Сибирский рубеж (СИ)

Места здесь были безлюдными, населённые пункты поблизости отсутствовали, если не считать военных баз. Иногда они располагались вдоль дороги, но чаще всего, находились за пределами буферной зоны, и я их даже не видел.
Сама же буферная зона представляла собой полосу четыре-пять вёрст шириной с вырубленным лесом. По ней-то мы сейчас и ехали, и поскольку двигались на юг, проволочное заграждение башни и форты находились слева от меня.
А вот чернота на горизонте почти пропала, когда мы отъехали на двадцать-тридцать вёрст от нашей крепости. Здесь небо было уже значительно чище, а ямы, соответственно, дальше.
По пути я завёл речь о том, что считаю необходимым закрывать бездны близ границы.
— Каким образом предлагаете это делать? — сухо проговорил Пыжов.
— С помощью рассеивающих артефактов. Разве вы не знаете такой способ?
— Я-то знаю, а ещё я знаю, сколько там в тумане дьявольских отродий и что отправлять туда людей — это убийство. У нас нет столько личного состава, чтобы обеспечить успех операции.
— Я бы мог заняться этим сам. Туман не представляет для меня никакой угрозы. Могу находиться там, сколько угодно.
— Ну это не вам решать. У вас есть командование, у меня — тоже. Будет приказ, тогда, пожалуйста.
— Можно проявить инициативу снизу. В вашей сфере ответственности сколько-то вёрст вокруг форта. Вы сами решаете, чем будет заниматься личный состав. Разведка, патрулирование, закрытие бездн. Какая разница?
— Опять умничаете, Озёров? — произнёс Пыжов практически безразличным тоном.
— Если ямы не позакрывать, то удержать границу не получится. Надо отбросить врага как можно дальше, и я готов за это взяться.
— Буду иметь ввиду, — отрезал Пыжов, но спустя пару минут заговорил снова.
— Три года назад форт номер сто пятьдесят пять уже был разрушен, — произнёс он, словно рассуждая сам с собой. — Мощнейшая атака была. Мало кто выжил, а последствия устраняли полгода.
— Это при вас случилось?
— Нет, не при мне. Меня назначили сюда позже, когда форт восстановили.
— А вы откуда сами? — поинтересовался я.
— Род мой на Урале живёт.
— Почему решили пойти на рубеж?
— Служить императору и Родине, конечно же, или у вас есть сомнения?
— Скажу честно, есть. Многие сюда идут из-за неких личных обстоятельств.
— Ну вот и у меня были… личные обстоятельства.
Пыжов был не настроен откровенничать, и я не стал мучить его вопросами, тем более до учебного центра оставалось не так уж и много. Мы как проехали крупный форт с большими цифрами «88» над воротами и свернули на перекрёстке.
Рядом с КПП учебного центра остановились, Пыжов приказал ждать в машине, а сам отправился на проходную. Вернулся он через час и велел следовать за собой.
— Мне разрешили забрать артефакт? — спросил я первым делом.
— Еле уболтал, — буркнул Пыжов. — Сейчас заберёте свои вещи, их вам выдадут. Но хранить будете тоже на складе, при себе держать их не положено. И опасно к тому же. В вашей роте в настоящий момент несколько воров отбывает наказание.
— Своруют, хотите сказать?
— Всякое случается. Сами видите, какой у нас контингент.
Капитан Румянцев ждал нас на первом этаже ротной казармы. Я поприветствовал его, как положено, приложив пальцы к козырьку. Получил рюкзак с вещами и сумку со складным компьютером, проверил, всё ли на месте. К моему облегчению не пропало ничего. «Убийцу тьмы» никто так и не спёр. Зря переживал, оказывается. Возможно, побоялись скандала. Всё-таки здесь учится много курсантов из знатных семей.
Я поставил роспись, подтверждающую, что получил имущество в целости и сохранности. Румянцев всё это время молчал, а когда мы собрались уходить, произнёс:
— А я ведь вас предупреждал, Озёров, зря не послушались.
— Это я помню, господин капитан, прекрасно помню. А скажите, пожалуйста, имеет ли право офицер по собственному желанию обыскивать лицо противоположного пола?
— Это вы к чему сейчас?
— Просто скажите, как по уставу полагается? Любопытно.
— Устав тут не причём. Есть закон. В соответствии с ним обыск проводится лицом того же пола, что и обыскиваемый.
 
— Вот как, даже закон есть. То есть, если некий офицер самовольно решил досмотреть курсанта противоположного пола, он нарушил закон?
— Получается, нарушил.
— Странно у вас получается: нарушил закон один, а в штрафное подразделение отправляют другого. Придётся обжаловать приговор.
— Это ваше полное право.
Когда мы с подполковников вышли за КПП, я кинул рюкзак в багажник и попросил Пыжова подождать возле машины. Я хотел сделать звонок, надо было пообщаться с Гавриловым, но аккумулятор сел, пришлось подключить телефон к прикуривателю и разговаривать в салоне.
— Алло, Алексей Михайлович, здравствуйте! — ответил Гаврилов почти моментально, словно только и ждал этого звонка. — Как поживаете?
— Привет, Егор. Слушай, времени у меня мало. Поэтому давай коротко, есть какая-то важная информация?
— Если коротко, то всё хорошо у нас. Тёмных больше не появлялось, кланы никакие требования не выставляют. В вашем особняке ремонт идёт полным ходом, людей в охрану прибавляется. Если не ошибаюсь, сейчас Сатир уже семьдесят с чем-то нанял. С геологами я разобрался. Скоро приступят к поискам. Пока на этом всё.
— Рад, что у нас всё хорошо, но бдительность не теряйте. А теперь слушай меня внимательно. Помнишь, я говорил, что мне нужен адвокат. И чем скорее, тем лучше. Я попал в штрафное подразделение и намерен обжаловать приговор полевого суда. А с отцом будем потом разбираться.
— Займусь. Надолго вы там, Алексей Михайлович?
— Три месяца. А потом — не знаю, либо опять в учебку, либо домой получится заехать.
— А что случилось-то? Чтобы я адвокату суть дела сообщил.
Я в двух словах объяснил ситуацию, и Гаврилов обещал заняться поиском адвоката в ближайшее время.
Но я не слишком-то надеялся обжаловать решение. Во-первых, факт нападения на офицера имел место, и с этим ничего не поделаешь. Во-вторых, никакого незаконного обыска Шаховской учинить не успел. Если бы это произошло, тогда наши с Полиной претензии имели бы смысл, а сейчас нет. Но на всякий случай решил попробовать: вдруг всё-таки удастся выжать небольшую компенсацию.
На обратном пути мы с Пыжовым снова разговорились, и я рассказал, как попал в штрафной батальон. Подполковник посчитал, что в данном случае наказание должны были понести обе стороны. Шаховской превысил полномочия, а мы с Полиной полезли в драку. Впрочем, Пыжов предположил, что, скорее всего, и сам так же поступил бы на моём месте.
За весь путь туда и обратно на нас никто не напал. Сегодня тёмные были не слишком активны, и мы добрались до форта без приключений. По приезде я отнёс свои вещи в хранилище, которое тоже находилось в подвальных помещениях, и вернулся в казарму, где отдыхал до конца дня.
После ужина нашёл сержанта Петрова. Бить его, конечно, не собирался, но предупредить стоило, чтобы понимал, с кем связался. Это был здоровый малый с туповатой физиономией. Он сидел в кладовке (так мы называли комнатку, где хранилась всякая мелочь) вместе с ещё двумя сержантами, я подозвал его, и мы отошли в коридор, где нас никто не услышит.
— А ты знаешь, что кляузничать нехорошо, а врать — и подавно? — спросил я.
Петров уставился на меня бестолковым взглядом:
— Где я врал? Вы что, ваше сиятельство? — залебезил он.
— А кто доносы коменданту пишет? Думал, не узнаю? Ещё и наврал с три короба, будто замечание мне сделал после отбоя. Фантазия у тебя работает, смотрю.
— Да я не это… ваше сиятельство, я… ну… в общем, — сержант потупился, не зная, что сказать.
— В общем так, на первый раз прощаю, но ещё раз такое повторится, будут последствия. Понял?
— Понял.
— Молодец, — я хлопнул его по плечу и отправился на своё место.
В воскресенье многие надеялись на отдых, но после завтрака началась атака тёмных, не такая массированная, как прошлый раз, но на стену пришлось идти всем. Твари снова выскочили из тумана, но было их немного, и до крепости почти никто не добрался. Гораздо больше проблем доставили драконы, которых не всегда удавалось легко сбить. Они часа два кружили в небе, держа гарнизонвпостоянномнапряжении. Я сбил троих, ещё десяток полегли от огня зениток.