Побег из коридоров МИДа. Судьба перебежчика века

В 1976 году в нашем отделе (сектор нераспространения ядерного оружия) стал служить кандидат физикоматематических наук С.Д. Чувахин, пришедший в МИД на работу из Московского государственного университета имени Ломоносова, — сын посла в отставке в Канаде и Израиле. Чувахина-младшего назначили вторым секретарем, что весьма удивило всех сослуживцев, так как он сразу же «перескочил» через несколько должностей (ранее такой практики не было). Его непосредственный начальник завсектором А.И. Белов весьма хвалил Чува-хина, говорил, что он очень способный и быстро обучающийся сотрудник. Однако при разговорах с Беловым (мой стол находился как раз напротив его) мне показалось, что он чего-то не договаривает и Чувахин являлся весьма необычным сотрудником МИДа. Всем выпускникам МГИМО присваивали воинское звание лейтенант. Чувахин же как-то гордо заявил: «А у меня воинское звание солдат». Именно солдат, а не рядовой. Хотя, возможно, в то время в МГУ на его факультете не было военной кафедры. Стол Чувахина стоял в двух метрах от моего стола, мы часто общались и после работы азартно играли в шахматы. Выиграть у него было очень сложно, мне удалось это сделать всего один раз. Чувахин увлекался спортом, и у него была явно военная выправка. Как удивил меня Сергей Чувахин в 1995 году, я расскажу в дальнейшем, ибо он оставил виднейший след в истории шпионажа.
В нашей комнате стол в стол с Чувахиным работал на должности атташе С.И. Кисляк. Это был, пожалуй, самый скромный и молчаливый сотрудник нашего отдела. Занимался он вопросами нераспространения ядерного оружия. В 1990 году я как-то встретил его на симпозиуме по вопросам разоружения с участием ученых из США, проходившем в Дипломатической академии, на который меня пригласил проректор по научной работе В.Н. Чернега, мой знакомый по работе в МИДе и издательству «Наука». Несмотря на самый разгар перестройки, Кисляк, ставший тогда уже заместителем начальника Управления международных организаций, встретил меня весьма настороженно. Правда, он поздоровался со мной за руку. 4 июля 2003 года Президент России В.В. Путин назначил С.И. Кисляка заместителем министра иностранных дел России.
В отделе со мной служил также С.Б. Бананов, сын заведующего секретариата (старшего помощника) А.Н. Косыгина. Бананов — очень способный человек и настоящий трудоголик. В дальнейшем он стал одним из самых молодых послов в МИДе СССР (мой отец стал послом в сорок два года, в эпоху правления геронтократов это считалось редким случаем, Бананов получил этот высший дипломатический ранг в более молодом возрасте). Во второй половине 90-х годов Бананов работал советником посольства России в Нидерландах. Для относительно молодого человека, имеющего высший дипломатический ранг, это являлось довольно странным, он мог претендовать на более высокую должность. В то же время нужно было учитывать чрезвычайно низкие оклады сотрудников центрального аппарата МИДа в Москве. Дипломаты старались вырваться на работу в загранпредставительства любой ценой. Сейчас С.Б. Бананов является директором по специальным вопросам Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО), находящейся в Гааге (Нидерланды).
В период моей работы в МИДе, благодаря высокому положению своего отца, Бацанов имел постоянный пропуск в первую поликлинику Четвертого главного управления Минздрава СССР (Кремлевка) и доставал иногда мне дефицитные лекарства, так как я имел право пользоваться данной поликлиникой только во время учебы в институте. В 1974 году я просил отца сделать мне постоянный пропуск, как у Бацанова, однако отец сказал, что это очень сложно. Надо было выходить на самого Е. Чазова, который возглавлял тогда Четвертое главное управление и был более влиятельным человеком, чем министр здравоохранения СССР Б.В. Петровский. Для членов номенклатуры ранга отца было не положено, чтобы взрослые дети лечились в Кремлевке Однако дети заместителей министра уже имели такое право.
Сергей Бацанов часто рассказывал интересные истории. Например, о том, что М.А. Суслов, который проживал недалеко от дома Банановых, всегда ездил на своем «ЗИЛе» со скоростью 40 километров в час, ибо очень заботился о своем здоровье, а также был чрезвычайно пунктуален. Или другой случай. Один раз министр внутренних дел Н.А. Щелоков, проезжая в частной машине, отобрал документы у гаишника, так как последний не узнал его и «посмел» остановить.
 
Кстати, перед назначением в ООН отца в 1973 году вызывал к себе Суслов. Отец описывает эту встречу следующим образом: «В кабинете Суслова я увидел человека с величественной осанкой. Его седые, в прошлом, должно быть, светлые волосы беспорядочно спадали на толстые стекла очков, сквозь которые, просверливая собеседника, глядели серо-голубые глаза. Желтоватая кожа обтягивала острые скулы. Он выглядел усталым. От рукопожатий и поздравлений Суслов немедленно перешел к делу — стал наставлять меня, как я, по его мнению, должен себя вести и работать в ООН. Медленно барабаня по столу длинными костлявыми пальцами, Суслов внушал мне, что на моем посту я должен рассматривать ООН так же, как и он сам, то есть как заведение, которое необходимо использовать для пропаганды «прогрессивных идей». Дабы не оставалось сомнений, что я его понял, он повторил свою мысль трижды. Большинство членов ООН составляют новые развивающиеся страны, говорил он. Им угрожает опасность стать жертвами неоколониалистской и буржуазной идеологии. Задача Советского Союза и всех преданных коммунистов заключается в том, чтобы предотвратить подобный ход событий».
Любовь Брежнева в своих мемуарах подчеркивает, что Суслов был одним из немногих, кто не злоупотреблял своей властью или, во всяком случае, пользовался ею минимально. Все свои гонорары и дополнительные заработки он отдавал в партийную кассу. Когда его дочь вышла замуж, он поселил молодых в своей квартире. По мнению племянницы Брежнева, этого нельзя было сказать о Косыгине и Андропове. Родственники последних пользовались своими большими привилегиями втихаря, делали карьеры, выписывали одежду по иностранным каталогам, ездили за рубеж и строили шикарные дачи.
Несколько позднее к нам в отдел пришел А.В. Яковенко, сын заместителя председателя Потребкооперации СССР, бывшего партизана Великой Отечественной войны. Мы с ним отдыхали в Сочи в 1977 году, где Александр проводил отпуск вместе с женой — дочерью посла в Испании Ю.В. Дубинина (в дальнейшем он стал послом во Франции и США, а в 1994–1988 годах послом на Украине и заместителем министра иностранных дел). А. Яковенко остановился в Сочи в элитной гостинице «Жемчужина». В то время в ней отдыхали члены номенклатуры и иностранцы. Отец Яковенко занимал высокое положение, был приравнен к заместителю министра, а фактически имел больший вес и влияние. Все помнят магазины «Дары природы». Во времена дефицита продуктов они были очень популярны среди населения. Все эти магазины входили в подчинение Потребкооперации. Яковенко-младший мне рассказывал, что когда его отец приезжал в Сочи, то его встречал первый секретарь обкома КПСС.
Я с первой женой Мариной отдыхал в мидовском санатории в двухкомнатном номере люкс, который устроил мне начальник Управления делами МИДа посол Б.И. Дучков, весьма влиятельный человек в министерстве, заседавший в большом кабинете. Проникнуть к нему на прием рядовому дипломату было непросто. В ответ на мою просьбу поселить меня в «Жемчужине», он сказал, что не может это сделать. Однако, как мне представляется, он просто не пожелал помочь в данном вопросе, так как отец не делал ему ценных подарков.
В настоящее время А.В. Яковенко является директором Департамента информации и печати, Чрезвычайным и Полномочным Посланником первого класса, а в теленовостях его называют официальным представителем МИДа России. 14 ноября 2002 года В.В. Путин наградил его орденом Дружбы. В августе 2002 года, проходя мимо МИДа России, я случайно его встретил. Мы не виделись двадцать четыре года. Однако Яковенко меня сразу узнал, когда я подошел к нему и протянул руку для приветствия. Мы разговорились, и я сказал, что являюсь кандидатом наук, а он подчеркнул, что недавно защитил докторскую диссертацию. Я заметил: «У меня была такая же возможность еще в начале 90-х годов». Но в этом не было никакого смысла, ибо и кандидаты и доктора наук были одинаково нищими после «демократической» революции, победившей «зловредный» ГКЧП в августе 1991 года. Если кандидатскую диссертацию можно написать за один-два года, то докторскую только за три-пять лет, так как для этого необходимо внести значительный вклад в науку. Мне нравится поговорка: «Лучше быть живым кандидатом наук, чем светлой памяти доктором». Во времена Б.Н. Ельцина разница в зарплате кандидата и доктора наук составляла 10—15 долларов США. Все более-менее способные ученые уезжали на Запад или устраивались в коммерческих структурах. Я передал Александру свою визитную карточку на всякий случай. Хотя сомневаюсь, что он когда-нибудь мне позвонит. Интересно, что Яковенко разрешил осенью 2003 года Государственному телеканалу «Россия» два раза снимать в МИДе эпизоды для документального фильма о А.Н. Шевченко с моим участием. О съемках будет рассказано в специальной главе книги.