Иоанн Кронштадтский

— Тише, тише, братцы!..
Довольно скоро шум утих.
— Видите, как все мы грешны, — не столько спрашивая, сколько утверждая, проговорил священник. — Но Отец наш Небесный не хочет погибели чад Своих. И ради нашего спасения Он не пожалел Сына Своего Единородного, послал Его в мир для нашего искупления, чтобы ради Него простить все наши грехи. И не только простить нас, но даже позвать нас на Свой Божественный пир! Для этого Он даровал нам великое Чудо, даровал нам в пищу и питие Святое Тело и Святую Кровь Самого Сына Своего, Господа нашего Иисуса Христа. Этот чудесный пир совершается на каждой литургии, по слову Самого Господа: «Приимите, ядите. Сие есть Тело Мое! и пиите от нея (Чаши) вси, сия есть Кровь Моя».
Притихшая, приходящая в себя от нервного потрясения толпа внимала голосу пастыря. С радостной надеждой смотрела на его лицо и следила за каждым движением.
— Покаялись ли вы? Желаете ли исправиться? — громко спросил Иоанн трепещущую толпу.
— Покаялись, батюшка! Желаем исправиться! Помолись за нас! — единодушно, искренно грянула толпа в ответ и смиренно наклонила головы.
— Как в притче, — продолжал свое слово Иоанн, — отец с любовью принимает своего прегрешившего, но покаявшегося блудного сына и устраивает ему богатый пир, радуясь его спасению, — так и ныне Отец Небесный ежедневно и каждому кающемуся учреждает Божественную Трапезу — Святое причащение. Приходите же с полною верою и надеждой на милосердие нашего Отца, ради ходатайства Сына Его! Приходите и приступайте со страхом и верою к Святому причащению.
Гробовая тишина водворилась в соборе.
— А теперь все наклоните свои главы… — слышны были заключительные слова Иоанна. Стоя на амвоне, он поднял епитрахиль и протянул ее вперед, как бы покрывая головы присутствовавших и совершая над всею церковью знамение креста при словах «прощаю и разрешаю… во имя Отца и Сына и Святаго Духа». Будто освобожденный от тяжкого бремени народ вздохнул свободно, со слезами радости смотрел на сияющего духовным торжеством доброго пастыря, сумевшего всколыхнуть спасительным стыдом души кающихся и омыть своими слезами загрязненные души.
Затем последовал вынос Пречистых и Животворящих Таин Христовых… Народ волной устремился к святой чаше.
— Кронштадтские, сторонитесь, — увещевал Иоанн. — Пусть подходят прежде приезжие… не толпитесь, стойте задние по своим местам… Подходите к чаше со скрещенными на груди руками… Причастившись, целуйте край чаши, как ребро Господа нашего Иисуса Христа. После этого не кладите земного поклона… Помните, к чему вы подходите: в самой малой частице — всецело Христос.
Каждый из подходящих кто громко, кто чуть слышно просил: «Господи, сподоби причаститься Святых Таин!» — «Дорогой, золотой батюшка, причасти!» — «Батюшка! Голубчик! Причасти!» — «Батюшка, причасти. Я больна. Почки болят. Умираю!» — «Батюшка, и я нездорова, причасти!» — «Батюшка, причасти! Две недели не причащалась…» Сколько слез, сколько горя, сколько надежд!
Вдруг слышно: «Боженька, причасти».
— Я не Боженька, а простой человек, — спокойно, без всякого волнения и смущения, но твердо и решительно отвечает отец Иоанн.
— Целуй чашу-то, благодари Бога, — говорил многим Иоанн, причащая их. — Благодари Бога!
Идет причащение не менее тысячи оплакавших свои грехи христиан. Оно свершалось несколькими священниками одновременно и из нескольких чаш. Умиротворенные и очистившиеся, вкусившие жизни вечной отходили от чаши. Но их место занимали другие. Темная серая масса колыхалась, и казалось, ей не будет конца. Более двух часов продолжалось причащение.
…С 1890-х годов отсчитывается золотое время для причта Андреевского собора. Не случайно в 1897 году храм был заметно расширен и вмещал уже до семи тысяч молящихся. Значительные доходы позволяли содержать храм в образцовом порядке, украшать его предметами церковного искусства, иметь дорогую и прекрасно исполненную культовую утварь и книги, содержать хор. Избаловано было духовенство и весьма высокими заработками. По вполне понятным причинам мы почти ничего не знаем о реальных отношениях, складывавшихся в соборном причте. Ясно, что с конца 1880-х годов положение отца Иоанна существенно изменилось: ушли в прошлое конфликты и натянутость отношений с настоятелем собора и соборным духовенством, Иоанн мог самостоятельно распоряжаться своим временем, определяя наиболее удобный для себя распорядок служений, дозволялось ему и долгое отсутствие в период паломнических поездок по России.
 
Дошедшие до нас отдельные свидетельства внутрисоборных отношений показывают, что имели они и свои «поля напряжения». В частности, это видно на примере истории служения Николая Симо. Он был не штатным, а приписным, фактически бесправным, священником Андреевского собора, да к тому же еще и эстонцем по национальности. Претерпеть ему пришлось немалые испытания и пройти настоящую школу смирения. Полноправное, штатное духовенство относилось к нему высокомерно, иногда даже презрительно, называя «чухной». Служить эстонскому батюшке давали только по воскресным дням, час с небольшим, между ранней и поздней литургиями. Во время службы обыкновенно подметали собор, приготавливая его к поздней литургии, не обращая внимания на эстонскую службу. Избалованное большими доходами соборное духовенство мало обращало внимания на просьбы прихожан выполнить те или иные требы. Как когда-то Иоанну Сергиеву, так теперь Николаю Симо приходилось днем и ночью ходить по квартирам андреевских прихожан. Это вызывало ревность и недовольство членов соборного причта. «Ходи по подвалам и чердакам, а по другим этажам не смеешь», — говорили ему отцы собора, считая русскую паству своим «стадом». Но не всегда можно было держаться такого «братского» предписания, и это порождало для отца Николая новые и новые неприятности и столкновения.
Не исключено, что эти трудности побудили отца Николая приступить к постройке собственной церкви для эстонской общины. Шансов на успех у малоимущего и бесправного прихода не было никаких, но молодой пастырь имел необходимую для этого дела веру, дерзновенность, настойчивость и рассудительность. «Нисколько не думаю отнекиваться от предпринятого дела», — пишет он в письме благочинному эстонских приходов Петербургской губернии отцу Павлу Кульбушу. На острове Котлин к началу века XX фактически не было и пяди свободной казенной земли, которую можно было бы рассчитывать получить под строительство храма для православных эстонцев. Надежды можно было связывать либо с участками, принадлежащими благотворительным и религиозным обществам, либо частным лицам…
Неожиданно на продажу было выставлено здание «английской» церкви с тем непременным условием, что оно будет и в дальнейшем использоваться под молитвенные цели, а потому продается с громадной уступкой. Известный кронштадтский благотворитель, купец Николай Андреевич Туркин выразил желание купить здание для эстонской общины и получил на то благословение Иоанна Кронштадтского.
Однако и это не остановило противников «чухонского храма» из числа соборного духовенства, которые «ополчились» на Туркина и всячески отговаривали его от покупки, намереваясь «перехватить» здание для нужд собора, да к тому же максимально стремясь использовать в свою пользу «административные ресурсы».
Вопрос о продаже англиканской церкви дошел до самого верха — его обсуждал и военный губернатор Кронштадта С. О. Макаров. Можно уверенно предполагать, что его личные отношения с отцом Иоанном Кронштадтским и позиция последнего в этом спорном деле имели решающее значение. Разрешение на продажу и покупку здания было дано, и тотчас же почетный гражданин Кронштадта Н. А. Туркин пожертвовал его Кронштадтскому эстонскому обществу, насчитывавшему около восьмисот эстонцев, преимущественно бедноты.
В воскресенье 1 декабря 1902 года в присутствии военного и гражданского начальства крепости и города состоялось освящение перестроенного и отремонтированного нового храма во имя Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Богослужение возглавил сам Иоанн Ильич Сергиев в сослужении многочисленного духовенства. Литургия совершалась на русском и эстонском языках, пели два хора певчих: православный и эстонский. Настоятелем храма стал Николай Симо. В зале городской управы, где был накрыт торжественный обед, звучали здравицы и благодарности в адрес всех тех, кто помог «родиться» новому храму. Трогательно и искренне прозвучали слова благочинного православных эстонских храмов Петербургской епархии отца Павла Кульбуша: «Мы празднуем сегодня торжество победы доброго русского сердца, благодаря коему кронштадтский эстонский приход отныне имеет свой храм… Рука исконно русских людей, преданных святой православной вере, протянула ныне свою помощь бедным православным эстонцам… Господа! Дело это принципиально важное. В Петербургской епархии такой подвиг любви… мы видим впервые… Хвала и благодарение тем, кто это сделал!»