Большая книга ужасов – 90
Он не отдалялся. Совсем, ни капельки. В десяти шагах от меня среди мёртвых деревьев хрустели ветки и чавкала грязь. Вот уже несколько минут кто-то за деревьями будто маршировал на одном месте. И идущих было больше двух!
Звук разливался по поляне, две, три, десять пар ног шагали где-то за деревьями. Ребята не оставили мне фонарик, и явглядывался в темноту из-за костра. Костёр только поглощал свет.
Ветки уже хрустели где-то у меня за спиной, и впереди, и справа, и слева, невидимые ноги подходили ближе. Я обернулся. Вход в палатку призывно чернел, но прятаться я отчего-то побоялся. Пока я снаружи, хотя бы вижу, что происходит. Я только отодвинулся от костра к палатке, чтобы прикрыть спину, ежели что.
Шаги приближались. Быстро, ещё несколько секунд – и яувижу, кто там идёт. Точно, что не двое. Человек десять или больше быстро шли ко мне из леса.
И вдруг раздался вопль!
Оглушительный, визгливый, он разнесся по лесу и ответил сам себе эхом. Он доносился из-под земли, и япочувствовал, как она завибрировала под ногами.
Я подпрыгнул, нырнул в палатку и одним рывком застегнул молнию. Земля как будто ещё тряслась, я не сразу сообразил, что это мои собственные ноги. Я сидел на корточках в палатке у застегнутого входа, и меня трясло.
Кричали совсем рядом. Будто из-под костра или из-под меня самого. Может, это я кричал? Не…
Снаружи палатки засвистел ветер, и ветка корябнула по стенке. Сверху вниз одним резким движением, как будто собралась вспороть мою палатку… Только не было веток вокруг. Палатка стояла посреди поляны…
Шаги раздавались уже совсем рядом. Кто-то будто бродил вокруг палатки и – раз!– споткнулся о растяжку. Верёвка глухо спружинила, брякнула как струна, под чьими-то ногами часто-часто захрустели ветки, под чьей-то решительной рукой вжикнула молния…
Я выкатился в темноту навстречу невидимому врагу. Я вскочил на ноги и стал вертеть головой, как ненормальный: кто здесь?!
Вокруг была темнота. В шаге от меня тлел костёр. На тёмной поляне стояла тишина, ни ветерка, ни шевеления. Несколько секунд я стоял и слушал, вцепившись в трос палатки. Трос был не натянут. На земле поблёскивал выдернутый колышек. Мой невидимый гость споткнулся или я сам сейчас выдёрнул?
В костре шумно шевельнулись угли. Я повернулся: старуха!
Она сидела так же, как в прошлый раз: спалочкой у костра. Белая прядь выбилась из-под платка.
–Я же тебе говорила, чтобы ты сюда не совался.– Голос у нее был скрипучий, нечеловеческий.– Кто сюда придёт, здесь и останется. Беги!– Она кинула в меня головёшкой.
Я поймал, обжегся и распахнул глаза.
Я сидел у костра спиной к палатке. Земля вокруг была истоптана. Следы большие, человеческие следы, размера, наверное, сорок пятого, точно не мои. На прогнувшемся тросе болтался выдернутый из земли колышек. Я потянулся воткнуть – и увидел свою руку. В ладони, в самом центре, наливался белый волдырь ожога.
В шею мне дунуло прохладой, в ноздри ударил странный запах сухой кожи и полыни. Похоже, но не так резко пахнет от стариков. Что-то шаркнуло по моей куртке, как будто пытались схватить, но не удалось. Сзади! За спиной мирно стояла палатка. Я заглянул внутрь – пусто.
Луна была высоко-высоко. Она была полной и светила, наверное, ярче костра. Впереди замаячил огонёк фонарика. Наконец-то!
–Живой?– Лом сверкнул фонариком мне в глаза.– Ну вот и молодец. АТолстый испереживался, как ты тут без нас…– Лом болтал как ни в чём не бывало и прилаживал над костром котелок с водой. Толстый ковырялся в рюкзаке.
Через несколько минут в котелке над костром уже уютно бурлила гречка с тушёнкой. На палках вокруг сохли наши сапоги. Я сидел на брёвнышке, завернувшись в спальник, цедил чай из горячей железной кружки, чесал босые ноги о засохшую грязь и не мог поверить, что это та поляна, с которой надо бежать.
–А может, старуха – это просто старуха,– философски заметил Лом.– Померла тут где-нибудь и ходит теперь всех гоняет. Кто не своей смертью умер, те и становятся призраками.
–Думаешь, заблудилась и не вышла из леса?
–Или зверь какой задрал. Вы видели её лицо?
Мы сТолстым закивали. Я отчего-то подумал про росомаху. Видел однажды, что она делает со зверем, попавшим в капкан. Честно говоря, видел только кровь, шерсть и пару косточек. Всё остальное выела росомаха. Завалить парня вроде меня ей всё-таки слабо, а старуху, думаю, осилит. Медведь опять же… Он ещё голодный в мае, ягод нет.
Толстый задумчиво шевелил дрова в костре:
–Мне кажется, тут другое. Лес ведь каждый год кого-нибудь забирает. В том году две старухи ушли. В позапрошлом – парень из города… Да если бы они все в призраках ходили, тут бы уже было не протолкнуться!
Я молча расправлялся с кашей. Эти двое спорили об аномальных зонах и мёртвых бабках.
–Вот если, например, кого-то зарезали да ещё не похоронили – тогда да, он может стать призраком. А зверь задрал – дело житейское.
–А место-то при чём?
–Энергетика. Двести лет назад здесь кого-то убили, потом сто девяносто лет назад ещё кого-то, и это всё копится, копится… И когда земля уже хорошенько пропитана кровью…
–Да ну, фигня! Вся земля – одна большая могила.
–Ты не понимаешь. Должно так совпасть, чтобы и место, и время, и чтобы не за что, и…– Толстый сник.– Сам не знаю.
–Но местечко и правда стрёмное,– поддержал его Лом.
А мне уже было уютно, как дома перед теликом. Тепло, хорошо, и даже банальная каша с тушёнкой на воздухе в лесу в тысячу раз вкуснее.
Лес молчал. Казалось, он слушает этот глупый разговор. Ветки не шумели на ветру, не пели птицы. Когда Толстый иЛом замолкали, у меня звенело в ушах от тишины.
–…А то оказалось поместье Салтычихи, и вэтом пруду она утопила кучу народу, вот тебе и стоны по ночам! Вода – она же как зеркало, портал в мир мёртвых.
Я перевернул свои сапоги над костром: ещё чуть-чуть, и высохнут. По телу разливалось приятное тепло. Я подобрал ноги под себя, плотнее завернулся в спальник. Голоса Лома иТолстого слышались издалека, будто я под водой, а они уплывают от меня на лодке. Ноздри щекотал запах тушёнки и костра. Одежда будет пахнуть им ещё долго. На голову будто надели тяжёлую мягкую шапку. Мне было тепло.
–Ну слава богу, тут люди есть! Привет, ребятки! Не возражаете?– Лом поперхнулся кашей, аТолстый вытаращил глаза. К нашему костру подсел дядька самого дикого вида: всё лицо его закрывали борода и чёлка, только два глаза поблёскивали в темноте.
–А я заблудился, думал, уже не выйду. Как вы, местные, здесь ориентируетесь?
–Здрассте.– Лом гостеприимно протянул ему ложку, аТолстый спросил:
–Вы городской?
–Не местный,– коротко ответил дядька, а яопять заметил, что даже не вижу его рта. Ложка с кашей исчезла в бороде и вернулась пустой. Дядька счастливо зажмурился: