Я - Спартак (СИ)

UCU528 провёл анализ, завершив его следующим выводом: «конечно, идея Игоря, как говорят люди, притянута за уши и вероятность подобного развития событий не более четырёх процентов, но всё-таки не нулевая. Я обязан охранять Суркова, но если объект сам отказывается от защиты и добровольно остаётся в этом времени, нелогично ему препятствовать. Фактически повторно идёт смена одного хрононавта на другого. Сперва Костромина на Игоря и Вику, сейчас – их же на Спартака. При этом перемещение одного объекта, сопоставимого с исходным повышает до восьмидесяти процентов вероятность возврата в точку отправления».
- Хорошо. Согласен. Так будет лучше. – киборг поднял тело, по-прежнему находящегося в бреду Спартака, и шагнул в сторону портала.
- Секунду, - остановил его Сурков, который с одной стороны был несказанно доволен, что Тулий так легко согласился с предложением, с другой, немного обиделся, что друг даже не попрощался, словно ему внезапно стало наплевать на судьбу человека, с которым он делил трудности не один год. – Игорь на мгновенье сжал запястье Тита. UCU528 держал на руках вождя восставших и произвести обычное рукопожатие Сурков не мог, ему пришлось воспользоваться принятым у древних римлян приветствием. – Прощай, друг. Хоть ты и машина и обманывал меня не раз, но привязался я к тебе. Береги себя!
Киборг ничего не ответил, шагнув в портал, который светился некоторое время после перемещения, как-бы ожидая не последует ли ещё кто, затем погас. Игорь очутился в палатке один. Он бросил взгляд по сторонам, словно не веря в реальность того, что совершил это: остался в прошлом! Вокруг примятая трава, на ложе Спартака бурые лужицы крови. Сурков вздохнул и только собрался уходить, как ему показалось будто от травы идёт тёмно-синие свечение. Игорь нагнулся. И, о чудо! На том самом месте, где был портал, на земле лежал амулет, тот самый пульт возврата. Прибор отливал запретным цветом, сигнализируя о невозможности перемещения. UCU528 оставил Суркову призрачный шанс вернуться. Не сейчас. Позже. Если вдруг ВИИВ сменит гнев на милость, и сам Игорь передумает.
Сурков быстро поднял и нацепил амулет, выбежал из палатки. Сражение приближалась к неизбежному концу. Правый фланг армии Спартака был полностью уничтожен, левый и центр смещались к реке. Помпилия Игорь не разглядел, вероятно, тот уже был убит. Достаточно многочисленные группы мятежников, тянулись в сторону предгорий и леса, стремясь покинуть поле боя и укрыться от карающей длани Красса. Их преследовала римская кавалерия.
Битва при Силаре положила конец восстанию Спартака. Все его ближайшие соратники, за исключением Публипора, погибли. Более чем десяти тысячам мятежников удалось уйти в горы. Их преследовали. Красс пленил и распял вдоль Аппиевой дороги примерно шесть тысяч человек. Несколько позднее Помпей в Этрурии уничтожил последний крупный отряд восставших числом не менее пяти тысяч, что дало ему повод присвоить себе главную заслугу и написать в сенат: «В открытом бою беглых рабов победил Красс, я же уничтожил самый корень войны». Многие согласились с этим, тем самым принизив участие Красса, и серьёзно осложнив отношения между двумя полководцами.
Красс, сформировавший легионы за свой счёт, не позволивший Спартаку пойти на Рим и сделавший многое для победы не был удостоен столь желанного триумфа. Ему устроили лишь овацию, присуждавшуюся при победе над врагом, но не в случае войны, объявленной на уровне государства, а при менее значительных столкновениях, когда конфликт был разрешён с небольшой кровью и незначительными потерями. Награждённый не въезжал в город на колесницах, запряжённых двумя белыми лошадьми, как в случае триумфа, а шествовал в тоге магистрата с пурпурными полосами, его голову украшал венок из мирта. Сенаторы не шли впереди полководца, солдаты также не участвовали в процессии. Впрочем, Крассу удалось продавить в сенате одно существенное изменение в традиционной церемонии: ему позволили надеть лавровый венок, положенный лишь триумфатору, чем, с одной стороны, косвенно признали заслуги, а с другой – что восстание Спартака не было обычным бунтом рабов.
 
Через год, после битвы при Силаре, всех италиков внесли в списки римских граждан. Сенат постарался улучшить их положение, дабы удержать от новых выступлений. Спартак не смог добиться освобождения свой родины, но обеспечил сородичам равные с римлянами права и, следовательно, по сути даровал свободу в рамках Римской республики.
Сурков, разумеется, этого пока не знал. Он вскочил на лошадь и поскакал в направлении, означенном Публипором, намереваясь догнать командира разведчиков и его людей. Путешествуя в одиночестве, он рисковал сразу угодить в лапы римлян и кончить жизнь распятым или рабом в каменоломнях. Не стоило сбрасывать со счётов умение Публипора ориентироваться и отличное знание местности почти по всей Италии. Суркову требовался проводник, ведь путь до Альп не близкий!
Игорю запали в душу слова центуриона у костра. Старый солдат, который, возможно, сейчас лежал мёртвым на поле, был прав: ребёнок – продолжение рода, и неважно родной или приёмный, главное считает ли он себя частью семьи, а дело старших – правильно воспитать малыша. Сурков пусть и не до конца, но по большей части убил в себе Красса. Нет, он не бросился в гущу битвы ища смерти вместе с соратниками, но «уступил» место Спартаку, спас того от неизбежной гибели, а сам остался в прошлом. Теперь Игорь направлялся на поиски сына. Испания далеко! Он решил начать с Вики, перед которой чувствовал вину. К тому же, кто как не мать, понимает своё дитя и сможет узнать сколько бы не прошло лет, какое бы новое имя не носил ребёнок. Найти и выкупить Вику! Мешочек с деньгами Цезаря приятно тяжестью висел на поясе. За один талант можно приобрести приличный участок земли с домом или несколько десятков рабов, а у Суркова их семьдесят! По меркам эпохи целое состояние.