Сирень (ЛП)

Он садится.
Несмотря на то, что мы находились в пустынной долине, раздались испуганные вздохи, поскольку пилот решил приземлиться в двух шагах от сцены. Порыв ветра угрожал опрокинуть любое оборудование, не соединенное вместе с остальным за кулисами, когда вертолет завис в двадцати футах от земли, прежде чем совершить плавную посадку.
Последовало мгновение колебания, прежде чем придурок с планшетом бросился к вертолету, лопасти которого все еще кружили. Он что-то кричал в свою гарнитуру. Что бы ни было сказано в ответ, происходило слишком много событий, чтобы я могла их подслушать. Еще четверо охранников материализовались по пятам за парнем в наушниках, когда они бросились к нему.
Подняв руку, насколько могла, я прикрыла лицо от сильного порыва ветра, который поднимали лопасти. Думаю, они не потрудились заглушить чертов двигатель. Может быть, они и не собирались оставаться.
Словно услышав мои мысли и намеренно разрушив мои надежды, двигатель заглох, и вращение лопастей замедлилось. Едва успела открыться одна из дверей, как кто-то начал кричать. Не было никаких слов предупреждения — только долгий, пронзительный визг.
А потом… столпотворение.
Съемочная группа за кулисами, волонтеры, фанатки и музыканты загородили мне обзор, поскольку они бросили то, что делали, и побежали за тем, что заставило их всех сойти с ума. Разные запахи и вкусы обрушились на меня одновременно, пока меня чуть не стошнило. Кто бы ни сошел с того вертолета, мне удалось лишь мельком увидеть белокурые волосы, идеально намазанные гелем. Я даже не знала, был ли он один.
Крики и топот ног сбили меня с толку. В составе не было никого, кто мог бы вызвать такую взрывную реакцию.
Я повернулась, так как все еще задерживалась у ворот, надеясь получить ответы от охранников, только чтобы увидеть, что они были заняты удержанием двадцати тысяч человек по другую сторону этих ворот. Слух умудрился распространиться, так и не достигнув моих ушей. Я не была уверена, что десять охранников смогут справиться с такой большой истеричной толпой. Даже сейчас еще больше людей спешило им на помощь.
Черт возьми.
Я стояла посреди хаоса и была единственной, кто не имел ни малейшего понятия. Я была Марком Уолбергом в фильме «Явление». Все вокруг меня сошли с ума, устремляясь навстречу опасности, вместо того чтобы убегать от нее.
Не желая оставаться в неведении, я направилась к короткой металлической лестнице, ведущей на сцену, и поднималась, пока не достигла вершины.
Это не помогло.
Но мгновение спустя мне это уже было не нужно.
Крики усилились как раз перед тем, как последние фанаты, находившиеся за кулисами, были оттеснены в сторону здоровенными охранниками, а затем…
Передо мной предстал мой оживший кошмар.
Шведский стол из запахов и вкусов боролся за господство, когда мои эмоции дали волю своим эмоциям. Мой желудок туго сжался. Казалось, что я больше никогда не смогу дышать.
Так что вместо этого я наблюдала за ними.
Они двигались как единое целое в идеальной симметрии.
У руля стоял Хьюстон Морроу. Лорен Джеймс была на шаг позади и прикрывал его слева. Финальная фигура, Джерико Нобл, идеально сочетался с Лореном справа от Хьюстона. Вместе они образовывали пирамиду.
Возвышающуюся, непроницаемую и невероятно красивую.
Мне было интересно, тренировали ли они это и как долго.
Великолепные каштановые волосы Хьюстона свободно развевались на ветру. На нем была футболка с надписью «Не тот, кому до этого есть дело», потертые синие джинсы и джинсовая куртка в тон.
Лорен выглядел аппетитно в своей красной рубашке, которая, как обычно, была расстегнута, несмотря на то, что стояла зима. Серьезно, как он не подхватил пневмонию? С каждым шагом Лорена я видела его твердые соски, выглядывающие из-под края рубашки, и серебряный медальон, поблескивающий на его коже.
Джерико, закутанный в темно-синюю толстовку с капюшоном и поигрывающий кольцом в губе, когда его темные волосы прилипли ко лбу и были убраны за уши, вернул мое подростковое возбуждение, от которого у меня заболел живот и поджались пальцы на ногах.
 
Когда я почувствовала, что мои ноги пожелали нести меня вперед, я обхватила руками холодный металл перил, как будто это был спасательный плот посреди моря. У меня его было не так уж много, но я все еще сохраняла свое достоинство, уж спасибо. Я бы не побежала к ним, как это сделали все остальные.
Сразу заметив меня и, казалось, услышав мои мысли, ребята остановились всего в футе от лестницы. Я могла видеть в их глазах команду подойти к ним. На лице Лорена была его вечная ухмылка, в то время как Джерико настороженно смотрел на меня, а Хьюстон хмурился.
Какого черта они здесь делали?
— Чертовски блядь грубо с твоей стороны не пригласить нас на шоу, — обвинил меня Лорен.
При первом же удобном случае я выясню, почему он всегда настаивает на том, чтобы заговорить первым. Было ли это для того, чтобы одурачить всех, заставив думать, что он здесь главный? Мой взгляд переместился на Хьюстона, молчаливого, но бесспорного альфу стаи — о, как, должно быть, это вывело Лорена из себя. Я отложила эту мысль на потом, хотя была уверена, что Они этого не одобрит. Моей миссией было спасать, а не саботировать.
Вот моя настоящая миссия. С каждой встречей я начинала задаваться вопросом, стоит ли вообще добиваться успеха, терпя их дерьмо.
Конечно, стоит, Фаун. Держи себя в руках.
Хьюстон, Лорен и Джерико были препятствиями, и хотя они могли казаться непреодолимыми, я бы не позволил им встать у меня на пути. Скрестив руки на груди, я изобразила безразличие. Это быстро становилось привычной уловкой:
— Но вы же здесь, да?
Единственные вопросы заключались в том: как и зачем. Единственным человеком, который мог бы сообщить им, была…
Они.
Сделав над собой огромное усилие, я отвела взгляд от потрясающей троицы и оглядела нетерпеливую толпу позади них. Охрана фестиваля помогла тем, с кем пришли «Связанные», держать фанатов на расстоянии, но казалось, что и их будет недостаточно.
Где она?
— Шридхар здесь нет, — сообщил мне Джерико.
Не могла сказать, было ли это по доброте душевной или по жестокости. Это не имело значения, когда я поняла, что это были его первые слова, обращенные ко мне, и как легко я растворилась в его внимании. Самое дорогое серебро не имело ничего общего с чистотой и красотой взгляда Джерико Нобла. Но не это привлекло меня.
Это была печаль.
Я охотно погрузилась в нее.
Как раз в тот момент, когда я подумала, что, возможно, никогда не найду дорогу обратно на поверхность, командный протяжный голос Хьюстона выдернул меня из задумчивости. Неудивительно, что он мог очаровать толпу.
— Не похоже, что Шридхар смогла бы помочь тебе, даже если была бы здесь, — поддразнил Морроу самым мягким тоном, на который был способен.
Одной угрозой он напомнил мне, что они сейчас, или навсегда мои враги. О том, чтобы потеряться в их прекрасных взглядах, однозначно не могло быть и речи.
— Смело с твоей стороны предполагать, что мне это понадобится, — услышала я свой голос. — Трое против меня, Мо, Керли и Ларри.
Я восхищалась едва уловимым движением их глаз и тихой агонией из-за того, с кем они у меня ассоциировались. Они бы не позволили себе спросить, а я бы не стала их просвещать. Вместо этого я позволила им решить самим и надеялась, что это уничтожит их.
— А когда мы останемся с тобой наедине? — Хьюстон бросил вызов. Он начал подниматься по лестнице, и я отступила на шаг, прежде чем взять себя в руки и остаться на месте.
Они могли вторгаться в мое личное пространство, но оно все равно принадлежало мне. Они могли заставить мой живот болеть от желания, но я все равно сохранила бы всю власть.
Их контроль был ошибочным.
Образ их, окружающих меня, сброшенной одежды и обнаженных душ, вторгся в мои мысли с яркой, блядь, ясностью — предупреждение о том, что произойдет, если я когда-нибудь сдамся.