Двое из будущего. 1901-... (СИ)

— Вот, Василий Иванович, посмотрите. Это отчеты по страхованию наших рабочих. Сколько рабочие отчисляют за страховку, сколько производят выплат по страховым случаям.
Я принял листы. Пролистал их, не особо вникая, лишь выхватил итоговые суммы. Да отложил в сторону.
— Ближе к делу, Иван Андреич. Я и так знаю, что страховая на нас хорошо зарабатывает.
— Это так, — согласился со мной Шабаршин. — Деньги сейчас в страховой крутятся очень хорошие, но в будущем их будет еще больше. Ко мне тут недавно обратился человек с Обуховского завода, беседовал со мной долго. Все выспрашивал меня о наших условиях, пытал меня, на какой ноге я с руководством, то бишь с вами. Почти целый день я с ним говорил, много чего показывал, объяснял. Я так понял, что он теперь на Обуховском пытается организовать профсоюз по нашему подобию. Не знаю, правда, насколько ему это позволят, но для нас это и не важно. Важно другое. Он, так же как и мы собирается страховать рабочих. И очень уж он выспрашивал меня о конторе, где мы страхуемся. Думаю, что довольно скоро и обуховские рабочие туда придут и принесут свои деньги.
Он замолчал, пристально вглядываясь мне в глаза. Ожидал моей реакции.
— Ну, и? — не понял я, сдвинув брови к переносице.
— Как? — воскликнул он. — Деньги-то какие они принесут для страховой!
— Ну, это-то я понял. И что из этого?
— Василий Иванович, да как же вы не понимаете! Вам необходимо срочно, буквально завтра же выкупить эту страховую компанию. Нельзя упускать такую возможность.
Я хмыкнул. Вот уж не ожидал от этого правдолюба коммерческой жилки.
— А ты, Иван Андреич, наверное уже и о цене сумел договориться?
— Нет еще, не успел, — честно ответил он мне. — Но уже намекнул хозяину, что надо бы поделиться долями, иначе мы уйдем в другую контору.
И тут я засмеялся. Беззлобно и по-доброму. Нет, действительно, не такого я ожидал от профсоюзного лидера. Не должен он помогать кровопийцам-эксплуататорам зарабатывать деньги.
— Ты что же, ограбить его предлагаешь? Хочешь, чтобы мы отняли его бизнес?
— Зачем ограбить? — возмутился Шабаршин. — Выкупить часть страховой конторы. Почву я уже подготовил, так что можно уже вести переговоры. Клиент, как говорится, созрел. Пятьдесят процентов он согласен уступить.
Тут он мне слукавил. Спустя несколько дней я вел непростые переговоры с хозяином страховой, уговаривал его уступить долю в своей компании. Тяжело мне пришлось, несколько часов долгих обсуждений и споров. Хозяин страховой ни при каких обстоятельствах не хотел терять контрольный пакет, не желал выпускать из своих рук управление. И никак не соглашался продать мне половину акций, как заведенный повторял о контроле и злился на мою настойчивость. Но при этом понимал, что меня нельзя упускать, я легко могу перейти к другому страхователю, а это для него было крайне невыгодно. В итоге, ближе к вечеру мы наконец-то сошлись на равных долях, мне переходит сорок девять процент акций, у хозяина остается без одной акции пятьдесят процентов, а оставшийся процент уходит нашему профсоюзу, а точнее самому Шабаршину, что из личных накопленных долгим трудом денег сумел выкупить этот важный пакет. Через несколько дней сделка завершилась, и я стал совладельцем страховой компании, обеднев при этом на сорок пять тысяч рублей. Очень важный нюанс — деньги, что я заплатил за пакет акций, были лично моими и потому никакого отношения к «Русским Заводам» страховая компания не имела. Деньги мне тоже пришлось поискать. После недолгих раздумий я решил продать свои облигации, которые я купил на богатое приданое. Продал их со значительным дисконтом своему знакомому Цветкову Петру Платоновичу, с которым познакомился на вечеринке у братьев Александровых. Зашел к нему в гости впервые с момента нашего знакомства. Тот обрадовался, напоил меня ароматным вином, познакомил со своими владениями. В общем-то, его конторка была небольшой. Пара комнат на первом этаже жилого здания, да пара человек персонала. Но по обстановке было видно, что дела у господина Цветкова идут весьма неплохо. Богатая мебель, ковры, электрические светильники. Моему предложению о выкупе облигаций он обрадовался и после небольшого торга их приобрел. Как я говорил ранее, с некоторым дисконтом, а вернее со скидкой в три тысячи. Жалко было, конечно, терять деньги, но я пошел на это, ибо выкупить страховую было важнее. А нашему главному банкиру господину Моллеру я высказал свое презрительное «фи» за то, что тот отказался выкупить мои облигации по номиналу. Не положено, понимаете ли!
   
Глава 5
 
В середине июля мою скромную обитель посетила любимая теща. Приехала она с несколькими чемоданами и обосновалась у нас надолго. На мой незаданный немой вопрос, она ответила, что собирается помогать своей любимой дочери принимать роды, а потом следить за малышом, пока тот не встанет на ноги. Вот и называется — приехали. Теща у меня была хоть и любимой, но очень уж властной женщиной. С первых же дней она задвинула Зинаиду на вторые роли и взяла прислугу в крутой оборот. Уж как они раньше страдали под пятой Зины, но теперь, после первой недели под управлением новой хозяйки, они по достоинству оценили великодушие моей экономки. Хоть и строга она была и порою могла дать хлесткого леща сильной ладонью, но все же по сравнению с моей тещей Зинаида была словно агнец божий, то есть совершенно безобидной. И вот сейчас с утра, лежа в своей кровати и поглаживая Маринкин живот, я слушал, как теща устраивает внизу жестокий разнос прислуге. Судя по ее громкому недовольному голосу, на орехи доставалось нашей новой работнице.
— Послушай, Мариш, — шепотом обратился я к супруге, — а может ты поговоришь с мамой? Попросишь ее уехать?
Маринка хмыкнула, прижалась сильнее.
— Шутишь что ли?
— Нет, я серьезно. Слишком уж она круто здесь за нас взялась. Прислугу гоняет, тебя заставляет делать ненужные вещи, ко мне какие-то претензии. Она всегда такая?
— Да, всегда. Но у себя дома она еще хуже. Да ты не волнуйся, я ее знаю. Она только для виду кричит, но внутри она добрая.
Я задумчиво произнес:
— Это где-то очень глубоко внутри…. А зачем она вообще приехала? Разве бы мы сами не справились? Она за тебя не родит, врачи тебе и без нее помогут. А с ребенком мы как-нибудь и сами справимся…, - и тут я чуть было не ляпнул «не впервой», но вовремя прикусил язык. Пришлось бы потом оправдываться.
Вообще Маринка могла на меня обидеться. При ней я не скрывал своей неприязни к манерам общения тещи, да она и сама была от этого не в восторге. Говорила, что раньше, когда она еще жила в доме родителей, ее мать часто устраивала ей нудные и продолжительные нравоучения, чем доводила Маринку до белого каления. Доставалось от тещи и Степану Ильичу, моему свекру, но тот, в отличие от эмансипированной, но послушной дочери, уже давно не сдерживался и скандалил со своей женой чуть ли не через день. А бывало, что и кулаки в ход пускал.
— Она с папенькой в очередной раз поругалась, — пояснила Маринка, показав вдруг на живот, который вдруг заходил волнами — ребенок гуляет. — Опять они из-за какой-то ерунды сцепились, едва не подрались, да Савва разнял. Хорошо, что он к ним по делам заскочил. Вот она и приехала отдохнуть.
Я горько выдохнул. Мне такая отпускница не нужна, несколько дней близкого общения с любимой тещей отбили всякое желание искать с ней общие точки соприкосновения. Правильно в народе говорят — люби тещу на расстоянии.
— А почему тогда они не разведутся? Обоим бы проще было.
Маринка покрутила пальцем у виска и посмотрела как-то странно, как на дурочка:
— Ты думай что говоришь-то! А люди что скажут? Сраму не оберешься. Да и что им такого надо сделать, чтобы церковь развод разрешила? На сторону сгулять?
— Да плевать на людей, — возразил я. — Нервы дороже. Ну, ладно, я сам понимаю, что про развод это я загнул, хватил лишку, но все же…. Ну если никак нельзя разводиться, так хоть разъехались бы по разным домам. Все реже друг друга видеть, глаза не мозолить. Папанька твой человек не бедный, давал бы твоей матери на прожитье.