Ложь (СИ)

— Я надеюсь, что это так, мама. Правда, очень и очень надеюсь, что вы помогли заставить меня пройти через все это, желая спасти. А не просто воспользовались любовью Артема чтоб избавиться от неугодного вам парня и вернуть меня на выбранный вами путь, — я вытерла выступившие слезы, — Но после. Когда Артем был при смерти…. Как ты могла не рассказать мне? Тем более зная, что он на самом деле не предавал меня! Как, мама? Будь на его месте папа ты сама не хотела бы быть рядом с ним?!
Она шагнула ко мне раскрыв объятия, но я вновь отступила на шаг. Откуда-то взялись силы на глубокий вздох и ту отповедь, которую я хотела произнести.
— Я не могу, мам. Правда, не могу. Сейчас. Но ты должна знать, я не стану вешать вину за все только на вас, ведь сама виновата не меньше.
— Ты теперь нас ненавидишь? — мне было жаль видеть боль в ее глазах.
Жаль видеть в них слезы. Жаль быть их причиной. Но лгать я не могла.
— Нет, — честно ответила я, — Не ненавижу. Мне просто очень плохо, понимаешь? Ведь меня предали те, кому я доверяла больше всего на свете. Мои самые близкие люди.
— Я не могла представить, что у вас настолько все серьезно. Что ваши чувства такие…. Если б только знать, ни я, ни папа бы никогда….
— Я надеюсь, что это так, — повторила я, — Иначе я зря заставила вернуться Олю, считая, что она здесь в безопасности. Иначе зря пытаюсь понять и принять. Время покажет. Опять только оно, видишь? Только ему под силу или доказать что я ошибаюсь, или позволить когда-то нам всем собраться и поговорить как раньше. Снова стать семьей.
— Я буду очень этого ждать.
— Я тоже, — застегнув чемодан и перекинув через плечо сумку с ноутбуком, я вышла из комнаты. Обняла на прощанье Олю. Попросила ее помнить о нашем разговоре в машине, в котором пыталась объяснить мотивы поступка родителей и просила понять их, внять тому, что они рассказали ей правду прекрасно осознавая последствия. И еще не переносить мой с ними конфликт на отношения с ней, пообещала «не пропадать». А когда входная дверь тихо закрылась за спиной ощутила облегчение, которое бывает, когда точно знаешь, что поступила правильно.
Артем нервно мерял шагами небольшую площадку перед парадным. Увидев меня, забрал чемодан и крепко сжал на миг в объятиях.
— Как ты?
— Все прошло по плану, — прошептала ему в грудь, — Надеюсь.
Воскресенье мы провели так же, как и пятницу только без болезненных откровений и с намного большим количеством еды, казавшейся неимоверно вкусной. В понедельник же так или иначе предстояло расстаться на несколько часов, что оказалось проблемой. Ведь время, проведенное на расстоянии максимум вытянутой руки, несколько успокоив и излечив успело вызвать зависимость от возможности видеть, касаться, обнимать и целовать ежесекундно. Но это не отменяло мира за стенами нашего дома, его правил и законов. Потому я отправилась объяснять боссу пятничный прогул, а Артем — продолжать работу в клубе. Игорь, как оказалось, планировал открыть еще пару филиалов, потому дел невпроворот.
Меня не слишком-то беспокоили возможные последствия пятницы. Даже если уволят, вариантов с моим резюме полно — на улице уж точно не останусь. Однако начальник отнесся с пониманием к моим весьма скудным и туманным, но переполненным искреннего раскаяния объяснениям. Я отделалась «отгулом» за свой счет и муками совести. Ведь нечасто встречая подобную лояльность по отношению к себе, я научилась это ценить.
Неделя пролетела незаметно. Я с головой погрузилась в работу не только с целью хоть как-то отблагодарить босса, но и затем, что б не тосковать об Артеме каждую секунду разлуки. Он сам звонил и писал почти каждый час, приезжал в обеденный перерыв, умудряясь при этом посещать необходимые встречи и заниматься делами. Как, интересно, они с Игорем плодотворно уживались на одной территории, учитывая их весьма и весьма непростые отношения было загадкой для меня.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вечерами мы отправлялись ужинать каждый раз в какое-то новое место и таким образом я знакомилась с картой хороших ресторанов столицы. После отправлялись домой, а утром — свеженькие и бодрые, будто спали полноценных восемь, а не в лучшем случае три-четыре часа, спешили по делам.
 
В субботу Артем отправился в гараж что-то чинить в мотоцикле, и я использовала это время на попытки приготовить ужин. Изучение рецептов и поход в супермаркет за продуктами наполняли меня уютным теплом, которого я раньше не ощущала. А паста с креветками, кстати, вышла на ура. И вовсе не потому, что мы предварительно использовали кухонный стол далеко не по прямому назначению и потом было все равно что есть.
Артему не очень-то хотелось проводить полдня с отцом и мачехой (язык с трудом поворачивался называть так свою ровесницу), но я была непреклонна. Потому в половине четвертого пополудни мы уже подкатили к дому. Вместо массивного двухметрового бетонного забора вокруг него был более легкий с изящной ковкой сверху. Сам же дом — величественное двухэтажное строение из красного кирпича, почти совсем не изменился. Погода была замечательная — в меру жаркая и с легким свежим ветерком.
Игорь уже колдовал над мангалом, и Артем бодро вызвался помочь. Однако одного взгляда на две широкие спины хватало чтоб понять, какое между ними напряжение. Понадеявшись, что оно не перерастет в конфликт, я вызвалась помочь Ире закончить «женскую» часть обеда.
— Прости, я ничего не успела, — сокрушалась она, — Хотела сама все приготовить и вот… Не надо было отпускать экономку.
— Ну все ведь супер, Ир. Овощи только дорезать осталось и все.
— Спасибо, что согласилась прийти, — проговорила вдруг Ира.
— Я была рада этой возможности, — честно ответила я, — Им нужно учиться проводить время вместе не прячась от проблем за авралами.
— А нам — подружиться, — она умолкла и даже слегка покраснела. А потом торопливо залепетала:
— То есть мне хотелось бы этого. Игорь много о тебе рассказывал, а Артем…. Он совсем другим стал. Не таскается нигде с этим придурком, не употребляет. Да и вообще, будто ожил. И я очень этому рада не только из-за Игоря, но и потому, что он сам хороший парень и…. Не веришь мне?
Она поймала мой взгляд, пытаясь прочесть реакцию на свои слова.
— Почему я должна не верить, Ир?
— Ну, — нервно хихикнула она, — Я же не знаю, что Артем тебе говорил обо мне. Да и без этого можно сделать определенные выводы, — грустно закончила девушка. Я вспомнила выпускной и то, как хотелось ее тогда утешить.
— Я люблю Игоря, — всхлипнула она вдруг, — Не его бабло, не статус…. Его самого. То, как чувствую себя рядом с ним. Мы год женаты, а мои родители до сих пор со мной не разговаривают из-за того, кого выбрала в мужья. Якобы подружки давятся завистью и шушукаются за спиной, от души поливая грязью. А уж стоит оказаться вместе рядом с теми, кто знает его много лет и привык к другой Бессоновой…
— … мужчины лояльны, а их жены при каждой возможности брызжут ядом, маскируя таким образом собственный страх быть отвергнутыми из-за утраченной молодости и красоты, ведь кроме этого не имеют ничего? — я обняла ее, — Не смей плакать, глаза покраснеют.
— Они с Кариной расстались за несколько лет до нашей встречи. Так почему все относятся ко мне так, будто я увела его?!
— По похожей причине. В Карине они жалеют самих себя. И не важно даже, что она была инициатором разрыва. Ведь, небось, считала Игоря должным броситься к ее ногам едва оказавшись на свободе, — хмыкнула я, — Знаешь, я еще тогда, девять лет назад удивлялась тому, как они с Игорем смогли не только сойтись, но и прожить вместе столько лет.
— Ее отец крупной шишкой в органах был. И любимой дочке, конечно, ни в чем не отказывал. Потому как «великая любовь» у нее к Игорю случилась, так он и вынудил того жениться, — она вздохнула, — Состряпал какое-то дело, тянущее не серьезный срок да так, что не отскочить… А Игорь в то время был мальчишкой совсем, вот и согласился. Как сыновья родились вроде устаканилось все — стерпелось и слюбилось. И вот спустя четверть века брака эта якобы любящая женщина легко и просто ушла, когда его посадили.