Мать-и-мачеха (СИ)

— Есть, — хмуро ввернула Павла. — Разрешите, я заберу.
Девочка потянулась к молнии на сумке. Бледность девочки сменилась алым румянцем. Ей было стыдно и неловко за свое поведение. Она ведь собиралась подставить взрослого человека, уличить в воровстве. Глупая была затея. Но когда они обсуждали это с Глашей, казалось, что так надо. Это было последнее средство заставить мать отказаться от Константина.
Марья непонимающе смотрела на дочь, предчувствуя, что сейчас произойдет нечто, за что им обеим будет стыдно. И все же она позволила дочери запустить руку в чужую сумку… И вынуть оттуда одну из пепельниц, ранее принадлежавших отцу Павлы.
— О, нет… — Охнула Марья. — Зачем ты положила это туда, воробышек?
Марье даже в голову бы не пришло, что Константин мог бы своровать что-то из их дома. Тем более дешевую пепельницу, которой грош цена.
— Простите, — всхлипнула Павла. — Мне очень стыдно. Я…
Ее рука дрогнула, и пепельница грохнулась о кафель, разлетевшись на осколки. Но вовсе не они привлекли внимание всех, кто наблюдал за этой картиной. И Марья, и Павла, и даже Константин смотрели на то, что так долго было скрыто ото всех. Лежало там, где никому и в голову не пришло бы искать.
  
Глава 44
 
— Что это?..
Павла первой отошла от шока и, опустившись на колени, подняла с пола красивый золотой браслет, украшенный россыпью блестящих, переливающихся всеми цветами радуги камешков.
— Ого! — взволнованно произнес Константин. — А браслетик-то не дешевый. Кто же догадался замуровать его в пепельницу?..
— Тот, кто не хотел, чтобы его нашли, — рассудила вслух Марья.
Константин попросил рассмотреть браслет, но она не разрешила. Напомнила о том, что уже довольно поздно. Константин убито покивал и покинул квартиру.
Мать и дочь остались наедине. Предстоял серьезный разговор.
— Воробышек, — опечаленно произнесла Марья, сжимая в руке злополучный браслет. — Зачем ты поступила так с Константином? Он не заслужил быть обвиненным в воровстве.
— Но он хотел на тебе жениться! — возразила Павла,обиженно поджав дрожащие от волнения губы.
Марья подавила тяжелый вздох.
— Разве это преступление?
Павла порывисто обняла мать и расплакалась у нее на груди. Речь девочки была обрывистой и прерывалась рыданиями:
— Я не хочу нового отца. Не хочу, чтобы ты выходила замуж. Мне не нравится Константин.
— Детка… — Марья погладила ее по голове. — У тебя не будет нового отца. Я вообще не собираюсь замуж. Но, прошу тебя, умоляю, не поступай так больше. Обманом нельзя добиваться своих целей, ни в коем случае.
— Знаю… — Павла снова всхлипнула. — Прости меня, я больше не буду. Мне ужасно жаль. И очень, очень стыдно. Хочешь, я догоню Константина и извинюсь перед ним? Прямо сейчас?
Девочка подняла на мать полные слез глаза.
— Давай отложим это до завтра, — предложила Марья. — А пока… — Она задумчиво посмотрела на браслет. — Вот оно, сокровище, которое искали люди Порогова.
— Это папин браслет? — предположила Павла, неуклюже шмыгнув носом. Азарт кладоискательницы подавил в ней чувство вины и раскаяния. — А у нас ведь есть еще одна пепельница… Как думаешь, стоит разбить и ее?
Так они и поступили. И да, во второй пепельнице лежат такой же браслет, очень красивый и определенно дорогой. Что делать с ними, Марья пока не знала. Для начала ей хотелось посоветоваться с кем-то, кто заслужил ее доверие. К примеру, с Семеном Петровичем. Или его сыном…
Но о последнем она старалась не думать вовсе.
Браслеты были перепрятаны в надежное место. Мать и дочь отправились спать. Павла уснула так быстро, что ее голова, кажется, еще не успела коснуться подушки. А вот Марье не спалось. Она прислушивалась к шорохам в доме, тревожно вздрагивала, опасаясь, что Порогов вновь придет за своим сокровищем. Держать в доме вещь, за которой охотился такой человек, крайне опасно. Марья это понимала.
Владимир…
Вспомнив о нем украдкой, Марья почувствовала, как заныло сердце. Он обещал, что Порогов больше не появится в их с дочерью жизни. А Владимиру она, отчего-то, верила безоговорочно.
 
Отчаявшись уснуть, Марья решила выпить на ночь успокаивающего чая с мятой. Но едва поднялась с постели, как проснулась Павла.
— Ма-а-ам… — робко позвала девочка.
— Что такое, воробышек? Прости, что разбудила. Хочешь выпить вместе со мной чая?
— Нет. — Девочка покачала головой и сладко зевнула, прикрыв рот ладошкой. И вдруг серьезно посмотрела на мать. — А кого ты любишь?
— Что? — Марья непонимающе поморгала. — О чем это ты говоришь?
— Я случайно услышала, как ты признавалась Константину. Ты сказала, что любишь другого.
Сердце Марьи ухнуло в пятки.
Константин, будучи полностью сосредоточен на себе, на своих мыслях и желаниях, даже не заметил этого признания. А Павла услышала.
— Я…
Марье совсем не хотелось врать дочери. Но и признаться в том, что влюбилась во Владимира, отца ее лучшей подруги, она не могла. Не смела.
— А, понимаю, — догадалась Павла и сонно улыбнулась. — Ты сказала это Константину, чтоб он отстал. Ты молодец, мама. Спокойной ночи.
Повернувшись набок, Павла снова уснула.
А Марья провела бессонную ночь. Чай с мятой давно остыл, а она невидящим взглядом смотрела в окно кухни. Занимался рассвет. Скоро надо будет заниматься делами, ехать в офис, снова встретиться с Константином. Но все привычные, ставшие частью повседневной жизни дела казались теперь совершенно ненужными, лишенными смысла. Ах, если бы Павла оказалась права, и Марья всего лишь соврала о своей влюбленности. Но это не так. Несмотря на расстояние и то, что они с Владимиром давно не виделись, она не переставала думать о нем. Ни на минуту…
  
Глава 45
 
В отличие от личной жизни, дело Марьи, ее детище, процветало.
В успехе уже никто не сомневался. И если поначалу самой Марье приходили в голову крамольные мысли: «Ну, кто будет покупать салаты из мать-и-мачехи, одуванчиков и мокрицы, если в магазинах огромный ассортимент всевозможных товаров? Взять ту же руколу, так популярную у приверженцев диетического питания. Или знаменитый салат айсберг…» Однако покупатели пришли в восторг от новых товаров. Крупные сети магазинов, взяв продукт на пробу, в следующий раз заказывали партии вдвое-трое больше предыдущих. Спустя два месяца фирменные салатики Марьи продавались во всех регионах. Уговаривать взять товар уже не приходилось — представители крупных сетей замечали его на прилавках конкурентов и обращались напрямую к Константину или самой Марье. А когда товар впервые пошел на экспорт…
Семен Петрович решил отметить это событие с особым размахом.
Торжественное мероприятие, на котором непременно должны были появиться представители прессы, крупные поставщики, политики и другие важные люди, должно было пройти в одном из старинных особняков, снятых в аренду. Старший Вяземский не поскупился на торжество. А ко всему прочему придумал провести бал-маскарад, на котором гости могли бы общаться друг с другом,невзирая на привилегии и положение в обществе.
— Не лишнее ли это? — беспокоилась Марья. — Это же огромные траты и…
— Все в порядке, деточка, — убеждал ее Семен Петрович. — С нашими-то новыми доходами мы можем себе позволить многое.
— Ох.. — Марья тяжело вздохнула и крепче сжала телефонную трубку. — Вы и прежде не бедствовали, Семен Петрович. Надеюсь, мероприятие окупится последними поставками.
— О деньгах даже не думай, — настойчиво потребовал хитрец. — Я этот праздник придумал, я его и организую. А твоя задача, Марьюшка, быть красивой, развлекаться и много улыбаться. И Павлу не забудь с собой взять, Глаша очень ждет встречи с любимой подружкой.
Марья пообещала выполнить все условия. Ей действительно нужно было слегка развеяться. Да и дочка, как никто, любила праздники. В последние дни Марья много работала и домой приходила только поздно вечером. С большой неохотой, но она наняла приходящую няню, которая присматривала за девочкой, пока матери не было дома. Конечно же, сперва Павла сильно возмущалась этим фактом. Считала себя достаточно взрослой, чтобы оставаться одной. Но когда познакомилась с Ольгой, недавней выпускницей педагогического института, передумала. Девушка поменяла ее представления о нянях. Ольга с Павлой быстро нашли общий язык и стали хорошими подругами. А Марья смогла не волноваться, оставляя дочь в надежных руках.