Двое из будущего. 1901-... (СИ)
Они молчали. Мендельсон тот вообще пожал плечами и недоуменно сказал:
— Михаил Дмитриевич, а мне кажется, вы не к тем людям обращаетесь. Мы что? Мы не занимаемся крестьянским делом, и нам просто неведомо, что людей может привлечь. Трактора дело хорошее, но, вы уж меня извините, крестьян это не привлечет. Дорого для них будет, даже если в аренду им сдавать. Они, конечно, подивятся увиденному, поговорят меж собою, но останется все по-старому. Вы бы лучше к помещикам обратились. У них и земля есть и деньги, а желание, я думаю, появится. Не у всех, конечно же, но хоть у кого-то.
— Точно, помещики! — даже удивился Мишка. — А я как-то про них и забыл…. Те, что не сидят в долгах по уши, наверное, и вправду заинтересуются. Надо бы только им все грамотно преподнести.
— Вот-вот, — закивал Мендельсон, желая отвязаться от неудобной темы. — А вообще, Михаил Дмитриевич, пока наш государь сам не обратит внимание на эту проблему — все без толку. Только он один и может ее решить. Только его велением может быть изменена община и никак иначе.
— Да знаю я, — с кислой рожей ответил Мишка. — Но не решит наш император ничего, не сможет. Советники у него не семи пядей во лбу, не знают они проблемы. А если и знают, то доносят до Николая под другим соусом. Так что, хочешь не хочешь, а надо бы нам самим людей наставлять на путь истинный. Будем показывать им как правильно на земле работать, по-научному, глядишь кто-то из них и клюнет. Убедит свою общину, да и попробуют они так поработать. Будет успешный пример — мы об этом расскажем. Снимем отдельный короткий фильм и будем показывать перед сеансом. Ну, ты понимаешь, Вась, как это сделать, да? — обратился он ко мне устало. Я понимал, коротенькая документалка под нужным соусом перед фильмом будет очень хорошим вариантом. Ведь недаром в советское время так и прививали нужное мышление.
Кажется Мишка выдохся. Он обвел мужиков взглядом, ища поддержки, но не находил ее. И тут, решительно мотнув головой, возразил Мендельсон.
— Нет, Михаил Дмитриевич, это плохая идея. Она очень дорогая и, если уж вы решили за нее взяться, то могу уверенно предположить, что она себя не окупит. Крестьяне не будут рисковать и работать по-вашему. Они скорее по старинке, по-дедовски. Так надежнее. Да и денег на трактора надо немалые, где ж они их возьмут?
— Да нет же, — резко махнул рукой Мишка. — Вы меня не понимаете! Я не предлагаю ввязываться в это дело, я предлагаю просто показать! Визуально оформить идею и обыграть ее в фильме. Родить ее и показать людям. А там пусть сами решают, надо это им или нет. Я же просто прошу у вас придумать саму идею! И ничего более.
Мишка был убедителен. Хотя, я скорее полагаю, что свою роль сыграло начальственное положение. И мужики, натужно скрипя мозгами, включились в обсуждение. Ни шатко, ни валко было обдумано несколько идей, но все они в итоге упирались в стену крайней бедности самих крестьян, в их систему общины и в собственные скудные знания в этом вопросе. Минут через двадцать крайне непростого обсуждения Мендельсон в горячке воскликнул, указывая трясущимся пальцем на мою персону:
— А чего мы тут мозги ломаем? Вона, у Василь Иваныча тесть прямиком из самых что ни на есть настоящих крестьян в люди выбился. Пускай он и у него и спросит что им надо! В конце-то концов, чего мы тут мучаемся?!
И все хором посмотрели на меня.
— А и вправду, — задумчиво протянул Мишка. — Может, ты поговоришь с ним, а?
Я обвел взглядом мужиков. Разгоряченные мозговым штурмом, возбужденные и слегка усталые. Обсуждаемая тема оказалась настолько не из их области, что каждый желал как можно скорее от нее отделаться. Мендельсон так тот вообще смотрел на меня с надеждой.
— Ну, ладно, поговорю, — пообещал я, пожав плечами. — Делов-то…. А вообще тебе, Мишка, надо бы обратиться в какой-нибудь университет, что занимается этим вопросом. У тебя язык подвешенный, ты с ними быстро сговоришься. Да и подскажут тебе там по-настоящему дельное, не то, что мы.
Мишка, почесав бритую щеку, согласился со мной:
— А что, тоже дело. Так даже лучше будет. Наверное…, - и поморщившись от морозного воздуха, выдохнул. — Ладно, думаю, что мы все уже обсудили. Предлагаю пойти в дом, а то что-то холодновато стало. Там наши женщины уже, наверное, нас заждались….
И мужики, облегченно выдохнув и повеселев, поднялись. Раскуренные сигары нашли свой последний приют в пепельнице, а золотой червонец, что гонял меж пальцев наш генеральный, утонул в бездонном кармане шубы. Хлопнув весело в ладоши, Яков вышел из беседки и первым пошел к дому, утягивая за собой остальных. Мы же с Мишкой, чуть задержались, подождали, когда святая троица отойдет подальше. И только тогда Мишка огорченно сказал мне:
— Блин, чуть не сболтнул. Случайно вышло. Хорошо, что никто не заметил.
Я, хлопнув его по плечу, сказал:
— На самом деле твою оговорку заметили все, только вида не подали.
— Вот как? — сокрушенно спросил Мишка. — А я-то думал…. Черт!
— М-да, неаккуратно получилось. Я еще удивляюсь, как Попов нас все еще не раскрыл. Хотя…, скорее всего он уже давно все понял, только пока сам не верит в свою версию. И только ждет подтверждений. И я не знаю, что случится, когда он их получит. Но рано или поздно это произойдет. И тогда нам надо быть готовыми.
— Думаешь? — с сомнением спросил Мишка.
— Почти уверен, — ответил я. — Он уже спрашивал у меня о нашей невероятной прозорливости. Я тогда ему что-то соврал, отшутился и он от меня отстал. Но, чувствую, ненадолго. Так что ты, Миха, поаккуратнее со словами, не ровен час припрет он нас к стенке. Как бы ни пришлось раскрываться.
Мишка расстроился. Это было видно — поджал недовольно губы, задумчиво склонил голову. Сделал шаг в сторону дома и, вдруг решив что-то для себя, задумчиво сказал:
— Нам с тобой надо еще раз обдумать нашу легенду. Она у нас ни к черту….
Глава 8
Потихоньку минули Рождество и Новый, тысяча девятьсот второй год. Празднования прошли без происшествий, мы особо не чудили и потому в газетах о нас не написали. Ну и ладно, восполняя этот пробел, я сам о себе напомнил общественности — выкатил очередную статью от Жириновского, где он предсказывал будущую неудачную войну с Японией. Поныл в газете я знатно, раскритиковал нашу едва ворочающуюся бюрократию, крайне плохую подготовленность армии и флота к конфликту и никуда не годное шапкозакидательское настроение широчайших масс. От самого последнего дворника, до Императора только и твердили, что Япония с Российской Империей тягаться не в силах — только пупок надорвет. И почти все сравнивали военную мощь японцев с необразованными африканцами, бегающими по саваннам и джунглям с луком и стрелами. Понятно, что после моей статьи появилось с десяток гневных мелких публикаций, в которых Владимира Вольфовича обвиняли в непатриотичности, трусости и вообще в предательстве. Маринка, правившая до этого мои рукописи, после прочтения подобных крикунов-патриотов, долго на них ругалась и метала гневные молнии и отчего-то жалела меня. Видимо думала, что я впаду из-за этих недальновидных идиотов в глубокую депрессию. Глупая, знала бы чего я добиваюсь, чего хочу от общества, то не жалела бы меня, а совсем наоборот, посмеялась бы вместе со мною над близорукостью газетных писак. И помогла бы мне составлять язвительные статьи, обличающие нашу неповоротливость. А вообще, если говорить честно, она не очень-то разделяла мои мысли по поводу предстоящей войны, не верила в наше поражение и даже пыталась со мною спорить, но, увидев мое непреклонное убеждение, отступила и как настоящая супруга приняла мою сторону. И пусть она со мною не во всем согласна, и часто по вечерам со мною спорила, но для посторонних людей она была моим надежным тылом, который всегда меня прикроет. Настоящая жена!
Через несколько дней после язвительной публикации от Жириновского, я заказал на первой полосе известной газеты большую рекламную статью о нашей новой продукции и шикарнейшую фотографию, где я величаво восседал на нашем детище, которым мы все очень гордились — настоящем мотоцикле. Сделано было все по классике — низкий центр тяжести, удобная прямая посадка как у чопперов, двухцилиндровый движок и двухскоростная коробка передач под рамой. А еще масса блестящего хрома, круглая электрическая фара, газовые амортизаторы, дисковые тормоза и по-настоящему мотоциклетные колеса, широкие, с глубоким протектором. Чего нам это стоило, каких нервов, лучше не пересказывать. Попов устроил немало головомоек ответственному за это направление человеку, всю кровь у него выпил. А тот, в свою очередь, нещадно атаковал завод Фрейзингеров, требуя с них изделия с нужными характеристиками. Вроде сделали как мы хотели, не сразу, конечно, несколько вариантов мы с Мишкой забраковали, но все же…. Зато теперь на этих катках наш мотоцикл выглядел завершенным. Все было на своем месте, любо-дорого посмотреть. Очень долго мы решали как быть с тормозами. Те, что имелись сегодня на рынке, нам с Мишкой категорически не нравились — слишком уж примитивные они были и для нашей техники они не очень-то подходили. И потому пришлось изобретать свои, дисковые. Схему придумали безгидравлическую, на тросике, а в качестве тормозных колодок использовали… карболит. Вот уж удивительно. Я и не подозревал, что он, запеченный с небольшим количеством мелкого абразивного вещества, будет прекрасно работать в нашей тормозной системе. Настолько прекрасно, что мы, раскатывая наш мотоцикл, несколько раз с него падали, не ожидая резких клевков при остановке. Пришлось потом настраивать тормоза, доводить их до ума.