Пока светит солнце
– Танки!
И, как по мановению волшебной палочки, батарея затихла. Впрочем, тут причина была налицо – опасались долбануть снарядом по своим. На гребне холма появились темные силуэты…
Выпрыгнув из окопа, Ракутин махнул рукой посыльным – «Следуй за мной». Пробегая вдоль линии обороны, он только досадливо морщился – артналет даром не прошел… Скрученные куски металла и какие-то лохмотья – только час назад здесь стоял станковый пулемет… Разбросанные бревнышки перекрытия – снаряд угодил точно в накат над окопом. Оказывать кому-либо там помощь уже было поздно. Покосившийся дом – передней стены попросту нет. Вместо неё зияет громадная дыра. А на земле перед ней лежит разбитая трехлинейка.
Да уж… вовремя немцы стрельбу прекратили. Ещё полчаса…
– Посыльный – к капитану Лопатину! Доложить о потерях!
Зашлепали по земле сапоги – понесся…
Взгляд в бинокль – танки растянулись в относительно ровную линию, а позади них уже выпрыгивают из грузовиков и бронетранспортеров пехотинцы.
А сколько тут танков?
Алексей прижал к глазам окуляры….
Толстый обрубок пушки – средний, ещё один, ещё… теперь легкий… Всего семь штук. По спине скользнула холодная струйка. Фигово… Пулей их не взять – нечего и думать.
– Передать по цепи! – услышал он голос Лопатина, пробегая мимо окопа, – Стрелять по смотровым щелям! Целься точнее!
Черт его знает, поможет это или нет? В Испании, вроде бы, помогало иногда…
А вот и позиции артиллеристов. Запрятались прямо в куст, подкопав его корни. Со стороны и не поймешь ничего…
Горяев был здесь – стоял рядом с сорокапяткой и наблюдал за подходящими танками.
– Отчего не стреляете, товарищ лейтенант?
– Далеко… да и видно мне их отсюда не слишком хорошо – трава высокая мешает.
– А выкосить её?
– И раскрыть пилоту немцев позиции?
– М-м-да… – почесал в затылке капитан. – Это я и впрямь фигню сморозил… Ладно! Бывает… У вас тут только одна пушка?
– Вторая правее стоит. А трофейную я поставил у ручья. Там только на первый взгляд берег заболоченный. Подсохло все – такая жара!
– Думаете – пойдут там танки?
– Могут. Я бы пошел. А дистанция там короткая, холм весь обзор закрывает. Лучше пусть более мощная пушка там стоит, спокойнее как-то… Ещё одну пушку я в резерве оставил. Левый-то фланг у нас танк держит и броневик – их так просто не сбить, броня!
Гах!
– Во! – встрепенулся лейтенант. – Танкисты начали! Им хорошо – семьдесят шесть миллиметров, как-никак! Сейчас они немцам наваляют!
Увы, но «навалять» пока не выходило. Снаряды танковой пушки падали в опасной близости от танков, вздымали вверх султаны земли, но попаданий пока не было. Правда в пехотную цепь парочка снарядов таки залетела! Это совсем не понравилось фашистам – их танки дали залп.
С аналогичным успехом – снаряды легли с перелётом и довольно-таки вразброс… В тридцатьчетверку так никто и не попал.
Ещё залп, ещё…
В грохоте разрывов совсем не было слышно, что говорил капитану смуглявый посыльный. Наконец, отчаявшись докричаться, он тронул Алексея за руку.
– Что там? – оторвался от бинокля капитан.
– Потери, товарищ капитан!
– Сколько?
– Убитых – двадцать восемь человек. И почти сорок ранено… пулемет разбили… два, ещё и ручной – его в окоп не успели убрать.
Ничего себе… вот это да… Ракутин таких потерь просто не ожидал.
– Как же так вышло?!
– Снаряд в дом попал, потом второй, а оттуда ещё никто не вышел, хотели обстрел переждать… почти всех и того…
Ну да… не поверили в то, что окоп от снаряда лучше защитит, чем деревенский домик. Черт! И кто теперь в этом виноват?
Стиснув зубы, капитан снова поднёс к глазам бинокль.
А сбавили немцы темп! Вон и пехота ихняя за танки прятаться стала – не зря тридцатьчетверка огонь ведёт! Ещё бы они и танк подбили – вообще хорошо бы стало!
Но боевой счет открыл наводчик лужинского броневика. Дождавшись, пока один из танков, объезжая здоровенный валун, повернётся боком – он выстрелил!
Удачно – бронированная махина остановилась. Что уж там ему повредили, неизвестно, но ход танк потерял. И через несколько секунд схлопотал второй снаряд. Откуда-то изнутри появилась тонкая струйка дыма…
Над окопами пронеслись восторженные крики. Из танка никто не вылез, а струйка дыма стала толще.
На капонир броневика обрушился целый шквал снарядов! Всю растительность возле него моментально скосило осколками и пулями – пулеметы наступающих тоже не отстали от артиллерии.
Ракутин поёжился, представляя себе, каково сейчас сидеть в башне наводчику и заряжающему.
Но броневик ещё был цел и мог вести огонь – очередной снаряд выбил искры из башни среднего танка. Неудачно – рикошет…
Да-дах!
Правый фланг! Ручей!
Это бьет трофейное орудие!
– Что там? Узнать! – и очередной связной унёсся на грохот выстрелов.
Здесь, почти у центра обороны, имелся неплохой обзор – капитан мог видеть многое… Левый фланг наступающих ограничивался крутой высокой насыпью железнодорожного пути, сразу за которым начинался здоровенный овраг – местность для танков непроходимая в принципе. Там Алексей оставил два взвода прикрытия и два пулемета – оттуда могла идти только пехота.
А почти параллельно путям, на правом фланге тек широкий ручей. Преодолеть его можно было только пешком, берега выглядели заболоченными и могли не выдержать вес танка. Но, как выяснил расторопный артиллерист – не везде…
А дуэль танков продолжалась.
Пристрелявшись, немцы стали бить точнее, капонир тридцатьчетверки заволокло пылью и дымом. Потеряв из виду цели, танкисты перестали стрелять. По-видимому, прекращение огня со стороны танка воодушевило противника – все пушки развернулись к броневику. И не только пушки, танки, почти одновременно, повернули налево, подставив орудию броневика лобовую броню – более толстую.
И тем самым подставили борта сорокапяткам Горяева…
Обе пушки ударили почти одновременно, крайний танк противника запнулся и, потеряв гусеницу, замер на месте.
Ещё залп!
Без видимых последствий…
Ещё!
И ещё!
Вспыхнуло пламя на корме одного из танков – машина попятилась назад, стремясь выйти из боя. А следовавшие рядом танки… попятились следом. Надо полагать, кинжальный огонь пушек в упор им никакого удовольствия не доставлял. Да и упрямый броневик продолжал долбить из своего орудия, не позволяя развернуть башни в сторону артиллеристов. Он даже добился ещё одного попадания! И хотя снаряд не пробил брони, массу «удовольствия» танкистам доставить всё-таки смог… Поэтому, подставлять ему борта – никто из немцев явно не собирался.
Но уже подбегали к окопам немецкие солдаты. Рванули землю брошенные ими гранаты – пока неудачно, недолет.
А вот красноармейцам, сидящим в них, стрелять и бросать гранаты было куда как более удобно. В чем атакующая пехота тотчас же и убедилась…
Им не хватило каких-то двадцати-тридцати метров… совсем немного.
Точку в бою поставила всё-таки тридцатьчетверка.
Воспользовавшись тем, что внимание немецких танкистов было отвлечено на другие цели, наводчик смог точнее нацелить свое орудие – снаряд ударил в пятившийся средний танк противника чуть ниже башни… Машина дрогнула – из всех щелей и люков выбило снопы пламени и дыма. Танк остановился… внутри него что-то потрескивало и пощелкивало.
Артиллеристы Горяева добились ещё одного попадания в уползающий немецкий танк – там замолчало орудие. Но сама бронированная машина – так и ушла.
Отстреливаясь, отступили к холмам и солдаты в мундирах мышиного цвета – их никто не преследовал. Да и стреляли по ним не слишком часто – патронов оставалось не так уж и много. Только с десяток снарядов разорвался среди отступающих, нанеся некоторым из них, пусть и не фатальные, но всё же ранения – их теперь пришлось тащить в тыл на руках. И словно в издёвку, вслед отступающим прозвучал гудок – это отходил от станции эшелон…
Из окопов раздались торжествующие крики – ободрённые успехом красноармейцы не смогли сдержать своих эмоций.