Замок Оборотня

И едва мое тело обмякло, Сонхейд подхватил на руки, бережно очень подхватил и понес куда-то. Терпеливо прислушивалась, пытаясь определить куда, потому что несли под углом вниз. Вниз… вниз… вниз…
Не выдержав, приоткрыла один глаз, увидела каменный потолок…
– И куда ты меня несешь? – выдохнула потрясенная я.
Сонхейд нахмурился, но даже с шага не сбился.
– Ты куда меня несешь?! – почти закричала я.
Эффект тот же – меня игнорировали. Ладно, в таком случае используем проверенный метод. И я открыла рот, чтобы услышать глухое:
– Не смей!
Глядя на сосредоточенное лицо с янтарными глазами и крепко сжатыми губами, я совершенно спокойно собиралась посметь, как вдруг почувствовала что-то… Что-то странное, как чувство тревоги в сгущающихся сумерках или ощущение надвигающегося несчастья, или…
– Что происходит? – спросила почему-то шепотом.
Сонхейд не ответил и не собирался отвечать, единственным, что соизволил сообщить мне альфа, было:
– Я тебя никому не отдам.
Несколько ступеней я молча смотрела на него, затем язвительно спросила:
– Из-за секса?
По крепко сжатым губам скользнула улыбка, скользнула и исчезла, а лорд совершенно серьезно ответил:
– У тебя удивительный голос.
– Правда? – тонна сарказма в каждом слоге.
– Да, – совершенно спокойный ответ.
– Так нравится со мной разговаривать? – очередной язвительный вопрос.
– Нет. – Сонхейд соизволил посмотреть на меня. – Но очень нравится, когда ты кричишь… – пауза и пояснение, – для меня.
И взгляд – пристальный, ожидающий моей реакции, немигающий взгляд янтарных глаз лорда. Молча смотрю в ответ, пристально и зло.
Свет меркнет, и единственное, что остается доступно взору, – сияние янтарных глаз Сонхейда… Они сияли, совсем как луна, неярко, светло, убаюкивающе…
Убаюкивающе!
Я нахмурилась и отвела глаза. Сонхейд вдруг произнес:
– Какой ты была до… той встречи на Аляске?
Я подумала и тихо ответила:
– Обычной.
– Разве? – задумчиво спросил оборотень.
– Обычной, – с нажимом повторила я. Неожиданно спросила: – А ты?
– Что – я? – Он все продолжал идти вниз.
– Ты каким был до той встречи на Аляске? – уточнила я.
И Сонхейд остановился. Застыл без движения, глядя янтарно-желтыми глазами куда-то вперед, в недоступное моему зрению нечто. А он смотрел секунд сорок, а затем хрипло произнес:
– Обозленным.
И вновь продолжил спуск.
Я же не могла не спросить:
– Куда ты меня несешь?
Ступеней десять Сонхейд молчал, затем глухо произнес:
– Достаточно разговоров.
– Что значит достаточно? – возмутилась я.
В следующее мгновение сияние глаз оборотня угасло, и я оказалась в абсолютной темноте. Остались только руки Сонхейда, жар его тела и хриплый голос:
– Я был женат, Ким.
Внезапно лорд отпустил меня, но тут же прижал спиной к холодной каменной стене, и теперь я чувствовала его дыхание на лице.
– Она была красива, умна и старалась мне помогать во всем.
Из груди доносится хриплый рык, но Сонхейд гасит свою злость, страстным жадным поцелуем сминая мои губы. И я теряюсь в этой яростной злости, в обжигающей страсти и в той боли, которую ощущаю в каждом его слове.
– Я любил ее, – почти стон, и снова рык, – я так любил ее, Ким! Не как зверь, зверь не принял мой выбор, но как человек… любил. Без страсти, без яростного желания обладать, без крови, вскипающей при одном взгляде, но любил.
И снова поцелуй, от которого подгибаются ноги, кружится голова и размываются все ощущения, кроме этого безумного огня, бегущего по венам.
– Такая нежная. – Губы оборотня скользят по моей шее. – Такая хрупкая…
Зубы сжимают ворот майки… рывок! Треск ткани! И я чувствую дыхание лорда обнаженным плечом.
– Но в то же время такая сильная, решительная, смелая, гордая… Истинная волчица!
И он целует меня, в абсолютной кромешной тьме, в тишине, где единственные звуки – его голос и его дыхание, и от этого кажется, что мы одни во всем мире. Совсем одни. Он и я. Его сильные руки, и мое отзывающееся на прикосновения тело. Его губы – и головокружение, усиливающееся от страстного, обжигающего, сводящего с ума поцелуя. И лишь единственный вопрос не давал сгореть в его страсти окончательно – кого именно лорд сейчас целует? Меня или ту, что когда-то любил?
– Хватит, – отвернувшись, потребовала я.
Остановился, затем медленно провел носом по шее вверх, зарылся лицом в волосы и глухо спросил:
– Неприятно?
– Ситуация некрасивая, – нервно покусывая губы, пояснила я. – Нет, все понимаю, я, конечно, никто для вас, сэр Сонхейд, но неприятно, когда целуют меня, представляя на моем месте другую.
Промолчал. Затем прижал к стене сильнее и прошептал рядом с ухом:
– Ревность, Ким?
Вновь посмотрела на альфу – во мраке были видны лишь его светящиеся глаза и насмешка. Причем откровенная.
– Гордость, Сонхейд, – прошипела я.
– Да, тебе есть чем гордиться. – Свет его глаз приблизился. – Никто и никогда не сводил меня с ума так, как ты. Представлять другую, целуя тебя? Я хотел бы этого, Ким, но не выходит. Никак. Ты медленно заполняешь все, как свет яркой полной луны уничтожает тьму, замещая серебристым сумраком…
– Так что там с вашей первой женой? – перебила я, стараясь не думать о том, что он мне только что сказал.
Лорд-оборотень усмехнулся и произнес:
– Она погибла, Ким. У меня на руках, в моих объятиях. И мне казалось, что я умер тогда, вместе с ней.
Боже, какое же страшное признание. Но дальше оказалось страшнее.
– Я искренне жалел, что не погиб. Что Арида выходила, вылизывая, как собственного щенка. Я выжил. У меня осталась стая, обязанности альфы и… желание сдохнуть.
Он снова прикоснулся к моим губам, нежно, еле ощутимо, и хриплый шепот прозвучал едва слышно:
– Ты ненавидишь меня, Ким? Ненавидишь. Я рад. Мне не нужна твоя любовь.
И бесконечно бережный поцелуй, после которого вкрадчивый шепот:
– Желаешь отомстить? – и выдох в губы. – Вот и занимайся местью.
Колено вторглось между моими ногами, рука властно опустилась на грудь, а Сонхейд, вновь целуя, прошептал:
– Ты желаешь меня, Ким, твое тело отзывается на каждое мое прикосновение, твой голос срывается от стонов, когда я ласкаю тебя, – мне этого достаточно, моя леди. Я не хочу твоей любви. – Ладонь сжимает грудь сильнее. – Я не хочу твоей помощи, я не хочу, чтобы ты лезла в дела стаи, и не потерплю этого.
Попыталась оттолкнуть его, но одно движение – и, сведя мои ладони вместе, Сонхейд прижал их к стене над головой, лишая даже возможности пошевелиться, и, вновь захватывая в плен губы, прорычал:
– Твоя ненависть, Ким, лучшая гарантия того, что ты никогда не бросишься на мою защиту, а значит, я сделаю все, чтобы ты действительно меня ненавидела. Потому что сегодня утром понял одно – я больше не бесстрашный альфа стаи Северных Гор. У меня появился страх… Страх обнять твое мертвое тело, Ким.
Горло сжало спазмом, слов у меня не было, оборотень их и не ждал.
Молча подхватил на руки и вновь понес вниз по ступеням в абсолютном мраке подземелья. А я вспоминала его утром – растерянный взгляд, трясущиеся руки, тяжелое дыхание… И поняла, что у него тоже есть свой кошмар. И, в отличие от моего, он не пройдет никогда.
– Сонхейд, – тихо позвала я.
– Гаэрд, – поправил альфа.
– Гаэрд. – Я не могла сейчас спорить. – А почему вы перекинулись тогда… с вашей женой?
Он молчал ступеней пятнадцать, но все же ответил, пусть и едва слышно:
– На нас напали, я был ранен… – и глухое: – Оставайся она в убежище…
Лорд больше ничего не сказал, но оно и не требовалось. И так все ясно. Он ее запер, но, наверное, убежище открывалось изнутри, и, обратившись, бросился в бой. А она, видимо, когда его ранили, ринулась помочь… И погибла. Мне лишь одно непонятно:
– Гаэрд, почему вы решили, что именно вы убили ее?
Сонхейд застыл, затем произнес: