Тайная жизнь Маши Ромашкиной (СИ)

Но я не верю, не верю, не верю ему. Ужасное ощущение негодования поселяется во мне. Я злюсь на него, за то, что он носил свою ненависть ко мне столько лет и так странно ее выражал. Я злюсь, что он и дальше хочет вдохновляться старыми обидами. Я злюсь, даже на то, что он не промолчал, оставив мне хотя бы возможность платить за ипотеку. А теперь что? Он и дальше будет продолжать извращаться над моим образом, а я вынуждена искать себе новую работу. Прекрасно.
— Рус, милый, ты не отвечаешь на мои звонки уже два дня и игнорируешь в офисе, — я слышу знакомый голос, но он принадлежит совсем не моей старой подруге. — Я же не вешаться на тебя собираюсь, честное слово, у меня тоже есть гордость.
Надменные интонации не оставляют сомнений, кто обладательница этого голоса.
— Я у тебя серьги оставила. Очень дорогие. Очень ценные. Помнишь, ты сказал, что они колются и мы сняли их прямо посреди… О!
Настёна застывает прямо посреди своего пикантного разговора, едва увидев меня в проходе.
— Вот черт! — вырывается у Руслана.
— Понятно. Еще один. Да что же вы все в них находите?! — раздраженно шипит Кононова.
— Заткнись. Ты, — Рус показывает на меня. — Стой здесь и не шевелись. А ты, — обращается уже к мерзкой блондинке. — Вали. Сейчас принесу твои гребанные серьги.
Руслан быстрым шагом скрывается в спальне. Нескольких секунд, пока его нет, мне хватает, чтоб всунуть ноги в ботильоны, схватить пальто и сумку и выйти из этой проклятой квартиры.
— Он отлично трахается, правда? — Настена не упускает шанс кольнуть побольнее, когда я проскальзываю мимо нее.
Сжимаюсь в комок от ужасающего чувства, сродни тому, что я испытывала тогда, восемь лет назад. Ускоряю шаг, мечтая убежать от этой злополучной квартиры, заработанной на чистой ненависти и желании унизить меня. От мужчины, который не может прекратить делать мне больно. От себя самой, слабой и доверчивой, готовой снова и снова прощать.
Я хочу убежать, спрятаться, забиться куда-нибудь и не вылезать. Но суровая реальность не останавливается на пути к моему полному уничтожению. Возле подъезда маячит тень человека, которого я мечтала больше никогда не увидеть.
  
Глава 39
 
Руслан
Последние дни — череда нескончаемого треша. Мой телефон разрывается от звонков, которые я не хочу принимать. И молчит, когда я очень жду ответа.
Понедельник начинается с пробуждения от сладостного забытья. Чудесные выходные, полные невозможной нежности, страсти, истомы, разрушаются под действием суровых будней. Предстоит многое сделать и ещё больше — сохранить. Серые отштукатуреные стены давят на меня пониманием: мелкая живёт в ужасных условиях. И хотя ночь мы провели незабываемо, утро приносит ощущение скованности и неловкости.
Хочется прямо сейчас выложить Мышке все на чистоту: я тот самый таинственный заказчик комиксов и я неплохо заработал на твоём труде. Настолько, что было бы честно и с тобой поделиться. Черт, но разве такое выкладывают с утра пораньше после едва установленного контакта?
Сбегаю от чувства вины и мелкой практически сразу по пробуждению. Квартира встречает тишиной, чистотой и комфортом, что ли. Я многого добился благодаря негативной энергии, плещущейся внутри меня. Смог перенаправить ее в продуктивное русло и стать полностью независимым от отца, вечно сомневающегося в моих способностях. Доказал ему, себе и, как мне казалось, той дряни, что поселила во мне это жгучее желание возмездия всему женскому роду. Я ошибался. Теперь знаю это, а ещё знаю, что не имею ни малейшего представления, что делать дальше.
Телефон в очередной раз разрывается звонком от Яковлева. В восемь утра? Серьезно?
— Да, — отвечаю твердо и холодно.
— Какого хрена ты вчера не перезвонил?
- Заебался слушать твое нытье.
— Как будто это мне надо! — взрывается он. — Я за тебя поручился. Не разочаровывай меня. Сегодня в шесть и только попробуй продинамить Крупского.
— Тебе-то это зачем?
 
— Уж не по доброте душевной, Рус, поверь. У нас намечается партнёрство и мне нужен надёжный человек у него в конторе, который не завалит серьезный проект.
— С каких пор я — надёжный?
Не могу сдержать сарказма.
— Я всегда умел отделять бизнес от личного. Именно поэтому я теперь замдиректор, а ты какой-то вшивый специалист в захудалой конторке. Помнится, твои эмоции всегда одерживали верх над разумом.
— У меня, они хотя бы есть.
— Забавно. Расскажешь об этом на собеседовании.
Ледяной голос бывшего приятеля сменяется короткими гудками. Вообще-то, предложение более чем интересное. Знаю, знаю, что собирался претендовать на главного специалиста на теперешнем месте работы. Но перспектива стать главой отдела прельщает куда больше. На конференции я успел обмолвиться парой слов с тем самым Крупским, который открывает целый отдел под новый перспективный проект. И описанные им плюшки, хоть сначала и показались мне слабоватыми, сейчас выглядят куда интереснее.
Собственный штат, кабинет, зарплата в разы выше и вкусные бонусы от посредников. Если я пройду собеседование.
И об этом тоже нужно будет сказать Мышке. Ещё один пункт в плане длительного серьезного разговора. Надеюсь, со счастливым финалом.
Начало рабочего дня знаменуется часовым допросом от неугомонной Разумовской и странными задачами вне моих должностных обязанностей. Но я уже не удивляюсь. Ее стиль руководства… специфический, но действенный, команда работает слаженно, хотя последнее время чувствуется странное напряжение, повисшее в воздухе. И не будь я так увлечен противостоянием с одной маленькой зеленоглазой девчонкой, непременно уже бы вычислил почему.
В обед мы с мелкой осуществляем одну из моих грязных фантазий: она верхом на мне, в тесном салоне моей машины. Запах кожаного салона и наших разгоряченных тел доводят меня до исступления, уводя далеко за грань обычного удовольствия. И с ней так всегда. Любая сцена, из когда-либо мной придуманной, оживает с ней такими яркими ощущениями, что уверен, ни одна краска не передаст.
Жаль, конечно, что она отказалась от первого варианта в тесной кабинке, меня дико возбуждает мысль, что нас могут застать. Вообще мысль, что все вокруг будут знать о нас, вызывает необычайно трепетное чувство в груди. Мы потеряли так много времени. Не хочу упускать больше ни минуты и тратить его на глупые сомнения.
Ухожу с работы пораньше, чтобы успеть на собеседование. Оно проходит в формате дружеской беседы и перетекает в не совсем деловой ужин. Пока мы обсуждаем стратегии вывода продукции на новый рынок посреди небольшого грузинского ресторана, к нам присоединяется Яковлев. И хотя мне совсем не хочется видеть его дебильную рожу после того, как он пытался склеить мою Мышку, держу лицо перед возможным будущим работодателем.
После пары бокалов дорогого коньяка Крупский сливается, оставив обещание связаться со мной для ещё одной встречи. Мы с бывшим другом остаемся наедине, молча опустошая очередные пятьдесят грамм.
— Так что, с той девчонкой всерьез? — скучающим тоном интересуется он.
— Не твое собачье дело. И мне пора.
Встаю из-за за стола и достаю кошелек.
— Сядь, — звучит как приказ. Вы посмотрите, кто натренировал голос на новом посту. — Работа твоя, Крупский написал мне еще час назад. А значит, нужно уладить наши старые разногласия. Впереди много совместной работы.
— Разногласия? Я приставал к девчонке, к которой ты явно был не равнодушен. Ты набил мне морду. Конфликт исчерпан.
— Не хочешь извиниться?
— Перед тобой — нет. Перед ней мог бы, но где она сейчас…
— Я просил тебя закончить игру.
Его лицо мрачнеет, что удивляет меня, он ведь мастер держать фейс до победного.
— Ты сказал, игра не стоит свеч, чем только распалил мой интерес. Я думал — это вызов. Я думал, она просто ломается.
Яковлев тянется к графину и наполняет оба бокала.