Ложь (СИ)

— Как жаль. Но работа есть работа.
Мама продолжала говорить, но слова ускользали от дезориентированного видом квартиры сознания. Конечно я знала, что родители сделали ремонт. Более того: он и снятая на время работ квартира были моим подарком маме с папой на годовщину свадьбы. И результат, увиденный на фотографиях и видеозаписях мне нравился. Я даже не думала как-то, насколько мало теперь осталось от дома, в котором прошло мое детство. Правда в тот момент я не планировала возвращаться…
— Наяву еще лучше, чем на фотографиях, правда?
— Да, — я широко улыбнулась, — конечно.
Я скинула туфли и прошла вслед за мамой и сестрой в кухню. С наслаждением вдохнула знакомый запах выпечки. Вот он не изменился. Все такой же, как я помню.
Оля села напротив и стала неосознанно рассматривать меня так же, как в детстве. Быть кумиром младшей сестры и лестно, и страшно.
Тем временем на столе материализовался обед из трех блюд. Эх, вряд ли мне когда-либо светит научиться готовить как мама. Смешно: освоив юриспруденцию в одном из престижнейших европейских университетов, я неспособна сварить борщ.
Мы принялись есть и несколько минут провели в молчании. Когда же тарелки опустели, я начала говорить первой. Хоть мы общались почти каждый день, некоторые подробности помогут избежать возможных вопросов, к которым я не готова. Ведь удивление моим приездом без Дерека очевидно. И, хоть решение повременить в новостями с каждой минутой казалось все менее удачным, менять его я не планировала.
Ничто не должно омрачить Олин выпускной. Он будет сказочным. Таким, какого не было у меня. Потом придет время огорошить родителей сразу двумя новостями: моим разводом и желанием сестры поступать здесь, а не в Польше.
Обмениваясь новостями, мы прошли в мою старую комнату. Если вся квартира была полностью переделана, то она за исключением нескольких мелочей осталась прежней. На миг показалось, что эти годы лишь дурной сон из тех, которые видишь переутомившись. Что сейчас я услышу знакомый сигнал клаксона, а несколько минут спустя увижу…
— Мы почти ничего не меняли, — проговорила мама. — Думали, если вы приедете и захотите остановиться тут, тебе будет приятно…
— Мне приятно, — пытаясь не дать подступившим слезам звучать в голосе, сказала я.
— Не похоже, — начала было Оля, но мама шикнула на нее.
— Это просто ностальгия, милая. Зайдя сюда у меня возникло ощущение, что мне завтра в школу, — поспешно пояснила под недоверчивым взглядом сестры. — Когда-то и ты почувствуешь нечто подобное.
— Вряд ли я буду скучать по школе.
— Не по школе. По юности, — я открыла чемодан и достала оттуда платье.
В нем ее любимая актриса посещала одно из мероприятий. Красного цвета, но весьма сдержанного кроя — чуть выше колен и с неглубоким у-образным вырезом оно идеально подойдет к случаю.
— А это тебе для достойного прощания с одним из ее этапов.
— Это же надевала Кетрин на презентацию Мейбеллин, — взвизгнула Оля. Повертев платье так и эдак, она побежала примерять.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Зря ты ее балуешь. Платье ведь давно куплено и…
— Она хотела это, ма-ам, — я обняла ее, — Такой вечер как никак раз в жизни бывает.
— И свой ты пропустила, — вздохнула она.
— Значит есть повод повеселиться за двоих.
Вернулась Оля. С сияющей улыбкой сестра покрутилась перед нами. Платье сидело идеально — спасибо нашей портной, подогнавшей наряд по ее параметрам. И в нем моя малышка больше не походила на подростка. Мы с ней всего два месяца не виделись, а сейчас казалось прошел год как минимум.
На весенние каникулы и в честь ее семнадцатилетия мы отправились на море. Обратно летели разными рейсами — сестра не хотела терять лишний день на отдыхе. То, что ей придется лететь одной шесть часов не очень-то мне нравилось ровно до того момента, как я застала Дерека с Еленой. В нашей кровати. Убого, карикатурно и нарочно. Я это знала, и он знал, что я знала.
— … лучший подарок на выпускной. Спасибо-спасибо-спасибо, — Олин голос прервал невеселые воспоминания.
 
— Не за что. Пусть ее удача сопутствует и тебе.
А потом мы разбирали вещи. Складывая их в шкаф, я увидела на самой верхней полке большую картонную коробку. Вот и нашлось первое, от чего стоит избавиться.
Пришел папа. Став заведующим отделением он теперь работал вдвое больше, чем в бытность обычным хирургом. Хотя нет — обычным он не был никогда. С золотыми руками и добрым сердцем он всего себя безвозмездно отдавал семье и работе. Не счесть, сколько жизней он спас за тридцать лет практики. Иногда мне даже становилось жаль, что желания пойти по его стопам так и не возникло. А то, как папа это воспринял еще больше возвысило его в моих глазах.
Сквозь его радость проступало такое же удивление, как и у мамы с Олей. Но, он точно так же не высказал его. От проявленного родными понимания стало еще более стыдно. Может сказать правду сейчас? И тогда не придется врать и притворяться еще неделю, оставшуюся до выпускного. Да, настроение будет испорчено, но что мешает Дереку прервать командировку каким-то образом узнав, что я уехала и явиться сюда в любой из оставшихся дней? С другой стороны, пока что его тут нет. И, если надумаю, можно поговорить и завтра.
После ужина я сослалась на желание пораньше лечь и ускользнула в ванну. Первым делом стянула с пальца надетые для конспирации кольца. Полоска под теми уже едва виднелась.
Искупавшись, надела ночнушку и забралась под одеяло. Включила ноутбук. Посмотрю какой-то фильм и действительно буду спать. Завтра придется заняться делами.
Сперва нострифицировать польский диплом. Потом начать поиск работы. Учитывая мое резюме, с ней вряд ли возникнут проблемы. Впрочем, их отсутствие с лихвой компенсирует бракоразводный процесс. Даже с тем, что вместо меня «мучиться» предстоит адвокату, которого надо еще найти.
Я выбрала фильм, включила его и попыталась сосредоточиться на довольно сложном сюжете. Вот только мысли уносили прочь. Но вовсе не к грядущим судебным тяжбам, а к коробке со старыми вещами. Я гнала их ровно до того, как пошли финальные титры. Закрыв крышку ноутбука, я встала с кровати. Забралась на стул и достала из шкафа коробку. Включила настольную лампу, ведь уже начало темнеть, и открыла ее.
Фотографии. Много-много. Почти на каждой худенькая смеющаяся девочка в объятиях статного красавца с изумрудными глазами, уверенно глядящими в объектив. Менялась одежда, поры года, места, а ее лицо одинаково сияло от счастья. Буквально излучало его, как летнее солнце — тепло. Темные глаза с любовью, а где-то может и с обожанием глядели на того, кто был центром ее вселенной. Что до парня… Тогда ей казалось, что и он чувствует то же самое.
Под фотографиями множество билетов. Из театров, кино, музыкальных концертов. Она сохранила их все. В тайне, конечно, ведь он не терпел «сантиментов». Краски на многих уже потускнели не в пример воспоминаниям.
Отобранный у Артема кастет. Умная девочка Вика знала, что уголовная ответственность полагается за одно лишь хранение, но не предполагала, что он, например, может быть не единственным. Впрочем, это было наиболее невинное из того, что не давала представить ее наивность и неопытность.
Кулон-сердечко. Подарок на Валентинов день. «Пусть мое сердце всегда будет рядом с твоим». И оно было. Такое же холодное, как этот метал.
На самом дне кожаная куртка. Тяжелая настолько, что давила на плечи. Но я все равно безумное ее любила. Носила не снимая до самых холодов. И только ему удавалось уговорить меня одеваться теплее.
Вытащив ее из коробки, провела рукой по гладкой прохладной коже. Потом надела и шагнула к зеркалу. Надо же, в фигуре я почти не изменилась. Растрепавшиеся волосы, отсутствие макияжа и полумрак делали мое отражение совсем таким же, каким оно было тогда. Вот только я совсем другая! А потому не стану ничего выбрасывать, поддаваясь детскому порыву.