Тайная жизнь Маши Ромашкиной (СИ)

Настёна уже почти соглашается, когда в меня врезается что-то маленькое и твердое. Поворачиваюсь и вижу картинку из своих влажных фантазий: мелкая сидит на полу, вздернув свой маленький носик, и прожигает меня своими глазами-малахитами. Да, именно так я и вижу ее в большинстве своих измышлений. Беззащитная, у моих ног, просит прощения.
Но настоящая девушка, та что из плоти, крови и порока, совсем не выглядит раскаявшейся грешницей. Те несколько секунд зрительного контакта дают четкую установку: она ни во что меня не ставит. Поднимаю ее на ноги одним резким движением, потому что хочу вытрясти, наконец, из нее покаяние, но секундное прикосновение к мелкой обжигает ярым пламенем. Меня бьет током, отчего я отскакиваю от Мышки на метр, не меньше, и в ужасе пялюсь на то, как она уходит быстрым шагом, обхватив себя руками.
Дыхание сперло, сердце стучит как заведенное, ладони вспотели. Очевидно, за столько лет моего ментального отторжения этой девушки, развилась вполне реальная аллергия на нее! Это даже к лучшему, теперь у меня ещё больше поводов избавиться от нее.
— Не обращай на нее внимания, — моего плеча касается мягкая ладошка. — Я же говорила, она у нас того… блаженная.
Настёна тихо хихикает, проводя пальцем мне по скуле, вниз по шее, до ворота рубашки.
— Да мне пофиг, — равнодушно пожимаю плечами. — Так что, идём на "обед"? — томно шепчу на ушко блондинке.
— Ох, Руслан, до чего же ты, паршивец, очаровательный. Но не сегодня, милый, дела, дела, — Настёна выскальзывает из моих рук и удаляется по коридору. — Наберу тебя вечером.
Хороша. Холодная, расчетливая, слегка с прибабахом, но умеющая играть во взрослые игры. Прислоняюсь к стене, наблюдая за раскачивающейся попкой, неспешно удаляющейся в тесном коридоре. Умеет себя подать.
Ну что ж, значит до вечера. Держать временную подружку под рукой очень удобно. Нет нужды бесконечно шоркаться по местам скопления доступных телочек, никакого геморроя с выпроваживаем их посреди ночи, а главное, круглосуточный доступ к телу, пусть и не сегодня.
Кладу руки в карманы брюк и направляюсь к рабочему месту. Надеюсь, я дал достаточно времени ненавистной Мышкиной-Ромашкиной свалить на обед. Не хочется портить себе настроение ее лживой мордашкой. Хотя, от мысли, что сегодня она впервые отреагировала на мою каверзу с ее фамилией, расплываюсь в победоносной улыбке. Все таки не такая ты и непробиваемая, Мышка. А значит, я на верном пути.
Натыкаюсь взглядом на темный прямоугольник на полу. Блокнот? Неужели, удача улыбнулась мне, и это тот самый, с которым не расстается мелкая? Поднимаю его, верчу в руках, размышляя, настолько ли низко я пал, чтобы рыться в чужих записях. И сам себе ухмыляюсь. Нет, это не я пал, а она, и, возможно, у меня наконец, появился шанс навсегда от нее избавиться.
Отщелкиваю металлическую кнопку и наугад раскрываю блокнот. Черт, быть того не может!
Девять лет назад
Эта девчонка убьет меня. Из-за нее меня посадят, а таким красивым как я туда нельзя.
Запираюсь у себя в комнате, подальше от сестры и ее подружки-одноклассницы. Они готовятся к уроку литературы, по очереди читая очередное произведение. И так продолжается уже не первый месяц: они делят книгу на части и поочередно, вслух, ее зачитывают. Я ненавижу эти вечера. Не только потому, что вынужден слышать их бубнеж за стенкой, но и потому, что ее мелкая подружка задерживается у нас до ночи, словно своего дома у нее нет. Она с нами ужинает, смотрит с нами фильмы, не удивлюсь, если скоро начнет принимать душ и оставаться с ночевкой, хотя ее квартира в соседнем подъезде!
Но хуже всего не то, что мелкая затесалась в нашу семью, а то, как она на меня смотрит своими огромными глазищами. Просто смотрит и молчит. И ничего не говорит. Стоит мне оказаться в комнате, она сжимается в маленький комочек и замолкает, даже если до этого громко смеялась и без устали болтала. И это чертовски бесит!
 
— Русик, — в дверях появляется Ленка. — У тебя есть денюжка? Так мороженного хочется!
— А где твои? — спрашиваю так, больше для порядка, понятно, что потратила. У сестры карманные и неделю не держатся.
— Ну, Рус, я потратила на подарок. Дашь? — строит глазки.
— Ладно, бери, — машу в сторону стола, она знает, что все бабло я держу в верхнем ящике. А я точно знаю, что она его периодически без спроса тягает.
— Тебе чего-нибудь взять?
— Пломбир.
— Фу, какой ты скучный! Ладно, я в магаз. Машка тут посидит, ок?
— Чего это? — удивляюсь я.
— Да она ногу повредила на соревнованиях, ей особо двигаться нельзя, — Ленка наклоняется вперёд и добавляет шепотом. — Ей вообще, скорее всего, придется уйти из спорта, представляешь?
— Жесть, — говорю и отворачиваюсь к экрану компа.
— Ты дубина бесчувственная, — тычет в меня кулачком систер. — Ладно, не обижайся ее тут, я быстро.
Когда Ленка убегает, в квартире наступает гнетущая тишина. Такая, что хоть ножом режь: неестественная, густая, липкая. Совесть грызет, что мелкая сидит там в комнате сестры тихой мышкой и даже пошевелиться лишний раз боится. Да и не может, нога же…
Снедаемый противоречивыми чувствами совести и равнодушия, все же решаю проверить, жива ли гостья. Дверь в комнату сестры открыта, поэтому мельком заглядываю в нее, типа, идя на кухню. Мелкая стоит в странной позе: на одной ноге, поджав другую, перевязанную в районе колена, одной рукой упираясь в стол, а второй пытаясь дотянуться под него. Что-то уронила, бестолочь.
Иду ей на помощь, как рыцарь, блин. Одним быстрым движением достаю из-под стола книжку и смотрю в раскрасневшееся лицо девчонки. Мне кажется, я ещё ни разу не видел ее естественного цвета лица, только эти стремные багровые щеки.
— Бунин? — завязываю разговор, просто чтобы скрасить извечное напряжение между нами.
— Угу, — кивает она. — "Лёгкое дыхание"
И это больше слов, чем она когда-либо мне говорила. Серьезно.
— Сочувствую, — хмыкаю я.
— Да нет, мне нравится, — тихо говорит она и в пару прыжков оказывается на кровати сестры.
— И про что там? — опираюсь на стол позади и внимательно вглядываюсь в девчонку напротив. Симпатичная. Маленькая только совсем, выглядит даже младше сестры, хотя они одноклассницы. Но симпатичная.
— Про девочку, которая примерила на себя роль женщины и не справилась с ней, — смущенно произносит мелкая. — Не читал?
— Я не так, чтобы хорошо учился в школе. Да и пять лет прошло уже. Профильные предметы вытеснили школьные, — подношу к вискам два пальца и имитирую выстрел. Девчонка тихо смеётся, и я ей улыбаюсь. — Так что, и как всё закончилось? — киваю на толстый томик в ее руках.
— Ее взрослый любовник застрелил ее, — смотрит прямо в глаза.
— О, времена, о, нравы… — шучу я.
— Когда поразглядишь, какая в жизни горесть… — добавляет она.
— Цицерон такого не говорил! — смеюсь над глупой девчонкой.
— Это вольное добавление Некрасова, — снова опускает взгляд, теребит свою дурацкую серую кофточку.
— Не плохо вы к лит-ре готовитесь, — снова хмыкаю. Наступает тишина, очевидно, разговор зашёл в тупик и мне пора ретироваться к себе.
Но что-то удерживает меня возле этой странной, угловатой девчонки. Она прикольная. И симпатичная. Кажется, это я уже подметил. Но сейчас думаю, что она не просто симпатичная, а симпатичная-симпатичная.
Блин, эта девчонка убьет меня.
  
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 4
 
Четыре минуты, двадцать две секунды. Двадцать три. Двадцать четыре…