Слишком хорошая няня (СИ)

— Лариса! Какой мужчина! Берем!
— Ларчик, если ты сама стесняешься, дай бабушке добро — я его тебе на тарелочке с золотой каемочкой принесу.
— Красивый, состоятельный, а улыбка… — у Алевтины Николаевны такое мечтательное выражение лица, что хочется отдать Роберта ей.
— Да ты ему и так нравишься. Надо ковать железо, пока горячо. Сколько можно в девках ходить? Твоя работа тебе детей не родит!
— Бабушка-а-а-а-а… — стенаю я, обхватив голову.
Роберт возвращается, убирая телефон в карман и вопросительно смотрит на нас.
— Молодой человек, пригласите Лару на свидание! — кует железо, пока горячо, моя бабушка.
— Я работаю! — взвываю я. — Вечерами тоже. И по выходным!
— Значит, прямо сейчас пригласите! — командует она. — Посидите, вина выпейте. А мы пойдем!
И она демонстративно подмигивает Алевтине Николаевне, которая спешно подхватывает сумку и начинает выбираться из-за стола.
  
28
 
Проводив бабушку, выдыхаю с облегчением — больше она ничего не выболтает.
— Ну что, посидим? — чуть смущенно улыбается Роберт. — Бабушка велела. Вино, пожалуй, пить не будем, но поесть не помешало бы. Как считаешь?
— Ты сильно всерьез не воспринимай ее слова, — советую я. — В прошлый раз она уже назначила дату моей свадьбы с первым в ее жизни трезвым сантехником. Как отошла от шока, что он пять тысяч за две минуты работы получил, так и назначила.
— Да, с трезвым сантехником мне не тягаться, — сетует Роберт. — Заказать что-нибудь поесть? Или давай я тебя домой отвезу?
— Нет, я подожду, — я снова смотрю на окна квартиры и ежусь от сквозняка из открывшихся дверей. — С чего она вдруг заявилась?
— Да никто не понял, — он цокает языком и морщится, прямо как брат. — Просто приехала и заявила, что имеет право видеться с дочерью, что еще законная жена и прописана в этой квартире.
— А Дина что? — беспокоюсь я.
— Не видел, она закрылась в своей комнате. Я твой звонок поздно заметил, перезвонил — ты не берешь. Набрал Сашке, а он говорит — ты далеко?
— А ты?
— Как раз по Невскому ехал. Добрался, в общем, присоединился. Светка была трезвая, но вела себя как бухая в хлам. Глаза мутные, несет какую-то чушь. Мы ее вдвоем удерживали, но потом Сашка посмотрел на часы и шепнул мне, чтобы я тебя встретил.
— Только меня там и не хватало, — киваю я понимающе. — Да. Вы все правильно сделали.
— Не понимаю, — говорит Роберт после паузы. — Правда не понимаю, какую цель она преследует. Вот так заявиться, выбесить Сашку, напугать дочь… Зачем?
— Люди не всегда действуют рационально, если ты не знал.
Постукиваю пальцами по столу и то и дело бросаю взгляд на знакомые окна.
Просто не могу себя остановить.
Верчу телефон на гладкой поверхности стола, то и дело касаясь пальцем экрана, заставляя его включиться. Время тянется невероятно медленно. Но я не знаю, чего именно жду.
Просто отслеживаю переключение минуты за минутой и гипнотизирую горящие окна.
— Он что сказал? — осознаю, что Роберт рассказывает мне какую-то историю из жизни, когда слышу «Сашка сказал, что они…» — Прости, я прослушала.
— Да неважно, — машет он рукой. — Главная мысль, что в тебе я, например, уверен. Ты всегда будешь действовать логично и рационально.
— Вообще ни разу, — мотаю я головой. — Логично и рационально было отказаться от этой работы, потому что дети — вообще не мое. Но твой брат надавил на запрещенные кнопочки — и я сдалась.
— Почему дети не твое? — удивленно спрашивает Роберт. — По-моему, ты будешь отличной матерью. Это мне в тебе и нравится. К сожалению, моему брату тоже.
— Совершенно неважно, какой я буду матерью, — фыркаю я. — Главное, как хорошо я сейчас выполняю свою работу.
— При чем тут работа, Лар? — мягко спрашивает Роберт, переворачивая мой телефон экраном вниз и ловя мою руку, чтобы накрыть ее своей. — Ну не говори, пожалуйста, что ты не понимаешь моих намеков. Ты слишком умна для этого.
Самое время обсудить этот вопрос!
Снова кошусь за окно, замечая, что зажегся свет в кабинете Александра.
 
Он ищет какие-то документы? Обсуждает что-то с женой? Пошел работать, пока она общается с Диной? Что там вообще происходит?!
У меня нет ни одного подходящего варианта, и я ерзаю на стуле, отчего-то волнуясь все сильнее.
— Я не понимаю намеков, поэтому ты решил сказать прямым текстом, — бормочу я, аккуратно освобождая свою ладонь. — Прости, Роб, я не заинтересована в отношениях.
— В отношениях со мной? — уточняет он чуть жестче и холоднее.
— Вообще в отношениях.
— То есть, моему брату ты тоже откажешь?
— Он мне ничего не предлагает, — теперь моя очередь говорить ледяным тоном.
— Никогда не поверю!
Он так хлопает ладонями по столу, что подпрыгиваю не только я, но и люди за соседними столиками.
Вот уж не думала, что столкнусь на этой работе с подобной проблемой. Пьяный порыв Александра не в счет — там виноват алкоголь. Роберт же совершенно трезв.
Отпиваю глоток чая и смотрю на него своим фирменным убийственным взглядом. Некоторые мои коллеги признавались, что он действует даже лучше, чем грозное «Та-а-а-а-ак» в детстве от воспитательницы в детском саду.
Не на Роберта.
Он встречает мой взгляд своим — глаза в глаза.
Прямо — приглашение к поединку.
Или сексу.
— Послушай, — говорю я спокойно. — Ты можешь просто принять, что ты мне не нравишься? Нет — и все.
— Я был воспитан в традициях, что женщину надо добиваться, — говорит он, не отводя глаз. — Поэтому не могу. Поверь, Лара, твоя жизнь со мной станет намного лучше.
— Меня и сейчас все устраивает.
Я бросаю еще один машинальный взгляд за окно, запоздало понимая, что тем самым проиграла Роберту в гляделки.
Но он смотрит туда же, куда и я — и вскакивает.
— Что такое? — пугаюсь я.
— Светка, — коротко бросает он, выгребая из кармана крупную купюру и оставляя на столе. — Прошла по мосту. Догоняем?
— Нет, я к Дине, — принимаю молниеносное решение.
Пусть, если хочет, ловит свою Светку, меня волнует совсем другое.
Роберт кивает:
— Идем.
Мы почти бегом выходим из ресторана.
В медленно ползущем лифте, с трудом подавляя нервную чесотку, бормочу:
— Надеюсь, там все в порядке…
Но едва мы выходим на этаже, становится ясно — нет, не в порядке.
  
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍29
 
Истошные рыдания Дины слышно на весь этаж. В длинном коридоре они отдаются эхом и разносятся на все пять этажей старого дома. Я срываюсь на бег, но не удерживаю ключи в дрожащих пальцах и вожусь с замком несколько лишних секунд.
Уж я-то знаю, как эта девочка умеет включать сирену, когда ей нужно. Я — и все отделение полиции, куда нам не повезло попасть. Но там мое появление успокаивало Дину.
Сейчас я врываюсь в детскую, откуда кругами по воде расходится истошный визг, но Дина не успокаивается, увидев меня.
Она сидит, забившись в угол, рядом с окончательно доломанным домиком Барби и отчаянно прижимает к себе зайца Ой. Рядом на корточках — Александр, вокруг которого разбросаны все остальные игрушки, опрокинутая чашка с компотом и даже миска с рисовой кашей. Кажется, он пытался успокоить ее всеми доступными ему способами, но не преуспел.
Едва он протягивает к ней руку — Дина взвинчивает визг до ультразвука и начинает лупить по ней зайцем и вжиматься в угол одновременно.
— Твою мать! — говорит за спиной Роберт.
Падаю на колени, наплевав на треск платья и протягиваю руки:
— Диночка! Иди ко мне! Тихо, тихо, маленькая, иди сюда! Все хорошо!
Но она уже не понимает, что происходит. Она не рыдала так даже в компании бомжей на улице, а здесь надрывается до икоты, начиная задыхаться, и маленькое тельце сотрясают судороги.