Мать-и-мачеха (СИ)

— Выходит, это родство душ, — заключил Владимир.
Марья посмотрела на девочек, убежавших вперед, держась за руки. Как два огненных вихря с разметавшимися рыжими волосами, они словно изнутри светились от счастья. Их смех и веселое щебетание казались заразительными.
— Кажется, так и есть, — согласилась Марья. — Даже удивительно, как быстро девочки сблизились.
Пэтси невольно молчала всю дорогу и мечтала только об одном: чтобы эта проклятая прогулка поскорее закончилась. Высокие каблуки проваливались в траву, мошки налипали на лицо, еще и приходилось слушать эти глупые рассуждения про детей. Ей, Пэтси, было совершенно неинтересно больше десяти минут слушать рассуждения о том, чем лучше лечить кашель. И про то, как Глафира в пять лет свалилась с дерева — тоже без разницы. А эта дрянная кухарка Марья внимала Владимиру с таким интересом, как будто детские проделки составляли для нее смысл жизни. Ох, с каким бы велим удовольствием прямо сейчас Пэтси влепила этой нахалке пощечину! Да кто позволил ейтаксмотреть на ее мужчину?!
Владимир и Марья как будто нарочно замедляли шаг, делая мелкие-мелкие шажки. Паша и Глаша, разумеется, нисколько не возражали против затянувшейся прогулки. В отличие от Пэтси, буквально сходившей с ума от негодования. Но ей, конечно же, приходилось сдерживать и скрывать свое истинное отношение к происходящему. Она даже пару раз пыталась поменять тему, но Владимир обратил на нее внимания меньше, чем на пролетевшую над деревьями сову.
— Кажется, кому-то принесли письмо их Хохвартса! — рассмеялась Павла.
— Может быть, нам с тобой? — поддержала Глаша. — Только вот… Я не смогла рассмотреть. Как выглядела сова? Она белая?
— Нет, что ты, у нас тут такие не водятся, — заметила Павла.
Она с удовольствием описала для подружки увиденную птицу, дополняя рассказ тем, что знала о совах.
Наконец, за деревьями показался домик. Крендель, услышав голоса хозяек, громко и радостно залаял. А потом ловко выпрыгнул из окна и метнулся навстречу. Павла подхватила щенка на руки, а Глаша потрепала его по шерстке.
— Это еще кто? — брезгливо спросила Пэтси и шарахнулась в сторону. — Ты говорил, что не держишь в поместье животных!
Она громко чихнула и подавила желание почесать слезящиеся глаза. Ее аллергия на шерсть доставляла много хлопот. Впрочем, проблем было бы меньше, если бы она любила животных.
— Так это не у нас, — рассмеялся Владимир. — Крендель — щенок Марьи и Павлы. Славный парень, хочу сказать. Видела, как ловко он перемахнул через ограду?
— Ничего славного в этом нет. — Сдерживаться дальше Пэтси не могла. — Ты забыл, что у меня аллергия?
— Ой, простите, пожалуйста, — забеспокоилась Марья. — Воробышек, давай поскорее уведем Кренделя в дом.
Неожиданно для себя Владимир почувствовал раздражение. Он не хотел, чтобы Марья уходила так быстро. А Пэтси… Помнится, она ходила вместе с ним на скачки, и при этом аллергия на шерсть не доставила ей никаких хлопот. И породистого мелкого пса подруги она вполне себе терпела. А что с Кренделем не так? Странная какая-то аллергия, избирательная. Как будто проявляется, только когда рядом животное беспородное, не имеющее наград и маститых родственников. Да и вообще… Раньше Пэтси никогда не капризничала и не разговаривала с ним таким тоном. Какая муха ее сегодня укусила?
Та самая «мушка», вызвавшая раздражение Пэтси, сейчас стояла напротив. Марья с удовольствием продолжила бы прогулку, но не хотела становиться зерном раздора между Владимиром и его невестой. Пожелав всем спокойной ночи, она поскорее увела Павлу и Кренделя в дом.
— Прости, — с напускной печалью произнесла Пэтси, становясь так, чтобы Владимир даже не подумал смотреть Марье вслед. — Я в последние дни сама не своя. Вся эта подготовка к свадьбе… Это немного выматывает.
Она заискивающе улыбнулась.
— А мне казалось, это приятные хлопоты, — заметил Владимир.
Учитывая то, что он ни в чем невесту не ограничивал, в том числе в деньгах, любая ее прихоть исполнялась немедленно. Она выбирала все самое дорогое и роскошное, будь то платье или свадебный торт.
 
— Да, разумеется, — поспешно согласилась Пэтси. — Я неверно выразилась. Дело в том… Если бы вся твоя семья приняла меня как свою, было бы куда проще.
Она метнула взгляд в сторону Глафиры, стоявшей в отдалении. Как будто боялась даже приблизиться к Пэтси, вот как ненавидела ее.
— Дай ей время, — попросил Владимир и похлопал невесту по руке. Сегодня ему в голову впервые пришла мысль, что он поступает неправильно. Может, не стоило так торопиться со свадьбой? Вдруг, не только его дочери, но и ему самому нужно больше времени на то, чтобы присмотреться к Пэтси? — Нельзя заставлять гостей ждать. Глафира, милая, идем.
Вместо того чтобы обнять Пэтси, как она на то рассчитывала, он привлек к себе дочь. Это вызвало новую волну раздражения. Но Пэтси хорошо умела притворяться кроткой и ласковой. Когда разъехались последние гости, она увлекла Владимира в спальню, чтобы продемонстрировать новое нижнее белье, купленное для особых случаев. А после заняться бурным сексом. Так, чтобы жених думать забыл о ее небольшом промахе.
— Прости, сегодня был бешеный день, — неожиданно отказался Владимир. Неожиданно даже для себя самого. Обычно он не уклонялся от близости с Пэтси. Но только не этой ночью… — У тебя красные глаза, милая. Прими супрастин.
Сам он накрылся одеялом и повернулся на бок. Чем окончательно вывел Пэтси из себя.
  
Глава 23
 
­­Это было уже слишком.
Пэтси всю ночь промаялась без сна, рассуждая, как вернуть доверие будущего мужа. А, главное, как вернуть его страсть и расположение? Все те рычаги давления, прежде действовавшие безотказно, сейчас вдруг перестали работать. Как так? Почему?!
Неужели эта кухарка во всем виновата? Да чем она лучше ее, Пэтси. Подумаешь, рыжая, как бывшая жена Владимира. Еще и эти идиотские веснушки. И роста небольшого, и полновата…
Пэтси была уверена, что дело вовсе не во внешности. Но тогда в чем? Этого она понять не могла.
Может быть, все дело в том, что Марья хорошо поладила с Глафирой? Ох уж эта заносчивая девчонка. Надо же, как только «кухарке» удалось подободрать к ней ключик?
Встав утром, Пэтси долго рассматривала себя перед зеркалом. Подумала: а не перекраситься ли в рыжий? Будет слишком заметно. И тогда в голову пришла гениальная идея. Глафира, все дело в ней!
После завтрака Пэтси попросила девочку зайти к ней в спальню. Глаша послушалась, хотя и сделала это неохотно. Она побаивалась Пэтси и осторожничала с ней.
— Вы что-то хотели? — спросила она, остановившись в дверном проеме. Входить в комнату и, тем более, оставаться с Пэтси наедине, она не желала. — Я обещала Павле зайти к ней утром…
Опять эта Марья и ее дочь. Пэтси мысленно скрипнула зубами.
— Поговорить, — ласково произнесла вслух и похлопала по дивану рядом с собой. — Присядь, это ненадолго. Мы кое-что обсудим, а после ты отправишься к подруге.
Глаша неохотно присела на самый край дивана, так, чтобы даже не соприкасаться с Пэтси. Сложила руки на коленях и смотрела исключительно на них. Как будто боялась, что невеста отца ее сглазит.
— Милая, расслабься. — Пэтси протянула руку и сжала ладонь девочки. — Я не кусаюсь и не желаю тебе зла.
В этом Глаша сильно сомневалась. Она буквально физически ощущала негативное воздействие будущей мачехи. Как будто вся ненависть и злоба, копившиеся долгие года в Пэтси, сейчас проникали в девочку через это легкое прикосновение.
Глаша невольно поежилась и осторожно высвободила руку.
— Что вы хотели? — повторила вопрос, по-прежнему не глядя в глаза.
Пэтси глубоко вздохнула, прежде чем ответить. Большого труда ей стоило сохранять спокойствие и быть ласковой с этой непокорной девчонкой. Ничего кроме раздражения и злости, Глаша в Пэтси не вызывала. Но приходилось терпеть ради выгодного брака. Терпеть и делать вид, что она действительно собирается стать любящей матерью и подругой.