Узы крови

Я на мгновение, внутренней памятью, вспомнила, как хлюпал ковер, пропитанный темной вязкой жидкостью. Меня едва не стошнило, но резкая боль в голове послужила необходимым отвлечением.
Стефану не потребовалось много времени, чтобы снять шлейку, и как только он ее снял, я переменилась. Стефан отошел, и Сэмюэль снова занял свое место возле меня.
И гневно поджал губы, когда коснулся моего плеча. Я покосилась вниз и увидела, что кожа сплошь покрыта синяками, и шлейка сильно ее натерла. Повсюду видны были кусочки свернувшейся крови цвета ржавчины. Я словно побывала в автомобильной аварии.
Стоило мне подумать об автомобилях, как я вспомнила о работе. Посмотрела в окно, но небо было еще темное.
– Который час? – спросила я. Голос звучал хрипло.
Ответил вампир:
– Пять сорок пять.
– Мне нужно одеться.
Я резко встала – и напрасно. Я схватилась за голову, чертыхнулась и снова села, чтобы не упасть.
Сэмюэль отвел мои руки от лба.
– Открой глаза, Мерси.
Я постаралась, но левый глаз по-прежнему открывался с большим трудом. Как только я открыла оба глаза, Сэмюель ослепил меня фонариком.
– Черт побери, Сэм, – сказала я, пытаясь вырваться.
– Еще разок, и все.
Он был безжалостен и на этот раз сам раскрыл мой глаз. Потом отложил фонарик и провел руками по моей голове. Когда его пальцы отыскали больное место, я зашипела.
– Сотрясения нет, Мерси, хотя у тебя на голове шишка размером с яйцо и, если не ошибаюсь, левая часть лица к утру станет лиловой. Так почему этот кровосос утверждает, что ты, по меньшей мере, последние сорок пять минут была без сознания?
– Уже ближе к часу, – сказал Стефан. Он снова сел на пол, еще дальше от меня, но продолжал с напряженностью хищника внимательно наблюдать за мной.
– Не знаю, – ответила я, и мой голос дрожал гораздо сильнее, чем хотелось бы.
Сэмюэль сел на диван рядом со мной, взял небольшое покрывало, скрывавшее ущерб, причиненный Медеей спинке, и укрыл меня. Он потянулся ко мне, но я отстранилась. У доминантного волка стремление защищать – сильнейший инстинкт, а Сэмюэль очень доминантный волк. Протяни ему палец, и он захватит весь мир, а с ним и всю мою жизнь.
Но от него пахло рекой, пустыней, шерстью и чем-то знакомым, сладким, что принадлежало только ему… Я перестала сопротивляться и положила ноющую голову ему на руку. Теплая упругая плоть под виском облегчила головную боль. Может, если не двигаться, голова не отпадет? Сэмюэль издал тихий успокаивающий звук и провел умелыми пальцами по моей голове, не касаясь больного места.
Я не забыла про фонарик и не простила Сэмюэля, но расквитаюсь, когда мне станет лучше. Давно я ни к кому не прислонялась, и, хотя я понимала, как глупо показывать ему такую слабость, сил отстраниться не было.
Я слышала, как Стефан прошел на кухню, открыл холодильник и что-то стал делать на кухонном столе. Потом запах вампира приблизился, и Стефан сказал:
– Пусть выпьет это. Поможет.
– В чем поможет?
Голос Сэмюэля звучал гораздо ниже, чем обычно. Если бы голова болела хоть немного меньше, я бы отодвинулась.
– Обезвоживание. Ее укусили.
Стефану повезло, что я прислонилась к Сэмюэлю. Вервольф начал вставать, но я застонала от этого неожиданного движениям и он остановился.
Ну хорошо. Я притворилась, но это помешало Сэмюэлю напасть. Пальцы его до боли сжали мою руку, но эта боль слилась с остальной. Я была не в той форме, чтобы разнимать их, поэтому продолжала изображать беспомощную. Хотелось бы только играть эту роль не так правдоподобно.
Сэмюэль снова сел и отвел с моей шеи волосы. Его пальцы коснулись больного места, которое раньше не чувствовалось за другими болями и ушибами. Но как только он до него дотронулся, начало жечь, и жжение распространилось до самой ключицы.
– Это не я, – сказал Стефан, хотя как-то неуверенно, словно сам в это не вполне верил. Я повернула голову, чтобы видеть его. Но неуверенность в голосе не отразилась на суровом лице.
– Кроме анемии, опасности для нее нет, – сказал Стефан Сэмюэлю. – Нужно гораздо больше, чем простой укус, чтобы превратить человека в вампира. И не знаю, можно ли вообще превратить Мерси. Будь она человеком, стоило бы опасаться, что он сможет призвать ее и она будет повиноваться его приказам, но ходячие не так уязвимы для нашей магии. Ей просто нужно ликвидировать обезвоживание и отдохнуть.
 
Сэмюэль бросил на вампира острый взгляд.
– Ты кладезь информации, верно? Если не ты ее укусил, то кто?
Стефан улыбнулся одними уголками губ, как будто во все этого не хотел, и протянул Сэмюэлю стакан апельсинового сока, который уже предлагал и раньше. Я знала, почему он протянул стакан не мне, а Сэмюэлю. Сэмюэль привык защищать свою территорию. И я удивилась тому, что вампир способен это понять.
– Думаю, Мерси расскажет гораздо лучше, – сказал Стефан. В его голосе звучала непривычная тревога, и это отвлекло меня от тревоги по поводу собственнического инстинкта Сэмюэля.
Почему Стефану так необходимо, чтобы рассказывала я? Он ведь тоже там был.
Я взяла у Сэмюэля стакан и села, чтобы больше не прислоняться к нему. И пока не начала пить, не сознавала, как меня мучает жажда. Я не люблю апельсиновый сок – обычно его пьет Сэмюэль. Но у этого был вкус амброзии.
Однако магия была не при чем. Когда я напилась, головная боль не прошла и мне хотелось только забраться в постель и с головой укрыться одеялом. Но пока Сэмюэль все не узнает, отдыха мне не видать, а Стефан, по-видимому, говорить не собирается.
– Несколько часов назад мне позвонил Стефан, – начала я. – Я перед ним в долгу – он помогал освобождать Джесси.
Оба внимательно слушали, Стефан иногда кивал. Когда я добралась до того, как мы входили в номер отеля, Стефан сел на пол ближе ко мне. Он прислонился спиной к дивану, отвернулся от меня и закрыл глаза рукой. Может, просто устал. В окнах уже брезжил рассвет, когда я закончила рассказ своей попыткой убить Литтлтона и последующим соприкосновением со стеной.
– Ты уверена, что все происходило именно так? – спросил Стефан, не отнимая руки от глаз.
Я нахмурилась и села прямее.
– Конечно, уверена.
Он ведь и сам там был. Почему же его голос звучит так, словно я выдумываю?
Он потер глаза и посмотрел на меня. В его голосе звучало облегчение.
– Не обижайся, Мерси. Твои воспоминания о смерти этой женщины очень отличаются от моих.
Я нахмурилась.
– Как это отличаются?
– Ты говоришь, что я просто стоял на коленях, пока Литтлтон убивал горничную?
– Верно.
– Я этого не помню, – сказал он еле слышно. – Помню, что колдун привел женщину, ее кровь позвала меня, и я ответил на этот зов. – Он облизнул губы, и смесь ужаса и голода в его взгляде заставила меня отвернуться. А он продолжил шепотом, словно говорил с собой; – Очень-очень давно я не испытывал жажды крови.
– Ну что ж, – сказала я, не уверенная, что мои слова ему помогут, – выглядел ты не очень красиво. Глаза сверкали, и ты выставил клыки. Но ты ничего ей не сделал.
На мгновение в его глазах сверкнул слабый отсвет рубинового огня, который я видела в отеле.
– Я помню, как наслаждался кровью этой женщины, размазывал ее по лицу и рукам. И кровь все еще была на мне, когда я привез тебя домой. Мне пришлось смывать ее. – Стефан закрыл глаза. – Это старая церемония, давным-давно запрещенная, но я ее помню. – Он покачал головой и посмотрел на руки, которыми плотно обхватил колени. – Я и сейчас чувствую этот вкус.
Слова неловко повисли. Немного погодя Стефан продолжил:
– Я затерялся в крови. – Он произнес это так, словно это означало нечто сверх буквального смысла. – А когда пришел в себя, второго вампира не было. Женщина лежала, как я ее оставил, а ты была без сознания.
Он посмотрел на светлеющее окно, и его голос опустился на октаву, как иногда у волков:
– Не могу вспомнить, что с тобой случилось.
Он протянул руку и коснулся моей ноги – ближайшей к нему части моего тела. А когда снова заговорил, его голос звучал нормально.