(Не) его трофей (СИ)

— Да не нужны мне никакие врачи, я в норме. Кать… Где эта девка? Я ее за патлы сюда притащу, пусть скажет правду.
Он, похоже, был почти без сознания во время разговора в коридоре. Не слышал его… О, боже, насколько все серьезно?
Яр пытается встать, но бессильно оседает обратно.
— Не вставай! — кладу руки ему на плечи, — Я тебе верю, слышишь? Верю. Знаю, что ты с ней не спал. Тебя подставили.
— Кать, я правда этого не делал. Я найду возможность… Чтоб ты мне поверила…Мне никто кроме тебя не нужен… Я ни с кем… С тех пор, как мы снова… Ни с ке-ем. Я люблю тебя… Тебя одну!
Обнимаю его. Погружаю пальцы во влажные волосы на затылке. Из глаз катятся слезы. Мне страшно. Страшно настолько, что я практически дезориентирована.
Что же с ним? Что-о-о? Где, черт возьми, Паша и остальные? Сколько вообще прошло времени со звонка? А я еще, как дура, взялась играть в следователя вместо того, чтоб сразу позвонить Паше. А лучше в скорую помощь.
Яр слабо обхватывает меня руками, роняет голову на плечо. Тяжелое дыхание, пропитанное алкоголем, опаляет кожу.
— Только не уходи… Я прошу тебя, не уходи. Я… Я не делал этого. Не изменял…
— Да знаю я…
Минуты все тянутся и тянутся. Часами, днями, вечностью. Мы вечность вот так сидим — Яр на кровати, а я уже на коленях возле, держа его в объятиях.
Слышу звонок. Слышу, как Саня открывает дверь, как переговаривается с пришедшими.
— Яр, пусти, я на минуточку. Врачи приехали. Мне нужно все объяснить…
— Не уходи! — в его затуманенном взгляде темная, непроглядная бездна отчаяния. Растерянности. Боли.
— Я не ухожу, Яр! Разве, что на минуточку, — глажу его по лицу. — Только на минуточку.
Все же выбираюсь из объятий. На подгибающихся ногах выбегаю из комнаты, бросаюсь к ступенькам.
Наверх уже поднимается «наша бригада». Один их вид, сам факт присутствия уже успокаивает.
— Паша…
— Здравствуй, Катя, — добрые зелено-карие глаза смотрят с теплотой и спокойствием.
Обнимает, легко целует в щеку.
— Давай, жалуйся.
— Паша, ему плохо, — хнычу. — Может, в больницу надо…
— Так, без паники давай, — встряхивает меня. — Сделаем все в лучшем виде. Давай вон Коле рассказывай, что там с медицинским освидетельствованием. Инструктируй, госпожа адвокат.
Делаю шаг, чтоб пойти с ними к Яру, но Паша останавливает.
— Кать, делай, что сказано.
Кто-то пытался подставить Яра. Хорошо, если план был только в том, чтоб поссорить нас, а не вдобавок к этому обвинить в изнасиловании. Таких историй масса. Приходит такая вот девочка-припевочка к нужному следователю и пишет заявление. К нему сразу материализуются результаты экспертизы и свидетели того, как ее, бедняжку, затащили в тачку, например. Скандал, резонанс в прессе, онлайн-линчевание. Даже если потом и удается доказать, что обвинения ложные, отмыться почти нереально. Ярлык, что зажравшийся богатый мерзавец просто откупился цепляется намертво.
Конечно же, бывают случаи реальных преступлений. Но это уже другая история. Пожалуй, даже моя адвокатская этика не позволила бы выступать в защите такого человека.
  
Глава 34
 
— Что так долго-то, а? — хожу из угла в угол по кухне, в которую меня, сразу как увезли девчонку, привел Саня.
— Кать, сядь и перекуси, — мужчина кивает на кофе и собственноручно сделанные бутерброды.
— Не могу. Кусок в горло не лезет, — жалуюсь. — Даже от запаха кофе тошнит.
— Может ты… — Санино лицо вытягивается.
— Да не беременна я! — выпаливаю, — неужели, думаешь, полетела бы в этом случае?
Выдыхает. Откусывает сразу половину бутерброда с красной рыбой, запивает кофе.
Медики у Яра уже полчаса. Лаборант уехал. Никто не выходит и ничего не говорит. Я вся на иголках. Перечень возможных последствий отравления какой-нибудь гадостью длиннее рулона туалетной бумаги.
— Кать, если он в клетку не зайдет, какой предвидится ущерб? — спрашивает Саня.
— Ты в своем уме вообще? Разве это сейчас главное?
— Согласен — не это. Скажи, что будешь делать, если в ней найдут…
 
— Не найдут! Его подставили, ты что не понимаешь?!
Я не верю своим ушам. Ощущение, что передо мной кто-то чужой с лицом моего друга.
— Это он тебе так сказал?
— Это сказала сама девка, Саша! — тру лицо руками. — Нужно позвонить отцу. Пусть его люди пробьют «мамку» и потрясут милого друга Димона.
— Собираешься и Олега сюда впутать? Не надоело, что отец решает проблемы, созданные твоими бойфрендами, — Саша осекается, будто подавившись словами, — Кать, я не это хотел сказать.
Подходит ко мне.
— Прости меня, пожалуйста.
— За то, что напомнил про Стаса, сравнил с ним Яра или просто за то, что…
В кухню заходит Паша.
— Ну что?!
— Капельница откапает, проспится и будет как огурчик. Советую завтра съездить все же к кардиологу, но это так, на всякий случай. Выдыхай, Катюш, в норме твой чемпион.
На глаза наворачиваются слезы облегчения. Паша по-отечески обнимает меня.
— Все, я сказал.
— Спасибо тебе.
— Для тебя всегда пожалуйста. Анализы сделают — наберу. Как капельницу снимать помнишь?
— Помню.
Расплачиваюсь с Пашей и он, еще раз заверив, что все в порядке, уходит.
— Ты тоже иди. Я отзвонюсь по результатам, — говорю Саше.
— Я не это хотел сказать! — нервно выпаливает мужчина. — Просто…
— Саш, это не это… Не до того мне сейчас, честное слово. Проехали, ладно? Езжай домой. Я очень сильно хочу просто побыть с Яром.
— Обязательно позвони по результатам.
— Конечно.
Холодная пятерня сжимает мне предплечье и мужчина выходит из кухни. Через минуту слышу, как хлопает входная дверь.
Яр лежит на спине. Медленно и глубоко дышит. Крепко спит. Умом я это понимаю. А все равно то и дело считаю пульс, считаю количество вздохов. Сердце стучит в ушах и мешает. Сбиваюсь.
Капельница заканчивается, и я непослушными пальцами вытаскиваю иглу. Наклеиваю пластырь, сгибаю руку мужчины в локте. Мои манипуляции его не будят. Это абсолютно нормально. Он просто крепко спит.
Только сейчас вспоминаю, что так и не позвонила отцу. Не хочется рассказывать ему всю ситуацию, но какой у меня выход? «Бойцов», которые могут настолько быстро и максимально тихо вычислить заказчика у меня нет.
— Могла бы и позвонить, Котенок, — добродушно отзывается трубка.
— Прости. Пап, у меня… Кое-что случилось.
— Что? — я слышу, как скрипит кожа его офисного кресла, когда отец резко выпрямляется за столом.
— Мне трудно сформулировать это так, чтоб ты понял правильно…
— Формулируй уже, а я как-нибудь попробую, — рычит он.
— Короче, Яра сильно подставили. Я приезжаю, а он…. В общем, я должна была решить, что мне изменили. Но это не так.
На том конце линии чуть ли не рычание.
— Это он так сказал?
— Нет, пап. Сама девка. Дала мне номер «мамки» своей. А сам Яр сказал, что был в баре с другом. Мне нужно, чтоб…
— Диктуй номер и как зовут друга, — перебивает. — Парни все выяснят. В том числе, действительно ли его подставили. Это так, для информации.
Говорю номер и все, что знаю про Димона. Папин голос спокоен, но в его тоне звучит металл. Поганая ситуация. Мамочки, насколько же она поганая. Хуже, наверное, просто некуда. Разве что если бы мне действительно изменили…
Вернувшись в спальню, ложусь поверх одеяла. Обнимаю Яра, кладу голову на согнутую в локте руку. Долго-долго смотрю на заострившиеся, осунувшиеся черты его мужественного лица. Осторожно касаюсь кончиками пальцев тонких шрамов, обвожу линию широких бровей. Глажу по густым волосам на макушке. Пропускаю короткие, шелковистые пряди сквозь пальцы. Бесконечно долго слушаю его дыхание. В какой-то момент закрываю глаза…
Будит меня вибрация телефона. Подскакиваю, нажимаю на дозвон и вылетаю из спальни. Звонит Паша.
— Чиста, как майская роза. Минимум трое суток у девочки ничего не было. И никого. Поздравь своего чемпиона, он будет жить.