбрую, но черную и с металлическими цепями. На его шее поблескивал металлическими вставками черный кожаный ошейник. Судя по всему, лежавший на подиуме парень был более атлетически сложен, чем стоявший с плетью блондин. Он был крупнее, мускулистее, с сильными ногами и аккуратными, упругими ягодицами. При том, что он лежал на животе, в его позе было нечто неуловимо грациозное. Возможно, сочетание физической силы и какой-то внутренней беспомощности. Йен сразу уловил это странное сочетание и на несколько мгновений застыл, словно столкнулся с чем-то необъяснимым. А блондин охаживал флогером ягодицы парня, причем делал это красиво, изящно и явно профессионально. Время от времени он поворачивался, и Йен видел его точеный профиль и слегка выпяченный, напряженный подбородок. Можно было догадаться, что блондин был из тех сладких красавчиков, на которых пускают слюни как мужчины, так и женщины. Йен заметил, что руки блондина с плеткой были украшены перстнями. Возможно, эти перстни были дорогими, но смотрелись они пошло, словно у провинциального сутенера. Нет, блондин Йену совершенно точно не нравился, хотя он и не мог не отдать должное грации его отточенных движений. При каждом ударе парень, лежавший на возвышении, вздрагивал и приподнимал голову. И в этих движениях тела, покрытого искусственным загаром, было нечто завораживающее. Хотя вроде бы ничего особенного этот парень не делал. У Йена перехватило дыхание. Он сам не мог понять, почему именно. Чувства смешались. С одной стороны, у него вызывала инстинктивный протест эта сцена экзекуции, какой бы постановочной она ни была. Все в нем восставало против насилия, пусть даже это было игрой на публику. Но не столько это возмущало Йена, сколько то, что сильный парень добровольно позволяет избивать себя тому, кто заведомо физически слабее его, и даже не пытается сопротивляться. Эта глубокая покорность была для Йена тем, чего не должно быть в принципе. Человек не может так легко и спокойно отказываться от величайшего сокровища жизни – свободы. Свободы, которую Йен ценил превыше всего, ради которой Йен, собственно, и жил. Этот парень, лежавший на возвышении, своей покорностью, своими странными, грациозными и в то же время судорожными движениями как будто попирал все, что было дорого Йену, открывал дверь в какую-то иную реальность. И Йен чувствовал, что совсем не хочет в эту реальность входить, ибо всё в ней было глубоко ему чуждо и враждебно. Но одновременно это зрелище его завораживало, как, наверное, завораживает человека зрелище надвигающегося цунами. Блондин что-то крикнул парню. Йен не понял ни слова, но было ясно: это какое-то оскорбление. Затем блондин резко хлестнул парня по плечам. Тот испустил протяжный стон, прижался к возвышению, на котором лежал, а затем, выгнул спину, и в этом движении тоже было нечто завораживающее.
 
Блондин резкими шлепками заставил парня приподнять и развести мускулистые ягодицы, притянул парня к себе и принялся в него входить. Скорее всего, парень был уже смазан изнутри, но все равно его тело дернулось, мускулы напряглись, красиво обрисовывая тело, он выгнул шею, снова испустив стон, скорее похожий на рычание.
 Йен смотрел, затаив дыхание, и вдруг осознал, что и во всем зале стоит гробовая тишина. Все были заворожены этим зрелищем. Хотя ничего особенного не происходило. Блондин принялся резко вбиваться между сильных, мускулистых ягодиц, удерживая парня за бедра. В гробовой тишине были слышны шлепки, стоны и громкое дыхание. Блондин что-то при этом приговаривал. Йен не понимал слов, но было очевидно, что говорилось нечто похотливое, издевательское, унизительное. Он вновь почувствовал прилив возмущения, потому что прекрасное тело, лежавшее на возвышении, не заслужило подобного обращения. Дело было не столько в физической жестокости, сколько в моральном унижении, которому подвергал парня красавец-блондин. Йену захотелось дать блондину хорошего пинка под зад, схватить парня и уволочь с собой как добычу. Отмыть, укрыть, приласкать… В паху каменело и ныло. Никогда подобные зрелища не вызывали у него возбуждения. Но сейчас с Йеном происходило нечто необычное. И это необычное творил с ним парень, лица которого он даже не видел. Йен прикрыл глаза, а затем посмотрел влево. Рядом стоял Мурзин, рот которого был полуоткрыт, темные глаза широко распахнуты. Было видно, что он тоже захвачен зрелищем, происходившем на сцене. Между тем блондин что-то резко сказал парню и обошел возвышение по периметру. Йен, наконец, увидел лицо блондина. Да, типичный слащавый красавчик. Правильные черты лица, точеный прямой нос, темные глаза. Лицо надменное, жестокое и в то же время… жалкое. Было видно, что блондин играет роль доминанта, играет старательно, даже профессионально, но лишь играет. А вот в парне, что лежал на животе – игры не было. В нем все было настоящее. Слишком настоящее. Это завораживало. И это пугало. Лежавший парень, очевидно, исполняя приказание, оперся на локти и приподнял ягодицы, широко расставляя колени. Йен залюбовался напряженными мышцами, а еще – пульсирующим розовым отверстием между ягодиц. Да, он хотел этого парня, он очень хотел его! Рядом послышался резкий выдох. Это был Мурзин. Было ясно, что и тот испытывает то же самое желание. Йен вдруг поймал себя на том, что ревнует. Черт, это был уже полный идиотизм! Какая еще ревность, к кому? К шлюхе, которую прилюдно трахают и унижают и которой, судя по всему, это нравится? Да. Именно так. Но Йену хотелось получить этого парня, какой бы шлюхой тот ни был… Йен просто хотел его. До безумия. На лице блондина появилась жестокая, самодовольная ухмылка. Рукой, унизанной идиотскими перстнями и кольцами, он сгреб волосы парня и принялся натягивать его рот на свой стоявший колом член, отдавая отрывистые приказы. Йену захотелось хорошенько вмазать кулаком по красивой, холеной физиономии блондина, выбить зубы, сломать челюсть пресыщенному ублюдку, втаптывавшему в грязь настоящее сокровище…. Он сжал кулаки, содрогаясь от ненависти к блондину и… от вожделения к тому, кого тот сейчас трахал. А темно-русый парень, подчиняясь приказам актива, все выше задирал задницу и все сильнее выгибал спину. По-прежнему в нем не было ни тени сопротивления. Только послушность. И увлеченность. Он как будто пребывал в иной реальности – той самой, в которую так боялся войти Йен. Блондин двигался резче и резче, и все, затаив дыхание, следили за происходящим. В этом была какая-то магия. И магия эта исходила от парня, стоявшего на четвереньках перед блондином, который уже со стоном кончал ему на лицо. Тот потянулся к бритому паху блондина, языком собирая сперму, а блондин с довольной ухмылкой снова схватил его за волосы, заставив повернуть голову. И Йен, наконец, увидел лицо этого парня. Нет, его нельзя было назвать ослепительным красавцем. Блондин обладал куда более глянцевой красотой. У парня было привлекательное лицо, короткий прямой нос и по-мальчишески пухлые губы. Но главное – его глаза. Большие, серые, почти круглые и… совершенно бездонные. Отрешенный взгляд, словно обладатель серых глаз был сейчас на другом конце галактики. Нет, это был не взгляд наркомана, находившегося под кайфом, это было нечто другое. Йену казалось, что этот взгляд уносит и его самого в глубины неизведанного космоса. В этом взгляде было нечто, абсолютно не вязавшееся с происходящим. Нечто, не поддающееся определению. И Йен вдруг понял, что хочет всегда видеть этот взгляд. Всегда. Настолько хочет, что даже не понимает, как он до сих пор жил без этого взгляда. Хотя парень смотрел вовсе не на него. Или на него? Да Йену это было неважно. Он тонул в бездонных серых озерах, позабыв обо всем. В себя его привел вздох рядом. Мурзин что-то пробормотал по-русски. Йен не понимал слов, но было ясно, что его спутник тоже не может оторвать глаз от парня с серыми глазами. И вновь он почувствовал жгучий прилив ревности. А еще – прилив ненависти к блондину, который казался ему ничтожным ублюдком, совершенно недостойным парня, которого он сейчас прилюдно трахал. – Черт, это было нечто, – прошептал Мурзин Йену. – Парень, тот, что пассив, просто чудо. Чудо! – Да. Чудо, – механически ответил Йен. Слова Мурзина казались ему мерзкими. Да что Мурзин мог в этом понимать! Что он мог чувствовать! Да что он мог оценить, в конце концов! Между тем блондин снова ухмыльнулся и поднял руку, давая понять, что шоу не закончено. У Йена заныло сердце. Да, он жаждал продолжения, жаждал увидеть, что будет дальше. И в то же время ему было страшно. Страшно, что с сероглазым парнем сделают что-то… Он не знал, что именно, но очень боялся за этого парня. Остатки разума взывали к Йену, требовали от него немедленно прийти в себя. Какого черта! Он же видит просто прилюдный секс, ничего больше. Тем временем в унизанной пошлыми перстнями руке блондина появился огромный черный фаллоимитатор. Блондин снова заговорил, кривя губы в гадкой усмешке.. А взгляд серых глаз был прикован к этому черному предмету. И в этом взгляде были алчность и вожделение. Блондин поднес фаллоимитатор к губам парня, и тот потянулся к нему, но блондин резко убрал предмет и что-то с глумливой улыбкой крикнул публике. Раздались смешки и выкрики. Йен не понимал, что происходит, но всё это казалось отвратительным. Этот парень с серыми глазами не мог тянуться вот за этой хреновиной. Не мог! Он был достоин большего! Лучшего! А блондин снова обошел возвышение, на котором парень стоял на четвереньках и медленно, но уверенно стал вводить фаллоимитатор в пассива. Тот испустил вой, выгнулся, шире расставил ягодицы, в его глазах сверкнуло нечто нечеловеческое, жуткое, хищное. Блондин взял плетку и снова принялся яростно хлестать по упругим полушариям, что-то приговаривая. Затем он резко воткнул фаллоимитатор в пассива, тот снова выгнулся, взвизгнул и утробно завыл, Йен увидел мучительную боль в серых глазах, но затем их взгляд стремительно расфокусировался, рот полуоткрылся, и парень смотрел куда-то в пространство, словно глядя на что-то, видимое только ему одному. Блондин вывел фаллоимитатор из парня, а затем снова резко засадил его внутрь почти по самую присоску. Мускулы парня напряглись, а затем по его телу как будто прошла волна. Он выгибался все сильнее, и вот его спина была уже вертикальной, голова запрокинута, на щеках заиграл румянец, к вспотевшему лбу прилипли пряди волос. Актив схватил его за волосы и обрушил на него град пощечин. Было ясно, что это часть игры, но все равно, Йену это казалось отвратительным. Он снова испытал жгучее желание даже не врезать этому холеному блондинчику, а просто свернуть его тонкую шейку. Йен сжал кулаки, взглянул на стоявшего рядом Мурзина и увидел, что тот тоже стоит со сжатыми кулаками и с нескрываемой ненавистью смотрит на блондина. Его совершенно точно обуревали те же самые чувства, что и Йена. Блондин грубо схватил парня за плечи, а тот тем временем ловко прикрепил фаллоимитатор присоской к возвышению и, повинуясь жесту актива, стал насаживаться, двигаясь все быстрее и быстрее. Мышцы ног напрягались, дыхание становилось все более учащенным, рот полуотрылся, а глаза снова широко распахнулись. И Йен опять видел странный диссонанс между этим взглядом, в котором жил какой-то другой мир, и грациозными, но при этом до невозможности похотливыми движениями тренированного тела шлюхи, насажившейся на резиновое дилдо. Из груди парня вырывались стоны, он все больше изнемогал, и было видно как стоит колом его член. Блондин время от времени выкрикивал что-то оскорбительное, плевал в лицо парню, а тот как будто ничего не замечал. Его тело жило своей жизнью, а глаза своей. Наконец, блондин принялся выкручивать затвердевшие соски парня, тот испустил крик, а блондин рассмеялся ему в лицо и снова плюнул. Затем он что-то крикнул, парень всем весом сильного тела насадился на искусственный член, и на его живот и грудь выстрелила сперма. Его стоны походили больше на рыдания, от которых пробирала дрожь. Глаза снова расфокусировались, закатились. В какой-то момент Йену показалось, что из этого крепкого, тренированного тела выходит жизнь… Нет, парень просто опрокинулся на спину и лежал, устремив неподвижный взгляд серых глаз куда-то вверх. Стоявший рядом блондин снова взял плетку, хлестнул пару раз по щекам, по груди и по животу парня. Тот лишь вздрагивал, лицо его оставалось неподвижным. Затем блондин с самодовольной улыбкой победителя отсалютовал собравшимся, среди которых стоял восторженный гул, и удалился в направлении бара. Оставшийся лежать на сцене парень, казалось, его совершенно не интересовал. Йену захотелось подойти к этому беспомощному существу, хотелось помочь ему… Правда, он сам не знал, в какой помощи нуждается этот парень и нуждается ли он вообще в помощи. Но к парню уже подошли два человека, очевидно, из прислуги, помогли подняться и куда-то повели. Парень шел слегка заплетающейся походкой, но даже сейчас в ней было нечто грациозное. Даже царственное. – Великолепен! – произнес Мурзин, провожая глазами парня. – Он просто великолепен. Я заберу его себе, – произнес он тоном, не допускающим возражений. Йена как будто ударило током. – Себе? – повторил он, бросив на Мурзина злой взгляд. – С чего вы решили, что он согласится пойти к вам? – Потому что я так решил, – спокойно произнес Мурзин. – Извините, Йен, мне как раз нужно кое с кем потолковать на эту тему. Я вас оставлю. Хейден обеспокоенно смотрел ему вслед. Мурзин направлялся прямо в бар, где у стойки стоял тот самый блондин, который, судя по всему, заказывал себе выпивку. Губы Йена сжались, превратившись в ниточку, глаза сузились. Он решительно двинулся в противоположном направлении. Туда, куда увели сероглазого парня.