Ноги Раздвинь (СИ)

***
Его руки уверенно, словно делали это миллионы раз, расстёгивают застёжку лифчика, и тот летит на пол, тоненькая юбка-карандаш давно лежала облачком у моих ног. Из одежды на мне остались только кружевные трусики, в которые вцепились руки Стоуна, намереваясь снять с меня и эту деталь гардероба.
А я стояла. Просто стояла. Не было ни страха перед первым разом, ни трепетного волнения. Ничего.
Теперь я понимаю, что, а точнее кто такой, "бревно" - это я. Господи-Боже, пусть это скорее закончится. Скорее бы перестать чувствовать его руки на своей, не защищённой одеждой, коже. Скорее бы он разделся и сделал то, ради чего меня сюда приволок. Не хочу бояться. И не буду. Будет больно, потерплю, ничего, не сахарная, не растаю.
Будто услышав мои мысли, Джер раздевается и... о мой Бог! Я не должна думать о том, насколько прекрасно его тело... он мой насильник, а любоваться его телом... хотя, в этом же нет ничего криминального...
Стоп!
Подумаешь, в меру накаченное тело... пф-ф-ф, всего-то.
Но, все святые ангелы, почему я не верю тому, что говорю? Почему не могу отвести взгляда от "всего-то в меру накаченного тела"?
Брюнет кинул рубашку на пол и поднял на меня взор, игриво усмехаясь... он себе, наверно, столько понапридумывал... чёрт! Меня бросило в жар, и больше всего горело лицо. Н-да уж, только эффекта "мак" мне не хватало.
- Ты такая милая, когда краснеешь, - произнёс своим низким, чуть с хрипотцой, голосом Стоун. Милая я... ну спасибо, болван! Тут его руки потянулись к пряжке ремня и... твою мать! Он, что, подготовился специально?! Я отвернулась, ещё бы я не отвернулась... какого чёрта?! Что он творит?! Лицо, наверняка, покраснело ещё гуще. Но это не главное, а главное то, что нижнего белья на нём не было!
- Твою мать, ты, обдолбанный болван, какого чёрта?! Ты не мог предупредить?! - пищала, как последний хряк, я. Да-да, мой голос, как и слова, не были женственными, но мне было не до этого. Как он мог?! Как этот чёртов извращенец посмел?!
- Ой, не надо строить из себя святую невинность, которая рассчитывала забеременеть от святого духа, и никогда-никогда не видела мужской...
- Заткнись, ублюдок! - резко перебила я. Нет-нет-нет, я не хочу это слышать.
- Эх, я ведь просил. А я ведь предупреждал, - неожиданно спокойно, и даже с едва слышной ноткой стали, ответил мужчина. В два шага преодолев разделяющее нас расстояние, он прижался к моей спине своим телом, при этом нежно взяв мочку уха в рот, играя с ним языком, а затем резко, больно укусил и толкнул вперёд. Благо, там стоял диван, не то бы больно ударилась. О чём я думаю?! Этот дебил меня насиловать собрался, и точно Стоун не будет нежным первым любовником.
И тут, в доказательство моих слов, Джаред перевернул меня на спину, а сам лёг сверху и со всей силы дал пощёчину по моему и без того красному лицу. Что опять-то не так?!
- Я тебя предупреждал, девочка, сейчас я к тебе добр, но всё быстро проходит, - он ко мне добр? Да он рехнулся! Мужчина выдохнул и положил руки на мою грудь, грубо сжимая её. - Ноги раздвинь.
Решив, что не нужно более его злить, я раздвинула ноги. Ну вот, через десять секунд ничего не будет как прежде. Горячая пульсирующая головка члена прижалась к моим половым губам. Основание члена соскользнуло вниз, и толчок... на минуту для меня всё приобрело красный цвет. На минуту мне показалось, что меня режут изнутри. Для кого-то несколько минут - это ничего. К примеру, для вас несколько минут - это встать с кровати и пойти умываться. Для меня несколько минут - это красный.
Цвет боли - красный.
***
Вы когда-нибудь любовались потолком? Не тупо смотрели, а любовались? Ровный, почти идеально ровный, но нет ничего идеального.
Белого цвета. Такого глупого и примитивного цвета, который ассоциируется с добром. Но это вздор! Где было то добро, когда этот бешеный придурок, как заведённая машина, трахал меня? Где?
Да и сейчас, когда продолжает, где добро?
Так вы когда-нибудь любовались этим чёртовым потолком? Для вас он то, что над вами, а для кого-то он предмет, который топчут ногами. То, что вы цените, во что всю жизнь верили и считали правильным, для людей из высшего общества - пустой звук, то, что они топчут. Так зачем создавать "потолки"? Они - граница, разделяющая помещение. Они - граница между миром богатых и таких убогих, как я. Потолки - это правила, принципы. И никто из высшего общества не хочет, чтоб кто-то из жалких бедняков поднялся к ним, потому и занимаются своим любимым делом: нарушают правила. А нам, обычным, такого себе не позволить. Не только из-за того, что потом не отмажешься, но и потому, что для нас правила - то, что мы не нарушим, почти святыня. Потолки - это те же стены, в которые с удовольствием нас заточает высшее общество.
Всё это глупо, знаю, но почему-то именно такие мысли лезли в мою голову, пока Джаред продолжал эксплуатировать моё тело. Боли не было, совсем, никакой и нигде. Да, внизу неприятно саднило, но это не боль. Это так...
И душа не болит. Вообще. Я бы хотела жалеть себя, как эти жертвы, которых изнасиловали. Но мне не жалко себя. Я прекрасно осознавала, на что шла. Конечно, от этого осознания Джареда понимать я не стала, но и ненависть, которая, как мне казалось, вспыхнет, не появилась.
Ну и где же... всё это? Не знаю... где буря, что должна царить у меня в голове, душе, сердце... где она?
А может, у меня шок..?
О чём же я думаю?! Меня насилуют, алло, гараж, насилуют!
Я же рассуждала о потолках, бурях и каком-то шоке, который по всей видимости, как и ненависть, тоже не посетил меня.
- Может перестанешь лежать мёртвым грузом и примешь участие? - буравил взглядом меня Стоун. Серьёзно так буравил, что у меня аж лицо загорелось. Будто мне дали пощёчину, я осторожно коснулась рукой лица, а вдруг и правда дал, пока я думала?
- Да не бил я тебя! - резко, и... с ноткой возмущения? Что? Возмущается он?! Кобель, эх кобель, а долбить меня не прекратил-то... И он ещё возмущается?!
- От вас, мистер Стоун, можно ожидать чего угодно. И нет, я не собираюсь в этом участвовать, - вспомнив его вопрос, как можно спокойнее ответила я. Откинувшись на подушки, я вновь пыталась "выпасть из мира", но ничего не получалось, и я прислушивалась: к учащённому дыханию красавца, к шуршанию простыни, к птичкам за окном, да ко всему, что только слышала. Джаред начал ускоряться, затем, сделав несколько глубоких толчков, излился в меня... н-да. Его в детстве не приучали, что надо убирать за собой? Одевать презервативчик на свой орган, а потом выкидывать его вместе со своим семенем, нет, конечно, куда ему до меня и моих проблем, ведь это не он будет ходить с токсикозом в случае чего. И не он бы мучился, рожая. Мужики... эх.
- Фригидная тварь, - быстро встав с кровати, Джаред брезгливо осмотрел меня. Ну, капец!