Замок Оборотня

– Нет, – безбожно лгу, подаваясь навстречу его пальцам.
– Нет? – и он касается там.
Мой стон оглашает всю комнату, но мне уже все равно, и когда он начинает поглаживать там, так осторожно скользя пальцами, я забываю обо всем, я больше не слышу себя, его, мир вокруг.
Ничего нет, есть только островок, которому так нужны прикосновения, просто жизненно необходимы. А сэр подлая коварная сволочь самым жестоким образом убрал руку! Я чуть не взвыла, и взвыла бы, не ощути тяжесть его тела на себе. А когда почувствовала, разом вспомнила, где я, что происходит и тот факт, что меня самым жестоким и бессовестным образом насилуют.
– Расслабься, – тихий приказ, и чуть прикусившие плечо зубы.
Тяжело дышу, пытаясь прийти в себя, и со всей силы сжимаю ноги. Тихий смех и насмешливое:
– Плохая девочка Кимми.
– Подлый монстр! – прошипела я.
Снова смех, и, целуя мою шею, Сонхейд прошептал:
– Покричи для меня, Ким.
И его рука вновь скользит туда, где я совершенно беспомощна перед ее прикосновениями. Она скользит по бедрам, между ними, и я невольно раздвигаю ноги, позволяя протиснуться дальше – мое поражение и моя победа одновременно, мое наказание и мое удовольствие, мое падение и мой чувственный полет! А Сонхейд снова сводит с ума, дразнит, покусывает плечи, спину и наполняет страстью, продолжая ласкать. И в какой-то момент я слышу вскрик, свой полный наслаждения голос и его хриплый шепот:
– Моя Ким…
И он сжал меня пальцами, взрывая мой мир, взрывая всю меня, наполняя пространство моими стонами.
Господи, я умерла… меня больше нет.
Ничего больше нет, только сладкая судорога по всем мышцам и рука того, кто вообще превосходством в силе воспользовался… Боже, не могу его винить за это. Может, потом, а сейчас нет ни сил, ни желания… мне никогда не было так хорошо.
И я лежала, расслабленная, потерянная, обессиленная, а кое-кто сильнее раздвинул мне ноги.
– Нет… – простонала я.
– Да, – прошептал сэр Сонхейд, устраиваясь самым недвусмысленным образом.
– Ладно, – смирилась я с неизбежным, – мне уже все равно, что вы там будете делать.
– Поспорим? – насмешливый вопрос, нависшего надо мной мужчины.
– На что? – К чему вообще этот спор, я в нирване, и мне здесь хорошо.
– Мм-м… – Его губы заскользили по плечам. – Если ты вновь покричишь для меня – будешь ужинать со мной, если же сумеешь сдержаться, я тебя отпущу.
Приподнявшись, недоверчиво взглянула на него.
И получила рык:
– Альфе запрещено смотреть в глаза.
Снова легла, уткнувшись в покрывало, нежного и умелого мужчины надо мной больше не было, был зверь, имеющий склонность к обучению альфовскому законодательству. Очень страшный зверь.
– А мне будет больно? – тихо спросила я.
Некоторое время Сонхейд молчал, затем хрипло произнес:
– Нет.
– То есть, если я промолчу, отпустите? – С другой стороны, а как он сможет меня здесь удерживать, рано или поздно меня все равно найдут.
– Да, – и рык в голосе.
– Идет, – выдохнула я.
Коварная длань снова потянулась к чувствительному местечку, одна проблема – там уже никто ничего не хотел, там уже всем было хорошо. И теперь скольжение пальцев казалось досадной неприятностью, но не более. И, недовольно скривившись, я решила, что, так и быть, отплачу сэру Сонхейду за удовольствие, а после пусть держит слово.
Нужно просто запастись терпением.
Но всего через несколько минут с ужасом поняла, что мне снова становится очень жарко! Там! И томительное ожидание охватывает все сильнее.
– Ннне надо так делать, – выгибаясь, как кошка, попросила со стоном.
Его зубы на мягкой части моего тела, и хриплое:
– Нельзя указывать альфе, Ким.
Неожиданно понимаю, что меня возбуждает его голос, и его слова, и даже властность. Хотя меня сейчас все возбуждает, и его покусывание моей попы, и ладонь, и пальцы, вновь танцующие там, где каждое прикосновение становилось фатальным для моей выдержки.
– Так нечестно, – простонала я.
Осознаю, что в этой игре мне не победить, и меняю тактику:
– А как же основное действо?
– Мм-м? – Его большой палец медленно проникает в меня.
Сжимаюсь, помню, что там больно, но он скользит все глубже, а боли нет, есть только удовольствие, какая-то его новая, более глубокая грань.
– Да, я об этом, – начинаю задыхаться, – только классический секс предполагает несколько иное орудие проникновения.
– Надеешься, что классика даст тебе шанс безмолвствовать? Ошибочное предположение, Ким, весьма ошибочное.
Он вынимает палец, в последний раз касаясь чувствительного места, и устраивается между моими ногами.
Жутковато немного, учитывая, как больно он умеет делать. Жутко, страшно, но почему-то все тело охвачено трепетом предвкушения. В сочетании с мыслями: «Я тебя сделаю, монстр бесстыжий», – упоительное ощущение. Он приподнял меня, поглаживая бедра, затем придвинулся ближе.
– Готова? – Я чувствую его прикосновения к самому краю запретного. – Я войду осторожно, Ким, будет неприятно – скажи.
– Неприятно! – воскликнула я.
– Правда? – насмешливый тон, и он скользнул туда, где недавно танцевали пальцы, чтобы начать осторожно и дразняще поглаживать.
Я взвыла. И уже собиралась напомнить о планах по классическому сексу, как Сонхейд перешел к действиям, войдя внутрь, медленно, осторожно наполняя меня собой… И так же медленно он входит глубже, пробуждая во мне какое-то первобытное чувство покорности. Я замерла, не желая даже пошевелиться, чтобы не потерять и частички этого волнующего проникновения, ощущая его так глубоко, что, казалось, сейчас задохнусь, и едва сдерживая стоны.
Застонал он – низкий, почти утробный стон, едва Сонхейд оказался во мне весь, до самого конца, растянув всю меня до невозможности дышать и доведя до какого-то полуобморочного состояния, в котором кружилась голова, а все тело наполнилось легкостью.
– Больно? – хриплый вопрос.
– Нет, – я едва дышала, – совсем нет…
– Моя Ким.
Тихий шепот, и первое движение – я застонала, ощущая, как он скользит во мне, и стон стал громче, с первым ударом внутри, от которого странное чувство, как круги на воде, начало растекаться по телу. И ко мне пришло неожиданное осознание, что в этой игре проще проиграть, чем сдержаться. А он медленно, заставляя чувствовать каждое движение, снова вышел, почти весь, и уже значительно резче ворвался вновь, ударяя в ту самую, безумно чувствительную точку, что сотрясала все мое тело волнами новых ощущений. Я вскрикнула, протяжно застонала и снова замерла в ожидании…
– Еще? – сам едва дышит, а все пытается выглядеть невозмутимым.
Я прижалась к нему бедрами, задохнулась от ощущений, но, услышав его стон, ехидно прошептала:
– Нет, сэр Сонхейд, я думаю, достаточно.
– О, мисс Блэкмор, – еще один удар и, переждав, мой полный наслаждения стон: – Мы только начали, и вам полагается просить добавки.
– Ну что вы… – Я едва дышала. – Не знаю, как вы, а моя трапеза началась с десерта, так что…
Три коротких, быстрых удара, мой вопль «О, господи», и я вся дрожу, совсем немного не дойдя до разрядки, а сволочь шотландская ехидно интересуется:
– Еще, мисс Блэкмор?
Остатки гордости, не желая позорно капитулировать, изрекают:
– Спасибо, больше не хочется!
Сонхейд замирает, его руки скользят по моей спине, властно спускаются на талию, плавно захватывают бедра, и я слышу уверенное:
– Умолять будешь, Ким.
– Я бы не была так в этом уверена… как вас там?
– Гаэрд, – прозвучало хриплое, но все равно насмешливое, – Гаэрд Сонхейд, альфа стаи Северных Гор. Приятно познакомиться, мисс Блэкмор.
– Хорошенькое знакомство! – не сдержалась я.
– О, вы правы. – Он вновь медленно покидает мое тело. – Это восхитительно близкое и, я бы даже сказал, глубокое и всепроникающее знакомство, которое я намерен завершить вашим поражением, мисс Блэкмор. – И совсем хрипло: – Покричи для меня, Ким…