Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию. Междукнижие (СИ)

Топор, без тени, упал вниз, под пустым, бесцветным взглядом привязанного. Ключима был уже далеко…
Наши дни
По кафельному, недавно отремонтированному коридору морга худощавый санитар толкал каталку с телом. Равнодушно толкал, без особого почтения к усопшему, под размеренный звук крутящихся колёс и приглушённые шлепки резиновых тапок.
На скуластом, бритом лице не отражалось ни крупинки эмоций. Обычно, так выглядят те, кому до конца трудовой смены остался сущий пустяк: когда с работы уйти ещё нельзя, а делать там уже нечего. Остаётся лишь, запасаясь терпением, ждать общего звонка или необходимой комбинации цифр на часах, имитируя хоть какую-то деятельность.
Казалось, он устал от всего...
— Молодой человек! — пробасил кто-то от входа в служебные помещения. Голос незнакомый, властный, с инспекторскими нотками.
Санитар без особой спешки остановил каталку, обернулся. Ему бояться нечего. Должность не та, чтобы трястись перед всякой прове...
— Ну здрав будь, выучень, — опасно ощерился гость, по-охотничьи выверенными, твёрдыми шагами приближаясь к сотруднику морга. — Припоминаешь, как меня с людьми в засаду заводил? Как гонцов умерщвлял да людишкам отраву с костяными бисеринами скармливал?! Припоминаешь, мразота?!!
Худощавый мужчина превратился в статую. Выдохнул ошалело:
— Вспомнил. Ты — Ключима! Не ждал…
***
Они сидели в очень приличном кафе с чаем и целым набором восточных сладостей. Время близилось к полуночи, однако в угоду полному кошельку Фрола Карповича администратор согласился задержать персонал, закрыв заведение на «спецобслуживание».
Пить спиртное никому не хотелось. История шефа, увлекательная и жуткая одновременно, с лихвой заменяла самые лучшие коньяки.
— С этими вашими прогрессами, — ораторствовал начальник, — тяжко душегубствовать стало. Везде камеры, любопытные... И удумал выучень как науку, полученную от учителя, к нынешним реалиям приспособить. Создал чаты, юнцов прельщал... У него с обыска и в иных школах эти... как их... сообщества понаходили. А сам при морге обосновался. Ему там сподручно было бисерины изымать. Никто бы не догадался... Ходит, делает, чего скажут, спросу нету.
— Где он теперь? — Антон, ещё не отойдя от работы, понемногу отщипывал рахат-лукум и размеренно, почти не ощущая вкуса, жевал.
— Кто? Учитель? Подох в турецких землях, при Махмуде первом. Зарубили его за волшбу. Кому-то из сильных наобещал чересчур много, да не выполнил. У турок с этим сурово, и костяной бисер не помог, — шеф снова налил себе чашку чаю из большого заварника. Пятую или шестую по счёту. — Выучень — где положено. В тюрьме. Для таких, как он. Колдовать более не сможет, но знания ведь никуда не денешь. До Бездушной с концлагерями ему далёко, нравом жидковат, но и доведение до самоубийства — такое нынче, к моему несомненному удовольствию, не спускают.
— Травил чем? — Серёга в кафе предпочёл выпечку. Машкиной не чета, но достойная, не отнять. Откусил немножко.
— Ядом, — Фрол Карпович отхлебнул из чашки, выкушал ложку мёда. — Сам таблетки делал, сам разносил, Звёздочка — тоже он. По его науке важно, чтобы человек добровольно помер, но не меньше, чем пятнадцать минут страдал, жизнь отдаваючи. И таблеток с запасом наделал из-за хитрости. Одну глотать — не всяк решится. Когда же их много — больше вероятность того, что попробуют. Пусть и не всё примут, но мальцы же не знают, что и единственной хватит. Яд основан на долгорастворимости. Быстро не помрёшь... Не пужался. Образованный эксперт сказал, что он всю переписку дюже грамотно вёл, через Южную Америку с Австралией да при каких-то прочих тонкостях. Искушён в деле компьютерном, подлец. Осознанно обучался, у хороших умников, чтоб им...
Продолжение пожеланий неизвестным хакерам осталось недосказанным — боярин сдержал горячий нрав от сквернословия. Всё, что он о них думал — запил чаем, проглатывая в себя.
— А как преступник на школоту вышел?
— Просто. Распечатал немудрящий текст с адресом интернетовским, да и подбросил на площадку спортивную. Детвора-то жадная до нового, полезла, себе на погибель.
 
Поглощаемые угощения шли вразрез с общей канвой беседы, и Серёга, выбрав печенье покрасивее, невинно поинтересовался:
— Фрол Карпович, почему вас Ключимой(****) звали? Производная от фамилии?
— Прозвище, людьми даденое. За службу правильную. Оно мне вместо имени долго было.
— И что оно значит?
— Что Ключимой звался. Отстань, — бывший сотник не захотел переводить со старорусского на современный, вследствие чего инспекторы дали себе слово найти толкование в мировой паутине.
— А как вы в Департамент попали? – не унимался Иванов.
— Через Сашку... Александроса. Он меня надоумил, пока я с бесами пред дверьми судеб... — шеф поперхнулся, негодующе стукнул чашкой о блюдце. — Не твоего ума дело! Молод ещё всеми тайнами владеть! Ишь ты, совсем заболтал, стервец! Как цыган прямо!
Отеческая оплеуха лишь развеселила всех присутствующих, словно отделяя прожитый день от будущего, и, как хотелось верить всем троим, более радостного.
(*) Закат — запад
(**) Полудень — юг
(***) Вечор — вчера вечером
(****) Ключима — производное от слова «ключимый/ключимный» — годный; хороший; случившийся кстати; полезный (Cловарь архаизмов русского языка).
(*****) Заруда — связано с диалектным глаголом зарудить — покраснеть, окровяниться, кровавый. Прозвище Заруда могло так же означать краснолицего или загорелого докрасна
 Глава 9 Лирическая история 
— У нас тут интересное, — вместо приветствия объявил Антон, встречая напарника возле продуктового маркета и протягивая ему одноразовый стаканчик с кофе, приобретённым в аппарате при входе. — Будем людей от тюрьмы отмазывать.
Подумав, добавил:
— Хорошо, что банковские карты начали даже кофейные автоматы принимать. — Прогресс. Я вот прямо очень этим доволен.
Серёга, давно переставший удивляться разнообразиям служебных задач, принял угощение, благодарно кивнул, пропуская мимо ушей хвалу развитию деньгособирающих технологий.
— Сколько душ?
— Четверо.
— Когда вляпались?
— Позавчера, под вечер.
— Почему?
Обожающий драматизм и затяжные паузы призрак достал сигареты, с тренированной ловкостью повертел пачку между пальцев, по блатному закурил, выпуская дым через ноздри.
— Они троих гопников отметелили. По-взрослому, с травмами разной степени тяжести. Беда в том, что все были одержимыми и не ведали, что творили.
— Бесы развлекались? — логично допустил Иванов, отказываясь от табачного довольствия, предложенного из вежливости.
— Если бы. Не поверишь, шеф твёрдо объявил, что ими управляли! Безделушки типа деревянного паровозика и старой солдатской кружки. Этими причиндалами и дубасили.
— Паровозиком с кружкой? Как кастетами?
По правде, Сергей пока не представлял, почему распутывать нарушение закона предстоит именно им, а не адвокатам, да и про командующие людьми предметы слышал впервые. Но признавать собственное дилетантство опасался из профессиональной гордости.
— А то! Тебе хоть раз челюсть детским паровозиком ломали? В двух местах? — Антону явно нравилась нетрадиционность происшествия. — А шнобель кружкой?
— Фигасе...
— И я про то же самое. Фабула такая: гопари тусовались на районе. Набежали люди, между собой не знакомые, приличные, с разных концов города, и без прелюдий — в рыло. Кто хочешь прозреет... Вся троица утырков в больнице.
— С чего решил, что пострадавшие именно гопники?
— Информационная база так говорит. Судимостей ни у кого нет, но административок на каждом — как блох на дворовой собаке. Ещё и спортсмены. Каратисты.
От нахлынувших раздумий кофе потерял вкус, превратившись в механически потребляемый напиток.
— Причины известны?
— Ни малейших. Нападавшие с троицей ранее не пересекались, даже не знали об их существовании, как и друг друга. Наваждение на граждан нашло. Никто ничего толком не помнит. Сидят, глазами ошалело хлопают. Бормочут, что ни при чём... Отпустило их после мордобития. В себя пришли и как один твердят — во всём виноваты кружка с паровозиком и что-то там ещё… в протоколе отмеченное. Заметь, синхронно утверждают, хотя допрашивались по разным кабинетам. В полиции, само собой, не верят, подозревая сговор. Дело шьют... И имеют все основания! Избиение произошло рядом со строительной базой. Мужики оттуда набежали, вмешались. Дали свидетельские показания. Все записи системы охраны периметра изъяты и приобщены к материалам. Там всё как на ладони. От начала и до конца. Не отвертятся.