Соседская вечеринка

– Ты всегда казалась такой независимой, такой спокойной и собранной, в отличие от меня. Даже имея всего одного ребенка, я чувствовала себя неуправляемой, и, признаюсь, у меня было несколько приступов ревности.
– Из-за меня? Внешность так обманчива. Я всегда хотела детей. Вот ты завидовала мне, в то время как я завидовала тебе. Но я убедила себя, что мы с Джерри вместе решили не заводить детей. На самом деле он не хотел, чтобы мое идеальное тело растягивалось и деформировалось – это его слова, не мои. – Брук вздохнула. – И когда я заговорила об усыновлении или даже суррогатном материнстве, он ясно дал понять, что не собирается воспитывать чужого ребенка и не желает, чтобы незнакомка носила его ребенка. Одну вещь я знала о Джерри точно: когда он принимал решение, его уже было не изменить. Он сказал мне, что, если я забеременею, он заставит меня сделать аборт или разведется со мной. Так что я так и не забеременела.
Алекс снова потеряла дар речи.
– Но это еще не самое худшее. – сказала Брук. Она помолчала. Взяла себя в руки, собрала всю свою решимость, выпрямилась на табурете. – У Джерри был особый аппетит к сексу. – Она сложила пальцы домиком, словно в молитве. Молитва о чем? О другой реальности? – Он был ненасытен, когда дело касалось спальни или любой другой комнаты. Он все время хотел секса, и он становился все более страстным… часто даже жестоким. Было несколько предупреждающих знаков. Джерри даже сказал мне, что его обвинили в каком-то сексуальном непристойном поведении. По крайней мере, он так это называл – кто знает, что он сделал на самом деле. Сказал мне, что все это было ложью, призванной поставить его в неловкое положение, какая-то ревнивая бывшая девушка, желающая отомстить за разбитое сердце. Но как только я сама узнала о его наклонностях… ну, скажем так, я уверена, что он был в чем-то виновен. Секс был просто еще одним выходом гнева Джерри и проявлением его контроля, его доминирования надо мной. Если он не получал того, чего хотел, он просто… брал это. – Брук замолчала.
Эмоции накрыли Алекс с головой. Она почувствовала вину оттого, что не была хорошим другом. Как же она раньше не обратила внимания на эти знаки? Затем накатила волна беспокойства за Уиллоу, Эмили и Мэнди, к которым было применимо выражение «быть под пятой»[29]. То, что раньше казалось несколько постыдным и называлось «совать нос в чужие дела» или даже «шпионить», теперь, казалось, имело реальную цель. Учитывая, что ее подруги неоднократно получали «удар в спину» от своих партнеров, кому-то нужно было стать непредвзятым наблюдателем, чтобы вовремя предупредить их об опасности.
Брук приложила руку к груди. Исчезла королева красоты. На ее месте была просто женщина – такая искренняя и уязвимая, какой Алекс никогда ее не видела.
– Все в порядке, – промолвила Алекс. – Тебе не обязательно продолжать, но я здесь ради тебя, несмотря ни на что.
Брук закрыла глаза.
– Я была изнасилована, Алекс, – прошептала она, – неоднократно изнасилована своим собственным мужем.
У Алекс разбилось сердце, когда она увидела, как ее сильная, жизнерадостная, стоически настроенная подруга расплакалась. На самом деле слов не было, поэтому Алекс просто притянула Брук в объятия и подставила ей плечо, чтобы та выплакалась.
 Глава 30. Летти 
Несколько недель назад я тусовалась в спальне Райли, как делала, это будучи восьмилетним ребенком, и вдруг еду на пассажирском сиденье ее шикарного BMW, выступая в роли навигатора. Странно. Жизнь вообще странная штука.
Мы отправляемся навестить женщину по имени Моник Ласалль, которая живет в Ревире. Мы регулярно получаем результаты сопоставления ДНК. По данным одной из компаний, занимающихся поиском предков, эта леди может быть прямой родственницей биологического отца Райли, но из-за политики конфиденциальности у нас нет никакой контактной информации.
Естественно, мы поискали имя в Интернете и нашли шесть возможных совпадений, но только одно в Массачусетсе. Мы вычислили город, но у нас не было физического адреса. Исходя из моих исследований в области отслеживания ДНК предков, я понимала, что результат будет лучше, если мы свяжемся с женщиной лично, поэтому мы с Рай решили нанести неожиданный визит. Но сначала нам нужно было найти адрес.
 
Я обратилась к Google и обнаружила, что есть такая штука, которая называется «Белые страницы». Я рассказала об этом своему отцу (разумеется, только о «Белых страницах»). Он рассмеялся и сказал, что раньше их доставляли людям домой.
– Они печатали книги с телефонными номерами и адресами людей? – спросила я в ужасе.
– Даже лучше. Раньше имелся номер, по которому ты мог позвонить и тебе сообщали время.
Ух ты, его жизнь, возможно, была еще более странной, чем моя.
Как оказалось, онлайн «Белые страницы» были весьма полезны. Я ввела в поле поиска имя «Моник Ласалль» и город Ревир. За пять баксов мы имели право найти только двадцать имен, что делало печатную версию справочника из рассказов моего отца весьма и весьма выгодной.
– Север Бостона меня устраивает, но я не полечу в Висконсин или куда-либо еще, чтобы встретиться с другими Мониками, – заявила я Райли. – Если эта зацепка окажется тупиковой, мы просто позвоним, хорошо?
Райли кивнула.
– Помни, может существовать какая-то причина, по которой она не захочет выдавать личность твоего биологического отца. Но как только она увидит твой лучший умоляющий взгляд, я уверена, она передумает. Кстати говоря, позволь мне посмотреть, как ты будешь умолять.
Райли делает такое лицо, как будто она только что наступила на конструктор Lego.
– Ладно, лучше просто вежливо улыбнись, – предлагаю я.
– Еще раз спасибо. – В глазах Райли глазах видна искренняя благодарность. – Я не знаю, что бы я без тебя делала.
– Ну, ты бы точно не пошла в какую-нибудь сомнительную забегаловку в Ревире, – говорю я, и мы прыскаем от смеха.
Нам предстоит долгая поездка – больше часа, и, к сожалению, у нас достаточно времени, чтобы помолчать. Возможно, нас объединяет миссия, но это не дает нам такой связи, как у Эллиота и Э.T.[30] Мне не нравится подолгу ничего не делать и ничего не говорить, поэтому я предлагаю зайти в «Старбакс». Если бы корпорация «Старбакс» не стремилась к ресурсосберегающему будущему с заявленной целью сократить выбросы углекислого газа, воды и отходов наполовину, я бы пошла в другое место.
Пятнадцать минут спустя мы ощущаем прилив энергии благодаря сахару в наших ванильных латте (у меня с миндальным молоком).
Следующее, что я помню, – Райли упоминает о Дилане.
– Как у него дела? – спрашивает она.
– Он сходит с ума. Не ест. Не спит. Ушел из команды по реслингу… мой дядя разозлился из-за этого. Ему больно и отстойно.
Мне тоже отстойно, потому что я чувствую свою вину за происходящее.
Райли поворачивает голову, чтобы я могла увидеть боль в ее глазах.
– Меня от этого тошнит, – говорит она так, словно ее мутит на самом деле. – Хотела бы я знать, кто прислал ему эту фотографию. Я бы убила его.
«В очередь!» – думаю я про себя. Я не разговаривала с Джеем с тех пор, как повздорила с ним у него в подвале. Очевидно, я не могу позволить Райли узнать, что я была с ним в машине той ночью, но теперь я могу открыто говорить о парне-с-зонтиком.
– Так кто же тот счастливчик на фотографии? Кто-то из нашей школы?
– Нет, он не ходит в школу. Он, эм-м, старше, – нерешительно сообщает она.
– Колледж? – спрашиваю я.
Райли бросает на меня красноречивый взгляд, но больше ничего не говорит. Я вспоминаю о том, как во второй раз увидела этого парня в вестибюле отеля. Тогда я тоже не разглядела его как следует, но что-то подсказывает мне, что у него уже был диплом колледжа в рамке.
– Райли, тебе нужно быть осторожней, – предупреждаю я.
– Я могу постоять за себя. – Она произносит это быстро, как ложь, которую постоянно повторяет.
– У парней постарше другие планы, – настаиваю я. – Они хотят лишь одного.