Острые углы (СИ)

Перед уходом она зашла в комнату к брату. Матвей разговаривал с кем-то по телефону. По нескольким фразам и доносящемуся из трубки знакомому голосу Лера поняла, что с Добриком.
Имела она когда-то глупость завести роман с другом брата. Добрыня Ершов, в общем-то, хороший человек. Во всем практически положительный, на редкость порядочный. Всё в нем ладно. Расставшись, они сохранили дружеские отношения. Не стали врагами, не озлобились, не наплевали друг другу в души. Одно Леру раздражало: периодически у Ершова происходило обострение, он вспоминал про свою безмерную к ней любовь и начинал одолевать разговорами.
— Надеюсь, ты не сказал ему, что ты у меня, — предупредила Лера.
— А что такого? Вы же в хороших отношениях.
— В хороших. Но это не значит что я горю желанием его видеть.
— Он же наш друг.
— Твой друг. И мой бывший.
Матвей заметил, что сестра одета не в домашнюю одежду.
— Ты опять уходишь? Куда?
— Ухожу.
Второй его вопрос Лера оставила без ответа. Как и вчера проигнорировала его интерес, почему так задержалась. Она не говорила, что распивала с Полевым кофе, как и сегодня не собиралась сообщать, что намеревается с ним поужинать. Матюше незачем об этом знать.
Дорогой Лера была спокойна, не испытывая ни трепета, ни смущения. Лишь у самых дверей Лёшкиной квартиры на нее вдруг накатило какое-то несвойственное ей волнение, незнакомое, странное.
— Экспресс-доставка, — сказала она, вручила Полевому сумку Юлика и, не дожидаясь приглашения, прошла на кухню.
— Ты не против? — спросил Алексей, собираясь сразу же проверить, всё ли на месте.
— Конечно. Можно на кухне руки помыть?
— Угу, — кивнул он. — Проходи на террасу.
На телефон и карточки Полевой едва взглянул, а вот документы из синей папки просмотрел внимательно. Быстро и цепко охватил каждый лист взглядом и снова убрал в сумку.
Лера вымыла руки, выключила воду и вышла в открытую дверь. Оказывается, ужин был накрыт там, на террасе, откуда открывался шикарный вид на побережье.
— Лёха, ты просто бомба, — улыбнувшись, сказала она. — Импровизируешь.
Лёха приготовил свою вариацию ее ужина. Грудку пожарил на гриле, а томаты смешал с моцареллой, базиликом и бальзамическим соусом.
— Ты еще не пробовала.
— Я и так вижу, что всё вкусно.
Лера села в кресло, и Лёшка накинул ей на плечи плед, ибо, пока она до него добралась, на улице похолодало.
Взяв свою тарелку, Валерия снова отметила его обходительность.
— Как Дуремар? Пришел в себя?
— Вроде оклемался. Но я ему не сказал, что документы нашлись.
— Правильно, что не сказал. Пусть мучается.
Они начали есть. Снова молча. Снова не испытывая при этом какой-то неловкости.
— Вкусно, — искренне похвалила Лера. — А главное, ничего лишнего.
— Ну ты ж не моя подружка, чтоб тебя деликатесами кормить, — беззлобно вернул ей вчерашнее замечание.
Лера засмеялась, оценив его остроумие и простосердечность.
— Однозначно. Жизнь и так непростая штука. Зачем всё усложнять? Мой желудок с трудом переносит всякие изыски.
— Ты всегда по выходным работаешь? — поинтересовался он.
— Нет, не всегда.
Лера начала говорить о работе, и между ними завязался ни к чему не обязывающий разговор, который грубо был прерван неожиданным дверным звонком.
Полевой нехотя поднялся.
— Посиди, я вернусь через минуту, — пообещал он и ушел.
Но через минуту он не вернулся. Не вернулся и через две. Его отсутствие стало ее напрягать, а потом из гостиной донеслись голоса: Лёшкин и еще один — пронзительный, женский.
Лера поднялась с кресла и подошла к двери, откуда ее глазам предстала довольно забавная картина.
— Наталина, прекрати! — раздраженно говорил Полевой, ухватывая девушку под локоть.
Но девица, умудрившись вывернуться из его хватки, скинула с себя плащ, оставшись в нижнем белье.
— Милый, сегодня я буду твоей послушной кошечкой и выполню любое твое желание…
— Так выполни и свали отсюда! — разозлился он, заметив, что Лера стала свидетелем разыгравшейся сцены.
«Кошечка» тем временем успела снять леопардовый лифчик, представ перед Лёхой во всей своей обнаженной и пышногрудой красоте.
 
Полевой матерно выругался.
Когда «кошечка» спустила с себя трусы, Соломатина не сумела остаться в стороне от происходящего. Войдя в комнату, Лера присвистнула.
Наталина взвизгнула от неожиданности и обернулась. Она не ожидала, что в квартире кто-то есть, кроме Полевого, и теперь стояла между Лёхой и Лерой совершенно голая.
— Киса, так это тебе ко мне надо, — с усмешкой сказал Лерка. — По кошечкам тут я. Как насчет мур-мяу?
— Это так ты занят?! — взвизгнула «киса» еще раз.
— Слушай, уймись уже. Давай на выход. Я ж тебе сказал, что я занят…
Наталина зарядила ему звонкую пощечину, собрала белье, натянула плащ на голое тело и выскочила из квартиры.
— Киса твоя огонь, конечно. Я б так не смогла, — резюмировала Соломатина и снова вышла на террасу.
Ветер ударил в лицо. У нее пылали щеки, и было чувство, что эта «киса» не Лёху, а ее ударила. Хорошо так отрезвила. Заставила посмотреть на себя и на всё, что она делает, со стороны. Ибо абсурдно не появление в Лёхиной квартире какой-то голой девицы, — это как раз нормально, — абсурдно нахождение здесь самой Соломатиной.
— Извини, — сказал Полевой.
Так по-идиотски он себя давно не чувствовал.
— Даже не думай мне что-то объяснять, — резко ответила Лера.
Ситуация переломилась, и Лерка, чуть к нему оттаявшая, снова обросла ледяной броней.
Но он всё же попытался пробить в ней брешь:
— Может, вина попьем?
— Я не пью.
— Ладно. Давай кофе с десертом.
— Сладкое не ем.
— Угу, не пью, не курю, не трахаюсь, — бессильно разозлился он.
Она посмотрела на него.
— Почему это? Не пью, не курю. Трахаюсь.
— А говорила, что, как «киса», не можешь.
— Как она? Нет, что ты! — язвительно рассмеялась Лера. — Если бы я что-то такое задумала, я бы пришла к тебе уже голая, а плащик еще за дверью сняла. И точно бы не ушла.
— Так ты и не ушла. Даже раздеваться не пришлось, — позволил себе скупую усмешку.
Соломатина смерила его знакомым презрительным взглядом:
— Кто ты, а кто я! Мне плевать на тебя и на твою кису! — заявила слишком эмоционально для равнодушной.
— Ах, да, — ответил сарказмом. — Ее Величество же. Куда нам оборванцам!
Лерка закаменела лицом, сжала челюсти, чтоб совладать с голосом и сказала спокойно, тихо, глухо. Глядя ему прямо в глаза:
— Ты что о себе возомнил? Правда решил, что между нами что-то может быть?
— У меня нет такой привычки. Что-то о себе мнить. Я такой, какой есть, — тихо, но твердо сказал он.
Лера шагнула, чтоб уйти. А Лёшка вдруг схватил ее за плечи и встряхнул.
Ветер снова взметнул ее волосы, и Полевой почувствовал аромат, слишком слабый для духов, наверное, шампуня. Пальцы вжались в кожу сильнее.
Соломатина поначалу онемела от такой наглости. Подобную вольность уже давно никто себе не позволял. Никто не смел хватать ее вот так.
— Вот это было лишнее, — сказала она. — Ты голову-то включи.
Не сразу, но он отпустил ее, и она выскочила из квартиры, обозленная не хуже той «кисы».
***
Напрасно Лера надеялась, что после такой встряски ее ожидает спокойный вечер.
Дома царило веселье. Матюша распевал песни в компании Добрыни и Альки.
— Ого, у меня вечеринка, а я и не в курсе. — Лера окинула всех хмурым взглядом и удалилась в спальню.
Она достала из шкафа любимый домашний костюм, уютный и безразмерный, который не стеснял движений, и бросила его на кровать.
— Привет, — поздоровался Добрыня, остановившись в дверях комнаты.
Лера выдернула майку из брюк, собираясь переодеться.
— Че хотел?
— Поздороваться.
— Поздоровался? Всё.
Она захлопнула дверь перед самым его носом, сняла с себя вещи и надела домашний костюм.