Исчезновение

Она разворачивается и идет в спальню. Уэзли – сильный человек от природы и умеет себя контролировать. К моменту аварии они были вместе чуть больше месяца. После несчастья Оливия с благодарностью положилась на него, поражаясь тому, что этот замечательный человек по-прежнему хочет быть с ней. Хочет ухаживать за ней. В школе он ей так нравился – темные густые волосы, яркие голубые глаза, уверенный в себе… Оливия подняла его на пьедестал, он же вообще не обращал на нее никакого внимания. Только когда они окончили школу и завершились его попытки завоевать Салли, Уэзли проявил к ней интерес. Теперь, когда он повзрослел, ей часто казалось, что его самоуверенность граничит с наглостью. Это нередко заставляет ее морщиться. Тогда, в молодости, он был ловким, забавным и пользовался популярностью, всегда проводил время в больших компаниях. Он и сейчас поддерживал отношения со многими из старых друзей. Уэзли учился классом старше и даже не подозревал о ее существовании. Сначала его заинтересовала Салли – с большими глазами лани, идеальной кожей, длинными шоколадными, блестящими волосами, которые никогда не становились противно кудрявыми от дождя, как ее собственные. Салли… Оливия жмурится, стараясь выкинуть из головы мысли о своей лучшей подруге. Она не может теперь думать о Салли, о Уэзли в подростковом возрасте, ни о ком из них. Это слишком больно, даже через столько лет…
Оливия мысленно возвращается к недавнему разговору с Уэзли. Как он настаивал, чтобы она не разговаривала с журналисткой или кто она там… Ему же не надо ее в этом убеждать. Почему он испугался, что разговор состоится? Он тоже всегда отказывался давать интервью, из уважения к ней. Но его сегодняшнее поведение заставило ее думать, что, вполне возможно, не одна она что-то скрывает.
 
5
 
Неповторимый отдых
 
Стейс не выносила жару. Футболка и шорты прилипали к телу, а желудок крутило, будто она съела что-то не то. Стоило ей выйти из самолета, как она уперлась в жару, как в стену, и не смогла глубоко вдохнуть. Остальные радостно болтали. Лица их блестели от пота, желтая майка Мэгги потемнела под мышками. У Тревора на кудрявой голове красовалась соломенная шляпа, которую в Англии он не надел бы даже под угрозой смерти. Бледные до синевы ноги Мартина торчали из шортов цвета хаки. Ноги его она не видела со школы. И не могла заставить себя присоединиться к общему шутливому разговору с водителем микроавтобуса. Стейс понимала, что не должна была соглашаться на эту поездку… Ее убедил Джон-Пол.
– Но мы не можем себе это позволить, – говорила она, надеясь, что положит конец затее. Денег у них не было. Совсем. Отдых на далеких экзотических курортах не для них. И пусть. Ей нравилось, как они жили. Ходили каждую неделю в местный паб, заказывали пиццу, ели ее, сидя перед телевизором. Нравилась крошечная квартирка над прачечной, которую они снимали, и даже мокрое пятно на потолке над кроватью, похожее на бабочку.
Но Джон-Пол был другим. Стейс вспомнила, как они познакомились полтора года назад. Он отличался от всех, именно это и привлекло ее. Чувствовалось в нем что-то экзотическое. Мама-испанка, католическое воспитание, жажда путешествий. Он задержался в ее жизни случайно, перекати-поле, чудом оказавшееся рядом с ней. Ей нравилась некая поэтичность случившегося. Его речь с большим количеством метафор, аналогий, проникновенный голос, легкий испанский акцент… Как он сам про себя говорил – скиталец, странник. Но они влюбились, и она уговорила его остаться. Со временем стиль речи стал попроще, прекратились разговоры о творческих планах, появились «вареные» футболки. Но иногда Стейс видела в его глазах какую-то необузданность, как у прекрасного дикого животного, попавшего в клетку и отчаянно желающего убежать.
Джон-Пол сказал ей, что его друг Деррек переехал в Таиланд, нашел там какую-то непыльную работенку и теперь приглашает их пожить у него на вилле с пятью спальнями, с видом на реку. Говорил он это с каким-то отчаянным блеском в глазах.
 
– Нам просто надо найти деньги на билеты, и все. – Джон-Пол держал ее за руки. Его тон был умоляющий. – У меня немножко отложено. Представь, какая романтика! Тебе в Таиланде очень понравится. Это потрясающее место. Ты не видела ничего похожего на Бангкок.
С этим трудно было спорить, потому что она практически нигде не успела побывать. Стейс уступила. Ее соблазнили рассказы про Юго-Восточную Азию. Она решила, что поедет. Может быть, это умерит на время его пыл путешественника и сблизит их? За последние шесть недель, с тех пор как Джон-Пол потерял работу, их отношения ухудшились.
– И еще Деррек спросил, не хотим ли мы захватить с собой каких-нибудь друзей, – продолжал Джон-Пол. Его карие глаза прямо светились.
Стейс сразу поняла, о каких друзьях идет речь. Он быстро с ними сошелся. Ребята, как он их называл, – Грифф, Тревор и Мартин. И их девушки – Леони, Ханна и Мэгги. С девочками и Мартином Стейс училась в школе и знала их всю жизнь. Они были как члены семьи.
Конечно, ребята были в восторге. На две недели оторваться от скучной работы, серого январского английского неба и бесконечного дождя! Все сразу бросились собирать вещи. И вот они здесь, на этом «празднике жизни», как постоянно говорили Леони и Ханна, держась за руки, как делали еще в четырнадцать лет.
По дороге к вилле было много новых ощущений, не только жара. Запахи – пахло одновременно рыбой, выхлопом автомобилей и чем-то сладким; шум тук-туков [5], мотоциклов и машин, проносившихся мимо микроавтобуса. Виды – солнце, проглядывающее сквозь дымку, автотрасса, узкие дорожки к торговым палаткам, полуголые мужчины, ведущие слонов вдоль шоссе. Такого Стейс не видела никогда, и ей было страшно. Мэгги ехала, прижавшись носом к окну, то и дело выкрикивая что-то типа:
– Там слон на улице!
– Это буддийские монахи?
Когда они остановились у ворот виллы, Стейс почувствовала, что ее укачало. Джон-Пол, похоже, испытывал то же самое. Его энтузиазм вообще начал пропадать еще до отъезда из Великобритании. Но друзья были в таком восторге, что теперь Стейс не могла их подвести.
– Ничего себе! – восхищенно сказал Мартин. Он стоял перед въездом и обнимал Мэгги за худенькие плечи; его соломенные волосы торчали во все стороны. Тревор обмахивался шляпой, чтобы остудить лицо. Ханна прыгала в полном восторге и хлопала в ладоши.
– Ни фига себе! Мы будем здесь жить! – Ханна часто разговаривала восклицаниями. Даже Стейс, несмотря на то что была вся мокрая от жары, не могла не испытать потрясения при виде дома.
Перед ними были три одинаковые сияющие белые виллы. Величавые, с колоннами, напоминающие свадебные торты. Стейс никогда не видела такой красоты, у нее даже что-то екнуло в желудке. Может, здесь не так уж и плохо…
– Ничего себе! – снова сказал Мартин; он стоял с открытым ртом. – Не могу поверить, что мы будем жить тут.
– Откуда это может быть у друга Джон-Пола? – прошептала Мэгги. Ее волосы были не слишком аккуратно собраны в высокий пучок, но выглядело это стильно. Мэгги всегда была самая модная из них. Все поразились, когда она влюбилась в бледного, долговязого Мартина.
– Он наверняка какой-то преступник, – пробормотал Грифф себе под нос. Он всегда неплохо шутил, но эта шутка вызвала у Стейс легкий приступ паники. Они ведь ничего не знали об этом Дерреке. Джон-Пол рассказывал что-то туманное – мол, познакомился с ним во время путешествия, и с тех пор они поддерживали отношения. Говорил, что он слегка caballerete [6], но было неясно, что имелось в виду. До приглашения пожить на вилле Стейс о нем никогда не слышала.
Дверь в средней вилле внезапно распахнулась. Все замерли и замолчали. Перед ними стоял высокий, худощавый человек с золотистыми волосами, в кремовой мягкой шляпе на голове, немного напоминающий Роберта Редфорда в фильме «Великий Гэтсби». За ним просматривался огромный холл с полированным полом. На мужчине была рубашка с распахнутым воротом и с закатанными до локтя рукавами, открывающими его загорелые мускулистые руки. В полной тишине молодые люди рассматривали эту прекрасную фигуру Адониса, и Стейс заметила, как Мартин крепко сжимает в своей веснушчатой руке ладонь Мэгги.