Этот идеальный день
Чип взволнованно спросил:
– Что случилось?
– Ли, – сказал Карл. – Послушай. Ты можешь сделать мне одолжение?
– Конечно! Разумеется!
Карл наклонился ближе к Чипу и прошептал:
– Попроси для меня блокнот, хорошо? Я только что попросил, но мне было отказано. Их там было пятьсот, драка!
Вот такая стопка, и мне пришлось положить его на место!
Чип уставился на него.
– Попроси один, хорошо? – сказал Карл. – Ведь каждый может немножко порисовать в свободное время, правда? Ну, давай, хорошо? С трудом Чип произнес:
– Карл…
Карл посмотрел на него, его ярость смягчилась, и он выпрямился.
– Нет, сказал он. – Нет, я просто потерял контроль над собой. Извини. Извини, брат. Забудь об этом, – он похлопал Чипа по плечу. – Я уже в порядке, – сказал он. – Я снова попрошу, через неделю или что-нибудь около. Я все равно слишком много рисовал, наверное. Уни знает лучше, – он пошел вдоль по коридору к ванной комнате.
Чип повернулся к столу и, дрожа, положил голову на локти.
Сегодня четверг. Еженедельные встречи с советчиком были у Чипа по вудодням, утром, в 10.40, и на этот раз он скажет Ли У В о болезни Карла. Уже и речи быть не может, что он окажется паникером, наоборот, он слишком долго ждал. Ему следовало сказать что-то еще при первых признаках, когда Карл выскользнул из телевизионной (рисовать, разумеется), или даже когда он заметил необычный взгляд Карла. Какой ненависти он столько ждал? Он уже слышал, как Ли У В мягко упрекает его: «Ты был не очень хорошим братоохранителем, Kи».
Рано утром в следующий вудодень Чип решил взять несколько комбинезонов и последний номер «Генетика». Он спустился в центр снабжения и вошел на товарную площадь. Он взял «Генетика» и пачку комбинезонов, прошел чуть дальше и вошел в секцию для художников. Он увидел стопку блокнотов в зеленой обложке, не пятьсот, но штук семьдесят-восемьдесят, и никто не собирался их брать.
Чип отошел в сторону, думая, что он, наверное, сходит с ума. Если бы Карл обещал не рисовать в то время, когда не должен…
Чип пошел обратно. – Ведь каждый может немножко порисовать в свободное время, правда?» – и взял блокнот и коробочку углей. Он встал в самую короткую очередь, сердце сильно билось у него в груди, руки дрожали. Он вдохнул как можно глубже, потом еще раз и еще.
Он приложил браслет к сканеру, а затем – этикетки с комбинезонов, с «Генетика», с блокнота и с углей. Все было «да».
Чип уступил очередь следующему члену.
Он вернулся в спальню. В комнате Карла никого не было, кровать была не застелена. Чип вошел в свою комнату, положил комбинезоны на полку, а «Генетика» на стол. На первой странице блокнота он написал все еще нетвердой рукой: «Только в свободное время. Обещай мне». Затем он положил блокнот и уголь на кровать, сел за стол и стал смотреть журнал.
Появился Карл, он вошел в свою комнату и стал застилать кровать.
– Это твое? – спросил Карл.
Карл посмотрел на блокнот и уголь на кровати Чипа.
– Это не мое, – сказал Чип.
– Ах, да. Спасибо, – сказал Карл, вошел и взял блокнот и уголь. – Большое спасибо, – повторил он.
– Тебе надо написать свой номер на первой странице, – сказал Чип, – если ты собираешься так повсюду его оставлять.
Карл вошел в свою секцию, открыл блокнот и посмотрел на первую страницу. Потом поглядел на Чипа, кивнул, поднял правую руку и одними губами произнес: «Любовь Семьи».
Они вместе ехали по эскалатору в класс.
– Зачем ты испортил страницу? – спросил Карл. Чип улыбнулся.
– Я не шучу, – сказал Карл. – Ты что, никогда не слышал, что записки оставляют на ненужной бумаге?
– Христос, Маркс, Вуд и Веи! – сказал Чип.
В декабре того же 152 года пришли ужасные вести о Серой Смерти, распространившейся по всем марсианским колониям, кроме одной, и полностью выкосившей их всего за девять дней. В Академии Генетических Наук, как и во всех семейных учреждениях, наступила беспомощная тишина, потом стенания и, наконец – всеобщая решимость помочь Семье преодолеть серьезное препятствие, на которое она наткнулась. Все работали напряженнее и дольше. Свободное время было уменьшено наполовину, в воскресенье учились, а в Рождество Христово отдыхали лишь полдня. Только генетика могла сделать более стойкими будущие поколения, все спешили закончить свой курс обучения и приступить к первому настоящему поручению.
На каждой стене висели белым по черному написанные плакаты:
«Снова на Марс!»
Этот подъем продолжался несколько месяцев. Только на Рождество объявили выходным целый день, и никто не знал, что с ним делать. Чип, Карл и их подружки поплыли на лодке на один из островов в озере Парка Развлечений, и там загорали на огромном валуне. Карл нарисовал свою подружку.
В первый раз – по крайней мере, насколько знал Чип – Карл нарисовал живого человека.
В июне Чип попросил еще один блокнот для Карла.
Их учеба кончилась, на пять недель раньше, и они получили поручения: Чип – в исследовательской лаборатории вирусной генетики в США 90058, Карл – в Институте энцимологии в ЯПО 50319.
Вечером, перед отъездом из Академии, все паковали свои вещевые мешки. Карл вытащил из ящиков стола блокноты с зеленой обложкой – десяток из одного ящика, полдесятка из другого, еще блокноты из других ящиков – и свалил их в кучу на кровати.
– Ты это никогда не запихнешь в мешок, – сказал Чип.
– Я и не собираюсь, – ответил Карл. – Они использованы, они мне не нужны, – он сел на кровать и пролистал один блокнот, время от времени вырывая из него отдельные рисунки.
– Можно мне взять несколько? – спросил Чип.
– Конечно, – сказал Карл и бросил Чипу блокнот.
Там были, в основном, наброски из до-Объединенческого музея. Чип выбрал один – человек в кольчуге целится куда-то из лука, и еще один – обезьяна чешется.
Карл собрал большинство блокнотов и пошел по коридору в сторону мусоропровода. Чип положил блокнот на кровать Карла и взял другой.
В нем были нарисованы обнаженные мужчина и женщина, стоящие в парке, а сзади них неясными очертаниями вырисовывался город. Эти люди были выше, чем обычно, красивые и с каким-1 и странным чувством собственного достоинства. Женщина довольно сильно отличалась от мужчины, не только половыми органами, но и длиной волос, выступающими грудями и более мягкими очертаниями. Это был великолепный рисунок, но что-то в нем неприятно задело Чипа, он не мог понять, что.
Он стал смотреть другие страницы, там были другие мужчины и женщины, рисунок становился более уверенным, выполненный меньшим числом более простых линий. Это были лучшие рисунки Карла, но в каждом из них было что-то не то. чего-то не хватало, была какая-то дисгармония, которой Чип никак не мог уловить.
Вдруг у Чипа мурашки побежали по коже.
На этих людях не было браслетов.
Он еще раз пролистал блокнот, чтобы убедиться в этом, чувствуя, что его подташнивает. Браслетов не было. Браслетов не было ни на одной фигуре. И не было никакой возможности допустить, что работы не закончены: в углу каждого листа стояло «А» в кружке.
Чип положил блокнот, вышел от Карла и сел на свою и он смотрел, как Карл вернулся, собрал остальные блокноты и унес их.
В холле были танцы, но недолго и не очень широко – из-за Марса. Потом Чип пошел вместе со своей подружкой в ее комнату.
– Что случилось? – спросила она.
– Ничего, – ответил он.
Карл тоже спросил его утром, когда они сворачивали одеяла:
– Что случилось, Ли?
– Ничего.
– Тебе жалко уезжать?
– Немного.
– Мне тоже. Ну, давай твои простыни, я их выброшу в мусоропровод.
– Какой у него номер? – спросил Ли У В.
– Карл ВЛ 35С 7497, – ответил Чип. Ли У В записал номер.
– Ив чем именно выражается это? – спросил он. Чип вытер руки о колени.
– Он нарисовал несколько картинок с членами, – сказал он.
– Ведущими себя агрессивно?
– Нет, нет. Просто стоят и сидят, трахаются, играют, с детьми.