Моя Мия. На осколках первой любви (СИ)
– Демидов непрост, – хмурится Соболев.
Бросив переодеваться, упираю локти в колени и склоняю голову набок.
– Ну он же не отморозок…
– Нет, – хмурится Вано. – Скорее наоборот, слишком принципиальный. Весь в отца, – скалит зубы. – До блевоты правильный.
Вспомнив про старшего Демидова, перевожу тему разговора:
– Как Яна Альбертовна? Ты у нас теперь как Маленький Принц…
Соболев усмехается так, будто ему совершенно понятен ход моих мыслей. И в плечо мне прилетает кулак.
– Скажешь тоже. Мама вливается, пошли покурим.
– Ты только после тренировки, – напоминаю ему и морщусь, но иду за другом к небольшому окну.
– Тяжеловато, наверное, маме, – замечаю, продолжая тему.
Ваня открывает пластиковую створку и вытягивает сигарету из пачки.
Чудак.
Все наши давно перешли на электронные приборы. Дыма практически нет и вони тоже.
– Было бы полегче, – проговаривает он со злостью. – Если бы не толпы пидорасов в администрации.
– Да уж, этого добра там хватает. Отец тоже в шоке, – киваю, выглядывая из окна.
Там по белому снегу за ручку шлёпает парочка. Олень да татарочка.
Соболев, заметив траекторию моего взгляда, тоже смотрит на Алиеву с Демидовым.
Бой через полтора часа. На улице холодрыга. Куда это им приспичило?!
– Дай сигарету, – говорю Ваньке и хватаю из его пальцев окурок.
Затягиваюсь как следует, выпуская облако дыма. В груди становится чуть свободнее.
Мия словно чувствуя, ведёт головой влево, достигает моего лица. Делает вид, зараза, что не заметила и снова отворачивается.
Обманщица.
Демидов втопил и летит вперёд, тащит свою девушку за руку так, что та еле за ним поспевает.
Громила чёртов.
За сестру бы убил, пусть и огрёб потом, а за Карамелину, вроде как и не при делах, да? Где справедливость?
Злость внутри пробивает почву и фонтанирует в каждую часть тела правильно заряжая.
То, что надо перед боем.
– Что скажешь? – спрашиваю, кивая на две уменьшающиеся фигуры.
– Шансов мало.
– Спасибо, друг, – усмехаюсь.
– Я серьёзно, – невозмутимо продолжает Иван. – Ты в последнее время прилёг на снаряды, это минус.
– Есть такое.
– Жопа, – разводит руками Соболев, а затем захлопывает окно.
Возвращаемся в раздевалку и вскрываем бутылки с водой.
– Я тут подумал, – говорит он спустя минут десять. – Избегай столкновений, постарайся вымотать его защитой.
– Понял.
– Голову загораживай и главное, сохраняй полное спокойствие, чтобы не растерять внимание.
– Спокойствие, – вздыхаю тяжело и натягиваю майку.
– Да, даже когда пропустишь, а это обязательно случится. Но лучше пропустить удар в защите, чем если Дёма застанет тебя врасплох.
Блядь.
Надо было первому предложить заплыв в бассейне. Ржу от этой мысли и надеваю свободные шорты.
– Да, – заканчивает Иван. – Не вступай с ним в контактную борьбу. Там сразу продуешь, старайся быть всё время на расстоянии.
– Ладно, – бурчу под нос. – Прорвёмся. Ты со мной?
– Конечно. Весь универ здесь будет.
– Надеюсь, до Арсеньевича не дойдёт.
– Надейся, – в шутку с оттяжкой бьёт меня полотенцем и получает в ответ такой же шлепок. – Пошли тренироваться, Громов. Сделаю из тебя звезду за час.
Всё оставшееся время до назначенного боя мы проводим в зале. С экзамена подтягиваются парни, некоторые из них показывают новые приёмы, я же всё больше охереваю.
Естественно, я дрался в детстве и юношестве. Для парней это естественно.
Но, сказать, что мне нравится?.. Нет.
Только недалёкие люди хотят драться добровольно. Только социопаты не боятся бить других и не испытывают угрызения совести, когда это всё-таки происходит.
Я не считаю себя ни тем ни другим.
Ближе к пятнадцати часам в спортзале начинает собираться народ. Подтягивается и Демидов.
Выходя на импровизированный ринг, обмениваемся рукопожатиями.
– Мия сказала, что разговаривала с тобой, – произносит Лев, и мы оба смещаем взгляд в сторону входа в спортзал.
Там натянув рукава свитера на ладони, стоит Алиева. Напряжённая и почти ревущая. По крайней мере, пылающие глаза об этом явно кричат.
– Разговаривала, – отвечаю, глядя на него в упор.
– И что думаешь?
– Мне не принципиально, бой нужен тебе. Если Мие это неприятно, можно и остановиться.
– Как благородно, – усмехается Демидов, размещая руки на поясе.
– Дело не в благородстве, а в том, что принципы ничто по сравнению с близкими.
– То есть ты готов проиграть? Ради неё? – приподнимает бровь и ждёт ответа.
Ещё раз окидываю взглядом узкую женскую фигуру и понимаю, что любое общественное мнение не стоит ровным счётом ничего, а вот её слёзы…
С детства их терпеть не могу.
– Готов.
– Окей, – кивает Демидов и чуть отодвигается.
Именно в эту минуту в воздухе разносится короткий свисток, а в мою левую щеку кометой летит кулак Демидова.
Успеваю сгруппироваться только после нанесённого удара.
Шок.
Пока вокруг моей головы носятся гуси-лебеди, пропускаю ещё два.
Рот наполняется тёплым металлическим привкусом, сбоку кто-то отчаянно визжит, но уровень адреналина внутри и непременное желание отыграться, заставляют сконцентрироваться и на четвёртый удар суметь увернуться...
Глава 20. Мия и динамики, будь они не ладны...
В ужасе озираюсь по сторонам.
Как в замедленной съёмке прохожусь взглядом по скандирующим и машущим руками студентам Арха. Толпа возбуждена и заведена до предела.
Страшно становится.
Народ требует «хлеба и зрелищ». Всё, как у древнеримского сатирика, только на этот раз вместо зерна и театра на городской площади – человеческая кровь.
И не просто человеческая. Они требуют крови Громова.
Ненависть растекается по моим венам молниеносно. Из девочки, которой страшно, превращаюсь в ту, которую надо бояться…
Сжимаю кулаки до противной боли и держусь из последних сил.
Я настолько ошарашена поведением людей вокруг, что не сразу замечаю – бой уже остановили.
Прилепив свой обескураженный взгляд к окровавленному лицу Громова и безжалостно сшибая всех вокруг, отправляюсь к огороженному квадрату в центре спортивного зала.
– Зачем, ты это сделал? – взвизгиваю, когда приближаюсь к Лёве.
Ещё час назад мы ездили вместе на обед. Он спонтанно позвал – я согласилась. Думала, удастся убедить, но даже побоялась поднять эту тему.
Смалодушничала.
Красивый ресторан, вкусная еда, непрекращающийся флирт между нами. Блин. Как он мог?!
Как. Он. Может. Быть. Таким. Жестоким?..
– Успокойся, – отвечает Лёва, как обычно, довольно хладнокровно, и поворачивается в сторону плотного кольца из людей, облепивших Мирона.
Сплюнув на пол и размяв шею, мой парень потирает основательную ссадину на скуле и кричит:
– Ты как, Гром?
Мирон фокусирует взгляд на нас. Насколько получается в данный момент.
Сквозь толпу медленно осматривает сначала моё зарёванное лицо, на мгновение зависает, а затем обращается к Демидову:
– Лучше всех. Благодарю за бой.
Дальше отзывается на какие-то вопросы парней и внимательно слушает то, что ему пытается донести Ваня Соболев, при этом не разрывая зрительного контакта со мной.
С ужасом занимаюсь исследованием внушительной гематомы над заплывшим глазом. Паника внутри достигает критической отметки. Воздуха становится катастрофически мало и с моих губ слетает громкий всхлип.
– Ми-рон, – выдыхаю, подавшись вперёд.
– Не надо, – обрубает он взглядом, затем чуть улыбается через силу. - Не надо, Карамелина, - слышу бархатный голос у себя в голове. Он не хочет моей жалости.
Между нами всего пара метров, но фактически мы давно по разным краям одной большой пропасти.
Сердце разрывается в мелкую крошку. Это я виновата, – приходит озарение.
Прозрачные глаза сверкают от кипящего в его теле адреналина, тёмные волосы в беспорядке, а чёрно-белая майка заляпана кровью.