Помни войну (СИ)

— Стыд и срам, — пробормотал Иессен и про себя решил, что на этот раз он сам возглавит ночную минную атаку на вражеские корабли…
 Глава 50 
— А какие куры записаны, ваше превосходительство⁈
— Что?
— Вы про «кур» изволили помянуть, перед тем как в боевую рубку войти, Дмитрий Густавович. сюда полезли.
— А то знатные «куры» — Курилами оные сейчас именуются — созвучно, не правда ли⁈ Зря их японцам тридцать лет тому назад отдали, эти острова для нас второй ключ, который открывает вторую дорогу в Тихий океан. Они должны принадлежать исключительно России и никому более — на них Андреевский флаг был поднят на полтора века раньше японских тряпиц с красной кляксой — да и те были европейцами придуманы, после того, как под дулами пушек они страну Восходящего Солнца «открыли». А нам такого не нужно — теперь «закроем» соседа, слишком борзый!
Фелькерзам усмехнулся, но голос адмирала прозвучал предельно серьезно, да и глаза резанули недобрым прищуром:
— Японии на континенте нельзя давать обосновываться, ни при каких условиях. Корея должна быть нашим вассалом, как Маньчжурия — там население больше чем наполовину из монгольских племен, а китайцев оттуда выдавливать надобно любыми мерами. И подгребать под себя, подгребать — надеюсь, у царя ума хватит.
— Не удержим…
— Вот тут вы ошибаетесь — через шесть лет в Китае грянет революция и маньчжуров, а именно их династия Цин у власти, начнут резать. А если мы будем крепко держать Маньчжурию и Внутреннюю Монголию, то куда они побегут спасаться?
— На КВЖД, других мест просто нет, — Лев Алексеевич внутри напрягся, он уже знал, что Фелькерзам ничего не говорит просто так, и будущее ему хорошо известно. Теперь нужно запоминать каждое слово, мало ли что может произойти в будущем.
— Императрица Цыси умрет через три года, внучок останется у власти. Мальчонка через два года родится, нарекут Пу И. Вот его нужно пригреть, защитить русскими штыками — и пусть будет «независимая» Маньчжурия под российским протекторатом, как и Корея — вроде бухарского эмирата или хивинского ханства, только большие такие. Китайцев выселять за «великую стену», да они и сами побегут, когда счеты сводить начнут. А нам под это дело стоит внешнюю Монголию, которую Халхой именуют, подгрести, а там и Синьзянь с Тибетом — «куски» в революцию сами отпадать начнут от дряхлеющего тела Срединной империи…
Фелькерзам остановился, вздохнул с надрывом — тяжелая кираса согнула ему плечи, железная каска заставила наклонять голову. В прорезь амбразуры была хороша видна вражеская эскадра — Того уже попытался добраться до транспортов, только Небогатов каждый раз умело отдавливал на прежний курс японские броненосцы.
Бой шел яростный, вот только Фелькерзам сейчас им практически не руководил, все шло по плану, и командующим отрядам тут не приходилось ущемлять инициативу — каждый понимал свой маневр. А потому можно было поговорить с начальником штаба на отвлеченные темы — мало ли что может случиться, нехорошее предчувствие мучило уже несколько дней. А так вроде устного завещания будет, царю Брусилов все в точности отпишет.
Боевая рубка уже раз содрогнулась от попадания восьмидюймового снаряда, в точной стрельбе японским комендорам не откажешь. Но и команда у Фитингофа ни в чем не уступала экипажу «Якумо» — башенные стволы каждые три минуты выплескивали длинные языке пламени. Переход на бездымный порох решительно сказался на огневой мощи в положительную сторону — теперь дым не препятствовал стрельбе казематных 152 мм орудий Кане — те стреляли практически беспрерывно. Броненосному крейсеру изрядно доставалось — везде были замечены вспышки разрывов, за этим действом специально наблюдали в бинокли артиллерийские офицеры.
 
Во Владивосток доставили эшелонами второй боекомплект, который 2-я эскадра должна была получить еще во время стоянки на Мадагаскаре — вот только трюмы «Иртыша» оказались наполнены углем и связками сапог. Преступная безалаберность адмиралтейских чинуш, больше похожая на откровенный саботаж, если не сказать хлеще!
Хотя недаром хромец Талейран один раз сказал императору Наполеону — «это хуже чем предательство, это ошибка». Так что в России всегда трудно понять, где заканчивается глупость и начинается измена!
Одно хорошо — второй боекомплект эскадры был оснащен старыми взрывателями, которые действовали вполне исправно. И хотя большая часть снарядов вместо пироксилина была снаряжена порохом, но ровных и аккуратных дырок на обшивке японских кораблей вряд ли имелось. И судя по многочисленным дымкам разрывов, японцам приходилось не так благостно как в бою 14 мая, и доставалось сейчас самураям по полной программе — русские комендоры не уступали им в меткости.
— Все же 12 дюймов слишком страшны для семидюймовой брони, вы не находите, Лев Алексеевич⁈ «Якумо» уже не так браво стреляет, как в начале боя. Труба одна сбита, да и пожар разгорается.
— У нас «тяжелые» снаряды, а не облегченные, по двадцать пять пудов. Так что удивляться нечему, ваше превосходительство. Лучше посмотрите, что с вражескими крейсерами твориться.
— Интересно, и что же?
На вопрос можно было не отвечать, когда Фелькерзам прильнул к противоположной амбразуре, выставив бинокль. С крейсерами Уриу ничего хорошего не происходило, одно только плохое, а с «Акицусимой» самое ужасное, что может быть с кораблем в три тысячи тонн водоизмещения, когда он попадает под удар вдвое большего противника, с утроенным по весу бортовым залпом. «Олег», на котором развевался флаг Добротворского, уже добивал японский крейсер — тот горел, потерял ход, и пытался выйти из боя. Но не тут то было — отпускать добычу так просто русский крейсер, поднаторевший в подобных стычках категорически не желал.
«Нанива» выглядело скверно — все же флагман контр-адмирала Уриу имел в бортовом залпе пять шестидюймовых стволов, но на «Богатыре» их насчитывалось вдвое больше. Однако капитан 1 ранга Стемман, которому Фелькерзам предоставил шанс для реабилитации, горячился, да и для всей команды крейсера это был первый за всю войну бой — а год «расхолаживания» на берегу, в ожидании окончания вечно тянущегося ремонта и на сплаванный экипаж подействует разлагающе. А вот «камушки» действовали куда осторожнее, на рожон не лезли, представляя время от времени «Идзуми» и «Суме» стрелять по большим крейсерам РИФа.
Но это ненадолго — Уриу лучше бросить гиблое дело, и уже сейчас начинать отступление. После перевооружения тягаться с русскими «богатырями» для японских малых крейсеров стало форменным самоубийством. Не на одинокий «Варяг» набрасываться целой эскадрой, как в первый день войны произошло в корейском порту Чемульпо!
И дальше к востоку кипел ожесточенный бой — более новые японские крейсера втроем наседали на «Аврору» и «Светлану». И бой был практически равный — 14 стволов против 12, да и по водоизмещению относительное равенство. «Светлане» досталось от идентичной по силе «Нийтаки», но и японский крейсер горел. Зато «Аврора» успешно отбивалась сразу от пары оппонентов, что вдвоем были меньше «богини» на полторы тысячи тонн. И можно было не сомневаться, что капитан 1 ранга Егорьев в конце-концов победит по очкам, если не сможет выиграть схватку чистым «нокаутом», как говорят боксеры на ринге.
Зато бой между флагманами представлял нечто эпохальное — броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков» буквально избивал своего противника. Да, восемь дюймов не десять, но и таких снарядов «Читозе» хватило за глаза. Флагман Девы уже не пытался прорваться к транспортам, он обратился в бегство, причем теряя ход прямо на глазах. Броненосец его преследовал, не жалея снарядов — носовая башня выплеснула длинные языки пламени из двух коротких, в сравнении с прежними, пушек.