Тайная жизнь Маши Ромашкиной (СИ)

Ее испуганный взгляд вмиг меняется на гневный, стоит ей в полумраке узнать меня. Она скидывает с себя мои руки и шипит:
— Ты что здесь делаешь?!
— У меня тот же вопрос. Что, как всегда не можешь без приключений? Почему там, где ты, всегда страдают мужики?
— Ты хочешь обвинить меня в том, что какой-то идиот меня лапал? — яростно выплевывает она мне в лицо.
— Не строй из себя святую невинность. Не сомневаюсь, что ты его провоцировала.
— Да пошел ты! — она отталкивает меня и быстро бежит по лестнице. Мои движения кажутся мне несколько заторможенными, но когда я выхожу на улицу, все действующие лица все еще здесь.
Мышка обнимает белобрысого, шепча что-то на ухо. Он приобнимает ее за талию и мне хочется отрезать эту конечность бензопилой! Костян сидит на земле, закрыв лицо руками.
— Ты как? — спрашиваю друга.
— Она сама об меня терлась! — орет он.
— Не сомневаюсь, — хмыкаю я.
— Может тебе такси?
— Ага, — Костян встает на ноги, и я вижу разбитую губу, из которой у него течет кровь.
— Скажи Дашке, что спасал друга.
— Она…она ушла вчера, — приглушенно говорит он.
— Сочувствую, дружище, — похлопываю его по плечу.
Мы стоим в полной тишине, пока ждём такси. У нас не принято обсуждать свои чувства или делиться сокровенным, но он знает, что негласно я поддерживаю его. В нескольких метрах от нас обжимаются и мелкая со своим хахалем.
Две машины подъезжают одновременно. Я сажаю Костяна и несусь ко второй. Времени подумать над тем, что творю нет, поэтому просто отшвыриваю белобрысого от тачки, как только в нее влезает мелкая и запрыгиваю в салон. Пока она не опомнилась, сую водителю банкноту и велю гнать.
— Попалась, Мышка.
  
Глава 17
 
Итак, что мы имеем?
Какой-то урод лапал меня, пока Мишка отвлекся на телефонный звонок.
Друг получил по лицу, защищая мою честь.
Чертов Че похитил меня.
На заднем сидении такси стоит гробовая тишина. Я выжидаю. Голова кружится и тело ватное, не слушается. Сознание спутано, но я понимаю с кем и куда еду. Не понимаю только зачем. С тех пор, как он наглым образом залез в машину и сказал пугающее "попалась, Мышка", не произнес ни звука. Только зажал своей огромной ручищей мою ладонь, словно побоялся, что я выпрыгну на ходу.
Идиот.
За окном мелькают пустые улицы Москвы, освещенные яркими фонарями и рекламными вывесками. Я обожаю рассматривать таблоиды. Выискивать свежие идеи, смеяться над ужасной прорисовкой или голимым фотошопом, а иногда, — и это мои любимые моменты — видеть там дело своих рук. Вот и сейчас, стоит наткнуться взглядом на конфеты с русалочьими хвостами, я расплываюсь в улыбке. Это была бредовая идея нашего главного специалиста, но она настолько шикарно воплотилась, что только ленивый сейчас не знает конфеты "Русалочка".
Я уношусь глубоко в свои мысли, вспоминая свои любимые работы, те, которыми могу гордиться, те, которые тешат мое эго. И надо сказать, что "Конфетка" в их числе. Как бы постыдно не было рисовать комиксы такого содержания, они имеют бешенную популярность! Я знаю, заходила пару раз на специализированный сайт, лицезрела реакцию читателей. От воспоминаний о содержимом комментариев я густо краснею и закусываю губу.
Невольно я проецирую Конфетку на себя, ведь она срисована с меня самой. Нестерпимо хочется осуществить некоторые из фантазий автора этого графического романа. Жажда близости, жа́ра, искушения, наполняет меня до краев. Я отрываюсь от окна и перевожу взгляд на человека, сидящего рядом. На несколько минут я забыла о его существовании. Но сейчас все ощущения от его присутствия накрывают меня волной эмоций: смятение, желание, гнев, предвкушение.
Только сейчас я замечаю, что Руслан не сводит с меня глаз. Его взгляд из-под опущенных век туманный, далёкий, изучающий. Рука больше не сжимает мою ладонь, а мягко ее поглаживает. Воздух вокруг нас накаляется, становится густым, вязким, наэлектризованным. Словно магнитом наши тела притягиваются, и вот, мы уже в считанных сантиметрах.
 
Все совсем иначе. Кажется сном, видением, неким подобием иллюзии. Мне видится другой человек: тот, из прошлого, нежный, любимый, родной. Тот другой очерчивает кончиками пальцев мое лицо, прикасается ими к губам, ласкает взглядом. Это другой Руслан выдыхает мое имя и мягко, нежно, покрывает поцелуями скулы.
Это другая я прижимаюсь к его телу, желая в нем раствориться. Прошлая я глажу его по волосам, спине, рукам. И всхлипываю от переизбытка чувств тоже совсем не я.
Все тело объято пламенем, истомой, наваждением. Будто все кости вынули из тела и теперь на моем месте лишь оболочка, эфир, не больше. Разум заволокло дымкой ощущений. Это сумасшествие. Безумие. Рай.
— Давай притворимся другими людьми, — болезненно шепчет мне Руслан. — Пожалуйста, — сжимает он мое лицо ладонями. — Пожалуйста. Только сегодня. Сыграй свою лучшую роль.
Его лицо искажено агонией. Взгляд — желанием. Я понимаю, что он чувствует, понимаю, чего он хочет. И я очень хочу дать ему все это. Я хочу сыграть в эту новую игру. Хочу притвориться, что мы прежние и я пока не знаю о его предательстве. Хочу поверить, что ничего этого и не было, что он любил меня, любит. Где-то на задворках сознания вертится безумная мысль: выйти из машины вместе с ним, взять за руку, отвести в свою квартиру и стереть всю боль, виной которой был он.
Наполнить свою жизнь новыми воспоминаниями, ощущениями и образами. Сдаться самой себе. Потому что только сейчас, под воздействием алкоголя, я понимаю, что он все еще живет в моем сердце. Сейчас, когда границы разума подстерты, дверцы в кладовые подсознания распахнуты, и я вижу, что прячу сама от себя каждый день. Я все еще люблю его. Эта любовь больше меня и моих желаний. Она выше любого самоконтроля и разума. И она точно причинит мне боль.
Но сейчас мне все равно.
Такси останавливается возле моего дома и мы, не произнося ни слова, выходим из него. Руслан идёт совсем близко, я касаюсь его плечом, и он переплетает свои пальцы с моими. Мы храним молчание, словно боясь струсить и пойти на попятную. Я открываю сумку, чтобы отыскать ключи, но натыкаюсь взглядом на телефон со светящимся экраном. Вынимаю его и пораженная пялюсь на входящий вызов от Миши. Все это время телефон был на беззвучно, и я просто не видела, как он разрывается от звонков. Как только звонок прерывается, я вижу сумасшедшее количество пропущенных.
Боже, что же я творю.
Поднимаю глаза и встречаюсь с внимательным взглядом Руслана.
— Это он, да? — его голос спокоен, но рука, что ерошит волосы, выдает нервозность.
Я лишь киваю, отходя от него на шаг.
— Нет, не надо, — тут же хватает он меня за руку. — Почему ты всегда выбираешь не меня? — его голос прерывается, наполненный болезненным разочарованием.
Он грубо сжимает мою ладонь, от прежней нежности не осталось и следа. Передо мной снова невыносимый лжец, жестокий подонок, чертов Че. С нас обоих спадает дымка недавнего наваждение, и мы чувствуем теперь только гнев и боль. Оба. Я вижу, как глаза Руслана снова зажигаются привычным мне пламенем ненависти. Он болезненно сжимает мою руку повыше локтя и встряхивает, словно ждёт какого-то ответа.
Я вырываюсь из его захвата и быстрым шагом направляюсь к подъезду. Во мне кипит ярость. Как я могла позволить себе эту слабость? Как могла принять желаемое за действительное? Не просто на те же грабли, а с головой в чертов омут!
Достаю ключи из сумки, но не успеваю приложить их к домофону. Грубая сила разворачивает меня на сто восемьдесят градусов и припечатывает к двери. Его губы снова нападают на мои: жестко, требовательно, гневно. Я не отвечаю, стараясь вырваться из его сильной хватки. Бью его по спине, вонзаю ногти в предплечья, отворачиваюсь, но он лишь с большим напором атакует меня.
— Какая же ты дрянь! — встряхивает меня и я больно бьюсь головой о металлическую дверь.