Снова в школу. Том 1
– Понятно, что вообще ничего не понятно, – я покосился на нее. – Тебе не тяжко быть настолько начитанной и эрудированной?
– А почему мне должно быть тяжко? – Софья вперила в меня грозный взгляд. Но она находилась так близко, что я видел только эту проклятую грязную полосу на щеке и пульсирующую жилку на шее, что вполне мог игнорировать грозные взгляды.
– Ну так парни не любят особо умных барышень, – я перевел взгляд на книгу у себя в руках, тряхнул головой и перевернул ее, уже не надеясь что-то получить. – Мы на их фоне себя ущербными начинаем чувствовать.
– Мне-то что, пускай не любят, – она пожала плечами.
– А как же «Выйти замуж, не оканчивая школы»? Разве не это девиз всех девушек, которые здесь учатся?
– Мне это не нужно, я с пяти лет помолвлена, – ровно проговорила Софья, и резким движением зашвырнула в мешок непонятно каким образом оказавшийся здесь цветочный горшок и останками безвременно увядшего растения, определить принадлежность которого не представлялось возможным.
– О как, интересно, – я даже и не знал, что здесь практикуются браки по расчету, заключаемыми родителями детей подходящего пола, невзирая на возраст. Переваривая эту новость, я, наверное, слишком сильно тряхнул книгу, потому что на этот раз мои усилия увенчались успехом – на пол из книги что-то выпало. Швырнув книгу в мешок, я поднял выпавший предмет и поднес его поближе к глазам. Это была маленькая фигурка из белого мрамора, изображающая какую-то странную тварюшку. Фигурка показалась мне забавной, и я уже хотел сунуть ее в карман, как меня остановил возглас Софьи.
– О мой Бог, это же Амо-но-дзаку, из Хиякки Яко Кастурского! – я посмотрел на девушку и увидел, что ее щеки пылают, глаза лихорадочно блестят, и она приложила ладони к щекам, чтобы унять необычное волнение, которое ее охватило, стоило ей лишь взглянуть на тварюшку.
– Эм, а поподробнее, – я повертел фигурку, пытаясь понять, что же привело девушку в такое интересное состояние. – Не надо на меня так смотреть, да я неуч и во всех этих ёкаях ни хрена не смыслю.
– Сначала переверни ее, – попросила Софья. Я перевернул фигурку и посмотрел на девушку. – Там что-нибудь есть?
– А.В.К, написано зелеными буквами, – я снова перевернул тварюшку и демонстративно засунул ее в карман к уже лежавшему там ножу. – Колись, от чего ты так быстро согрелась, хоть я тебя и пальцем не тронул?
– Алексей Ванадьевич Кастурский сделал под влиянием момента, как он всегда говорил, девятнадцать фигурок самых типичных представителей Хиякки Яко – парада ёкаев, который, по легенде ежегодно проходит по улицам крупнейших городов Империи самураев. Эти фигурки существуют в единственном экземпляре, и они уникальны, потому что работать с титановым мрамором так, как это делал Кастурский, применяя настолько тонкую магию, не может больше никто. Восемнадцать фигурок собраны в частной коллекции Козыревских, а вот Амо-но-дзаку считался утерянным. Кто бы мог подумать, что он просто валялся все это время почти на свалке, – и Софья покачала головой. – Козыревские заплатят очень хорошую цену, чтобы собрать всю коллекцию.
– И сколько же они могут заплатить? – я прищурился, представляя несколько миллионов на счету в банке, неплохое такое окончание так неудачно начавшегося дня.
– Не думай, что слишком много, – Волкова очень точно интерпретировала мой заинтересованный взгляд. – Одна фигурка без всех остальных стоит примерно сто тысяч рублей, именно такую цену недавно назвал аукцион редкостей. Самую большую ценность она представляет для владельца остальной части коллекции. Я слышала в частном разговоре, что Козыревский готов заплатить за нее до двухсот тысяч. Вот когда коллекция будет полной, то речь пойдет о миллионах, – Софья задумалась. – Ты же знаешь, что клан Козыревских переживает небывалый подъем. Ему проще убить и насильно завладеть желаемым, чем отдавать сумму, которая больше того порога, что он себе определил.
Я снова вытащил фигурку. Дорогая игрушка для ценителей. За которую можно получить деньги, а можно пулю в лоб. И что делать? Первым моим желанием было швырнуть тварюшку в мешок, но затем я прищурился и посмотрел на Софью.
– А в какой-такой частной беседе ты, Волкова, могла услышать столь интимные подробности?
– Это мой отец разговаривал с Григорием Козыревским, – неохотно ответила девушка, не отводя взгляда от фигурки. – Надпись сделана вовсе не красками. Это перемолотый в порошок нефрит, который Кастурский внедрил в мрамор. Фирменный знак художника, между прочим. Такой техникой так никто и не научился владеть в полной мере, так что экспертиза его работ начинается как раз с изучения этой подписи.
– Это все, конечно, охренительно интересно, но, Волкова, никогда бы не подумал, что ты можешь подслушивать, – я благополучно пропустил мимо ушей все, что она сказала мне насчет самой статуэтки и сосредоточился на деталях, которые были мне действительно интересны.
– Я не… – под моим насмешливым взглядом девушка смутилась, а затем вскинула голову. – Ну да, я подслушивала, и что?
– Да ничего, просто констатация факта, – я подбросил тварюшку и, ловко поймав, положил в карман. – Побудешь посредником? Мол, знаю парня, готов продать, потому что уже жрать нечего, а любованием шедевра сыт не будешь. Тебя-то точно не прибьют, раз твой папаша с этим ценителем редкого искусства так близок.
– Скорее всего, не прибьют, ты прав, – Софья задумчиво посмотрела на меня. – Вот что, надо сделать магический оттиск, чтобы показать Козыревскому.
– И как ты собираешься его показать? – я вернулся к куче неразобранных книг, потому что почувствовал, что даже в куртке начинаю замерзать. Софья тут же последовала моему примеру и в мешок посыпался откровенный мусор. То, что она говорила, было логично, вот только как Софья Волкова могла бы передать изображение в большой мир, если из школы можно было выйти лишь на новогодних каникулах, на летних каникулах, и после окончания сего достойного учебного заведения? Ну, или, если тебя из него выпрут, что тоже нельзя исключать.
– Ты что забыл, что в субботу день посещений? – я покосился на нее. Ага, забыл. Собственно, я и не знал. Об этом никто не говорил при мне вслух, скорее всего, просто потому, что про день посещений все знали и ждали его с нетерпением.
– Забыл, если честно, – неохотно признал я очевидное. – Да и мама уже была здесь у Викентия, когда решался вопрос о моем исключение, и я не думаю, что она придет еще раз в субботу.
– Ну ты сравнил, – Софья хихикнула. – Конечно, придет. Тем более, что ваш поместный дом располагается в столице, и до школы вполне можно на машине добраться, – о, вот об этом я знал, в руке что-то хрустнуло и, опустив взгляд, я заметил, что слишком сильно сжал уже и так сломанную линейку, которую держал в руке. Поместных домов у каждого клана всегда два: один городской, неважно в каком городе он находится, не каждый может себе позволить жить в Твери, которая в этом мире являлась столицей нашей необъятной; и загородный – настоящее родовое гнездо, место сборищ всего клана на таких значимых событиях, как празднование свадеб или похорон. Так вот, у Савельевых загородного родового поместья не было. Когда, в какой промежуток времени мы его лишились, я не знаю, не в этом веке – это точно, а более подробно я еще не узнавал, и вряд ли буду узнавать, если только для саморазвития, потому что ума не дам, как можно было бы вернуть хотя бы этот признак знатности. Так что, кроме имени у меня ничего не было, и перспектива жениться на богатой наследнице плебейского происхождения уже не выглядела какой-то дикой. Насколько я знаю, такие в школе учатся, надо бы присмотреться к ним получше. И ведь останавливало меня только то, что я плохо ориентировался в том, кто из них аристократка, а кто из нуворишей, как Лосев, например. Ведь не исключено, что их папаши за княжеский титул, который получит дочка и в перспективе внуки в том случае, если у нас все-таки появится император и подтвердит титулование, а по местным законам каждый новый император это делал, согласятся на брак и даже помогут выкупить «Тихую заводь» как называлось наше родовое гнездо. Я нашел его название и описание в книге знатности – очень красивое, уединенное место, в котором было бы приятно жить. Вообще, забавный этот закон об обнуление титулования в момент смерти очередного императора. Старый умер, и аристократы становились просто наследными дворянами. Появился новый – самым знатным их княжеские титулы вернули. Я понимаю, почему кланы типа Лосевых против того, чтобы на троне снова сидела знаковая фигура. Так они вроде бы как даже ровны нам по происхождению, хотя бы чисто номинально. А правит все равно Совет кланов. Хотя у императора было право вето и право забрать власть в свои руки полноценно во время войны. Зашвырнув останки линейки в мешок, я повернулся к Софье.