Сборник коротких эротических рассказов

Часть 35 из 389 Информация о книге

********
  Деревня, где скучал Евгений
 Была прелестный уголок.
 Он в первый день без рассуждений
 В кусты крестьянку поволок.
 И преуспев там в деле скором,
 Спокойно вылез из куста,
 Обвел свое именье взором,
 Поссал и молвил: «Красота!»
 Один среди своих владений,
 Чтоб время с пользой проводить,
 Решил Евгений в эту пору
 Такой порядок учредить.
 Велел он бабам всем собраться,
 Пересчитал их лично сам,
 Чтоб было легче разобраться
 Переписал их по часам.
 Бывало он еще в постели
 Спросонок чешет два яйца,
 А под окном уж баба в теле
 Ждет с нетерпеньем у крыльца.
 В обед еще и в ужин тоже,
 Так кто ж такое стерпит, боже,
 А наш герой, хоть и ослаб
 Ебет и днем, и ночью баб.
 В соседстве с ним и в ту же пору
 Другой помещик проживал,
 Но тот такого бабам пору,
 Как наш приятель, не давал.
 Звался сосед Владимир Ленский.
 Был городской, не деревенский,
 Красавец в полном цвете лет,
 Но тоже свой имел привет.
 Похуже баб, похуже водки,
 Не дай нам бог такой находки,
 Какую сей лихой орел
 В блатной Москве себе обрел.
 Он, избежав разврата света,
 Затянут был в разврат иной,
 Его душа была согрета
 Наркотиков струей шальной.
 Ширялся Вова понемногу,
 Но парнем славным был, ей богу,
 И на природы тихий лон
 Явился очень кстати он.
 Ведь наш Онегин в эту пору
 От ебли частой изнемог,
 Лежал один, задернув штору,
 И уж смотреть на баб не мог.
 Привычки с детства не имея
 Без дел подолгу прибывать,
 Нашел другую он затею:
 И начал крепко выпивать.
 Что ж, выпить в меру —  худа нету,
 Но наш герой был пьян до свету,
 Из пистолета в туз лупил
 И как верблюд в пустыне пил.
 О вина, вина! Вы давно ли
 Служили идолом и мне?
 Я пил подряд: нектар, говно ли.
 И думал —  истина в вине.
 Ее там не нашел покуда.
 И сколько не пил —  все во тщет,
 Но пусть не прячется паскуда,
 Найду! Коль есть она вообще.
 Онегин с Ленским стали други.
 В часы вечерней зимней вьюги
 Подолгу у огня сидят,
 Ликеры пьют, за жизнь пиздят.
 Но тут Онегин замечает,
 Что Ленский как-то отвечает
 На все вопросы невпопад,
 И уж скорей смотаться рад,
 И пьет уже едва-едва,
 Послушаем-ка их слова:
 — Куда, Владимир, ты уходишь?
 — О, да, Евгений, мне пора.
 — Постой, с кем время ты проводишь?
 Или уже нашлась дыра?
 — Ты прав, Евгений, только, только…
 — Ну шаровые, ну народ!
 Как звать чувиху эту? Ольга?!
 Что не дает?! Как не дает?
 Да ты видать не верно просишь.
 Постой, ведь ты меня не бросишь
 На целый вечер одного?
 Не ссы —  добьемся своего!
 — Скажи там есть еще одна?
 Родная Ольгина сестра?!
 Свези меня!
 — Ты шутишь?
 — Нету?!
 Ты будешь тулить ту я эту.
 Так что ж —  мне можно собираться?
 И вот друзья уж рядом мчатся.
 Но в этот день мои друзья
 Не получили ни хуя,
 За исключеньем угощенья
 И рано испросив прощенья
 Их сани мчат дорогой краткой.
 Мы их послушаем украдкой.
 — Ну что у Лариных?
 — Хуйня! Напрасно поднял ты меня.
 Ебать там ни кого не стану,
 Тебе ж советую Татьяну.
 — А что так?
 — Милый друг мой Вова,
 Баб понимаешь ты хуево.
 Когда-то в прежние года
 И я драл всех, была б пизда.
 С годами гаснет жар в крови,
 Теперь ебу лишь по любви.
 Владимир сухо отвечал
 И после во весь путь молчал.
 Домой приехал, принял дозу,
 Ширнулся, сел и загрустил.
 Одной рукой стихи строчил,
 Другой хуй яростно дрочил.
 Меж тем, двух ебырей явленье,
 У Лариных произвело
 На баб такое впечатленье,
 Что у сестер пизду свело.
 Итак, она звалась Татьяной.
 Грудь, ноги, жопа без изъяна.
 И этих ног счастливый плен
 мужской еще не ведал член.
 А думаете, не хотела она
 попробовать конца?
 Хотела так, что аж потела,
 Что аж менялася с лица.
 И все-же, несмотря на это,
 Благовоспитана была.
 Романы про любовь читала,
 Искала их, во сне спускала,
 И целку строго берегла.
 Не спится Тане, враг не дремлет,
 Любовный жар ее объемлет.
 — Ах, няня, няня, не могу я,
 Открой окно, зажги свечу…
 — Ты что, дитя?
 — Хочу я хуя,
 Онегина скорей хочу!
 Татьяна рано утром встала,
 Пизду об лавку почесала.
 И села у окошка сечь
 Как Бобик Жучку будет влечь.
 А бобик Жучку шпарит раком!
 Чего бояться им, собакам?
 Лишь ветерок в листве шуршит,
 А то, глядишь, и он спешит…
 И думает в волненьи Таня:
 «Как это Бобик не устанет
 Работать в этих скоростях?»
 Так нам приходится в гостях
 Или на лестничной площадке
 Кого-то тулить без оглядки.
 Вот Бобик кончил, с Жучки слез
 И вместе с ней умчался в лес.
 Татьяна ж сидя у окна
 Осталась, горьких дум полна.
 А что ж Онегин? С похмелюги
 Рассолу выпил целый жбан,
 Нет средства лучше, верно други?
 И курит топтаный долбан.
 О, долбаны, бычки, окурки!
 Порой вы слаще сигарет.
 Мы же не ценим вас, придурки,
 И ценим вас, когда вас нет.
 Во рту говно, курить охота,
 А денег, только пятачок.
 И вот, в углу находит кто-то
 Полураздавленный бычок.
 И крики радости по праву
 Из глоток страждущих слышны.
 Я честь пою, пою вам славу,
 Бычки, окурки, долбаны!
 Еще кувшин рассолу просит
 И тут письмо служанка вносит.
 Он распечатал, прочитал,
 Конец в штанах мгновенно встал.
 Себя не долго Женя мучил
 Раздумьем тягостным. И вновь,
 Так как покой ему наскучил,
 Вином в нем заиграла кровь.
 Татьяну в мыслях он представил.
 И так и сяк ее поставил.
 Решил Онегин —  в вечеру
 Сию Татьяну отдеру.
 День пролетел как миг единый
 И вот Онегин уж идет,
 Как и условлено в старинный
 Парк. Татьяна ждет.
 Минуты две они молчали,
 Подумал Женя ну держись.
 Он молвил ей: «Вы мне писали?»
 И гаркнул вдруг: «А ну ложись!»
 Орех могучий и суровый
 Стыдливо ветви отводил,
 Когда Онегин член багровый
 Из плена брюк освободил.
 От ласк Онегина небрежных
 Татьяна как в бреду была,
 Шуршанье платьев белоснежных
 И после стонов неизбежных
 Свою невинность пролила.
 Ну, а невинность это, братцы,
 Во истину и смех, и грех,
 Коль, если глубже разобраться
 Надо разгрызть, что б съесть орех.
 Но тут меня вы извините,
 Изгрыз, поверьте, сколько мог.
 Теперь увольте и простите
 Я целок больше не ломок.
 Ну вот, пока мы здесь пиздели
 Онегин Таню отдолбал
 И нам придеться вместе с ними
 Скорее поспешить на бал.
Перейти к странице:
Предыдущая страница
Следующая страница