Ледяная колыбель
Хлопок двери эхом разнесся по выложенной плиткой ванной комнате. Канте со стоном выпрямился. Вошел Пратик в сопровождении Фрелля хи Млагифора, алхимика из бывшей школы Канте. Взгляды обоих мужчин остановились на нем. Судя по выражениям их лиц, расспросы на сегодняшний день еще не закончились.
Фрелль остановился на краю широкой ванны, уперев руки в бока и башней возвышаясь над Канте. На нем было его обычное одеяние алхимика – перетянутая широким поясом черная мантия. Дополнял этот наряд лишь серебряный обруч, который венчал его темно-рыжие волосы, заплетенные в спадающую на плечо косичку. С сияющего обруча свисала тонкая вуаль – более прозрачная, чем у обычной биор-га для низших каст. Это обозначало Фрелля как одного из Раскованных, чужеземца в этих землях. Вуаль была в данное время сдвинута в сторону, открывая суровый хмурый взгляд – обычное выражение лица алхимика, с которым он всегда посматривал на Канте, своего бывшего ученика.
– Похоже, злосчастья притягиваются к тебе столь же верно, как мухи к дерьму, – заметил Фрелль.
Канте устало хмыкнул:
– А в этом сравнении я муха или дерьмо?
– На самом деле не то и не другое, – вмешался Пратик. – Я подозреваю, что утренняя засада не имела к тебе никакого отношения, принц Канте. Они явно охотились за принцессой.
– Это был довольно наглый удар, – признал Фрелль. – Будучи единственной дочерью императора, она стала бы добычей куда ценней всех прочих.
– То есть если б налетчикам это удалось, – добавил Пратик. – Неудавшаяся попытка завладеть ею стоила им восемнадцати человек.
– Но кому это «им»? – спросил Канте.
Пратик нахмурился:
– Судя по глазам нападавшего в белой маске, это, несомненно, были члены Шайн’ра, что означает «Кулак Бога» – фракции воинствующих еретиков, что терроризируют Южный Клаш вот уже более столетия. Хотя в последнее время они явно обнаглели.
Канте представил себе их главаря, стоящего на улице – и совершенно не устрашенного неудачей своей засады.
– Но чего они хотят?
– Посеять хаос и раздор. С конечной целью положить конец правлению клашанских богов-императоров и вернуть богатства этой земли ее народу. – Фрелль презрительно фыркнул. – Или, что более вероятно, просто свергнуть Хэшана и занять его место. История изобилует такими борцами, которые отстаивают свободу, но в конце концов оказываются столь же деспотичными, как и те, кого они стремятся свергнуть.
– Пожалуй. – Пратик пожал плечами. – Пять столетий тому назад род Хэшанов и вправду полностью изничтожил клан Кастов – который, в свою очередь, вырезал всех наследников племени Риллоран, царствующего до их правления. Тем не менее не стоит недооценивать Шайн’ра, особенно сейчас.
– Почему это? – спросил Канте.
– Я подозреваю, что попытка захватить Аалийю была спровоцирована нападением твоего отца на севере. Судя по всему, они решили воспользоваться этой бомбардировкой, чтобы сделать свой ход. Быстренько подстроили эту сцену с перевернутой телегой на улице, чтобы заманить нас в свою ловушку.
Канте лишь поморщился, припомнив непокорного буйвола, опрокинутую повозку и мужчин, якобы пытавшихся поставить ее обратно на колеса.
«Мне и в голову не пришло, что они могли быть как-то причастны к нападению!»
– И даже при всей этой спешке, – добавил Пратик, – устроители засады были близки к успеху.
– Слишком уж близки, – пробормотал Канте, опять ощутив, как саднят его раны.
С тяжелым вздохом Пратик направился к ступенькам, спускающимся в ванну. Здесь, во дворце, чааен сбросил свое обычное одеяние биор-га и был одет лишь в тунику до колен и сандалии. Похоже, даже такая одежда была сейчас для него непосильной ношей. Пратик стянул тунику и стряхнул с ног сандалии.
Когда он опускался в ванну, Канте старательно смотрел в другую сторону – и вовсе не из стыдливости перед наготой мужчины; принц уже привык к отсутствию скромности в подобной домашней обстановке. Смущало его уродство чааена – отсутствие мужского достоинства у того между ног. Не говоря уже о пересекающихся белых шрамах на его темной коже и железном ошейнике, навечно закрепленном на шее. Все это было свидетельством того, что Пратик закончил Бад’и Чаа – Дом Мудрости.
Канте всегда думал, что его собственное обучение в Тайнохолме было суровым и требовательным, но оно просто бледнело по сравнению с чем-то подобным. В то время как его школа не поощряла любовных интрижек, требуя чистоты, Дом Мудрости насаждал ее, оскопляя еще первогодков. Хуже всего было то, что тех, кто не сумел продвинуться в учебе, попросту казнили. Выжившие же вознаграждались тем, что отдавались на откуп классу имри, чтобы вечно служить чааен-привязанными советниками. Бо́льшую часть времени, когда Пратик был полностью одет, легко забывались увечья, скрытые под одеждой. Только вот теперь его суровая история обнажилась в прямом смысле этого слова.
Все это послужило суровым напоминанием о том, что Канте находится на чужой земле, собираясь связать себя узами брака с представительницей культуры, которая все еще во многих отношениях ужасала его.
«Наверное, Шайн’ра в чем-то и правы…»
Погрузившись в парящую воду, чааен вроде не заметил неловкости Канте. Черты лица Пратика оставались безмятежными, как будто он с готовностью принимал подобную жестокость как часть жизни. И был по-прежнему сосредоточен на насущном вопросе.
– Тем не менее засада на улице беспокоит меня куда меньше, чем халендийские бомбардировки на севере, – напомнил им чааен. – Если разразится война, нам никогда не добраться до места захоронения Спящего близ Казена.
Фрелль скрестил руки на груди.
– Не исключено, что попытка похитить принцессу в итоге сослужит нам добрую службу. Может, у нас выйдет использовать это нападение, чтобы перенести дату свадьбы…
– Каким образом? – спросил Канте.
Фрелль потер темную щетину на подбородке, явно заново оценивая ситуацию.
– Императору Хэшану нужно, чтобы эта свадьба обязательно состоялась. Он уже объявил об этом. Его воля считается в народе божественной. Он потеряет лицо, если свадьба не состоится.
При мысли о таком ускорении событий желудок у Канте болезненно сжался.
Фрелль продолжал:
– Возможно, нам удастся убедить императора, что если с Аалийей что-то случится, срыв его планов касательно свадьбы еще больше опорочит Его Блистательность. Такая угроза может заставить его перенести дату бракосочетания.
Пратик покачал головой:
– Такие доводы потерпят неудачу. Император Хэшан уже принял меры. Он будет держать ее взаперти во дворце, под усиленной охраной. И не станет рисковать вероятностью повторной попытки со стороны Шайн’ра.
Фрелль нахмурился:
– Но…
Пратик оборвал его на полуслове:
– Зимнее солнцестояние – очень важный момент. В этот день полная луна будет сиять высоко в небе, а солнце – находиться в самой низкой своей точке. Это редкое событие, считающееся среди нашего народа знаменательным. Император Хэшан захочет, чтобы его единственная дочь вышла замуж при такой благоприятной луне. Потребуется что-то посильней неудавшегося похищения, чтобы перенести бракосочетание с этой даты.
– И что же конкретно? – спросил Канте, изо всех сил стараясь скрыть свой страх.
– Мне нужно будет еще разок все как следует обдумать, – признался Пратик. – Но это могло бы помочь нашему делу, если б ты сумел убедить Рами поддержать это изменение плана. Пожалуй, тебе все-таки стоит переспать с принцем. Это может нам помочь. Говорят, в таких делах он считается довольно искусным.
Лицо у Канте вспыхнуло.
– Я… я уже дал согласие на брак с принцессой! Разве этого мало?
Пропустив его слова мимо ушей, Пратик повернулся к Фреллю:
– Если нам все-таки удастся изменить дату свадьбы, то стоит подумать и о другой нашей миссии здесь, в Кисалимри.
Фрелль поморщился:
– Найти знания, скрытые в библиотеке Кодекса Бездны.
Пратик кивнул:
– Если получится перенести дату свадьбы, у нас будет гораздо меньше времени для выполнения этой задачи. – Он махнул в сторону двери. – Кстати, как прошла твоя утренняя встреча с Дреш’ри?