Этот идеальный день

– Я попробую, – сказал он. – Спасибо, что вы пришли.
– Пожалуйста, – ответили они и пошли к двери. Чип подумал, что увидит ее в свете холла, когда она будет выходить, но Кинг встал в дверном проеме, и дверь закрылась.
Несколько секунд они стояли друг перед другом, молча.
– Не забудь, – сказал Кинг, – красная капсула – сейчас, другие две – когда проснешься.
– Да, хорошо, – сказал Чип, нащупывая в кармане коробочку.
– У тебя не должно быть никаких затруднений.
– Я не знаю, так много надо запомнить. Они опять замолчали.
– Большое спасибо, Кинг, – сказал Чип, протягивая в темноте руку.
– Ты везучий человек, – сказал Кинг. – Снежинка очень страстная женщина. Вы с ней прекрасно проведете много времени. Чип не понял, почему он это сказал.
– Надеюсь, – ответил он, – трудно поверить, что может быть больше одного оргазма в неделю.
– Что нам нужно теперь сделать, – сказал Кинг, – так это найти мужчину для Спэрроу. Тогда у всех кто-то будет. Так лучше. Четыре пары. Никакого напряжения.
Чип опустил руку. Он вдруг понял, что Кинг велит ему держаться подальше от Лайлак, назначает, кто кому принадлежит, и велит ему подчиняться этому разделению. Видел ли Кинг, как он потрогал руку Лайлак?
– Теперь я пойду, – сказал Кинг, – отвернись, пожалуйста.
Чип отвернулся и услышал, как Кинг двинулся к двери. Комната слабо осветилась светом из коридора, по полосе света пробежала тень, и все исчезло, когда дверь закрылась.
Чип обернулся. Как странно думать о том, что кто-то так особенно любит другого члена, что хочет, чтобы никто до него не дотрагивался! Станет ли он таким же, если его лечения ослабят? В это – как и во многое другое – трудно было поверить.
Он подошел к выключателю и, дотронувшись, понял, чем он заклеен: полоской ленты, под которой было что-то плоское и квадратное. Он отодрал ленту и нажал на кнопку. Он зажмурился от засверкавшего потолка.
Когда он снова стал видеть, он посмотрел на ленту, она была телесного цвета, с приставшим кусочком синего картона.
Он выбросил ленту в мусоропровод и вынул из кармана коробочку. Она была из белого пластика с откидывающейся крышкой. Чип открыл ее. Внутри на вате лежала красная капсула, белая, и еще одна, наполовину белая, наполовину желтая.
Чип взял коробочку с собой в ванную и включил свет.
Поставив коробочку на край раковины, он открыл воду, вынул из углубления чашку и наполнил ее. Затем выключил воду.
Он начал думать, но прежде, чем серьезно задуматься, он вынул красную капсулу, положил ее как можно дальше на язык и выпил воду.
Им занимались целых два врача, вместо одного. Они водили его, одетого в бледно-синий халат, из одного кабинета в другой, совещались с осматривающими его врачами, совещались между собой и делали пометки и записи на бланке медицинского отчета, передавая его друг другу. Один из врачей была женщина лет за сорок, вторым – мужчина тридцати с чем-то лет. Женщина иногда обнимала Чипа за плечи во время ходьбы, улыбалась и называла его «младший брат». Мужчина смотрел на него бесстрастно, его глаза были меньше обычного размера, и, к тому же, слишком близко посажены. На щеке у него был свежий шрам, от виска до угла рта. Врач не отрывал глаз от Чипа – кроме тех моментов, когда смотрел на бланк отчета.
Даже совещаясь с другими врачами он смотрел на него. Когда все трое входили в очередной кабинет, – врач обычно входил следом за Чипом и улыбающейся женщиной-врачом. Чип думал, что он устроит какой-нибудь неожиданный шум, но он ничего не сделал.
Беседа со старшим советчиком, молодой женщиной, прошла хорошо, как понял Чип, но все остальное шло плохо. Он испугался напрячь мускулы перед анализом обмена веществ, потому что доктор смотрел на него, и он забыл, что нужно смотреть поверх объектива во время исследования глазного дна, а вспомнил, когда было уже поздно.
– Плохо, ты пропустишь рабочий день, – сказал наблюдающий за Чипом врач.
– Я наверстаю, – ответил Чип и, сказав, понял, что это ошибка – так отвечать. Он должен был сказать «все к лучшему», или:
 
«Я буду здесь весь день?», или просто вялое «да» перелеченного члена.
В полдень ему дали выпить стакан горькой белой жидкости вместо унипирога, а затем были новые тесты и анализы.
Женщина-врач уходила куда-то на полчаса, но мужчина не уходил.
Около трех часов они, похоже, закончили и отвели Чипа в маленький кабинет. Мужчина сел за стол, а Чип – напротив него.
Женщина сказала: «Извините, я вернусь через две секунды».
Она улыбнулась Чипу и вышла.
Мужчина минуту или две изучал отчет, водя пальцем по своему шраму, потом он посмотрел на часы и положил пластинку с отчетом на стол.
– Схожу за ней, – сказал он, встал из-за стола и вышел, прикрыв наполовину за собой дверь.
Чип сидел неподвижно, потом он шмыгнул носом и посмотрел на отчет. Он перегнулся через стол, выгнул шею и прочел слова «холинестеразный абсорбентный фактор, не увеличен», и снова сел на свой стул. Смотрел он на отчет слишком долго?
Он не знал. Он потер большой палец на руке и принялся его разглядывать, а потом перевел взгляд на висящие на стенах кабинета картины – «Маркс за работой» и «Вуд оглашает Договор об Объединении».
Врачи вернулись. Женщина-врач села за стол, а мужчина – на стул около нее. Женщина посмотрела на Чипа. Она не улыбалась. Она казалась озабоченной.
– Младший брат, – сказала она, – я волнуюсь за тебя. Я думаю, что ты пытался нас дурачить. Чип посмотрел на нее.
– Дурачить вас? – спросил он.
– В этом городе есть больные члены, – сказала она, – ты знаешь это?
Чип покачал головой.
– Да, – сказала она, – такие больные, что больше просто невозможно. Они завязывают глаза членам, отводят их в какое-то место и велят им «сбить ритм», ошибаться и притворяться, что они потеряли интерес к сексу. Они пытаются сделать других членов такими же больными, как они сами. Ты знаешь о таких членах?
– Нет, – сказал Чип.
– Анна, – произнес мужчина, – я наблюдал за ним. Нет никаких поводов думать, что тут еще что-то не в порядке, кроме того, что показали тесты, – он повернулся к Чипу и добавил:
Все легко можно исправить, тебе не о чем беспокоиться.
Женщина покачала головой.
– Нет, – сказала она. – Нет, я чувствую, что тут что-то не так. Младший брат, ведь ты хочешь нам помочь, правда?
– Никто не просил меня ошибаться, – сказал Чип. – Почему?
Зачем мне это надо?
Мужчина постучал пальцем по отчету.
– Посмотри на энцимологический сбой, – сказал он женщине.
– Я смотрела, смотрела.
– Его сильно ПЛЧ-или тут, тут и тут. Давай введем информацию в Уни, и он у нас поправится.
– Я хочу, чтобы его посмотрел Иисус ХЛ.
– Почему?
– Потому что я волнуюсь.
– Я не знаю никаких больных членов, – сказал Чип, – если бы я знал, то сказал бы моему советчику.
– Да, – сказала женщина, – так зачем же ты хотел видеть его вчера утром?
– Вчера? – переспросил Чип. – Я думал, что это мой день. Я перепутал.
– Пожалуйста, пойдем, – сказала женщина, вставая и беря отчет.
Они вышли из кабинета и пошли по коридору. Женщина обняла Чипа за плечи, но не улыбалась. Мужчина отстал и шел кто-то сзади.
Они дошли до конца коридора, где была дверь с надписью 600 А и коричневая табличка, на которой белыми буквами было написано: «Отдел химиотерапии. Главный врач». Они вошли в приемную, где за столом сидел молодой член. Женщина-врач сказала ей (это была девушка), что они хотели проконсультироваться с Иисусом ХЛ насчет диагноза, девушка встала и вышла в другую дверь.
– Зря теряем время, – сказал врач-мужчина.
– Надеюсь, что это так, поверь, – ответила женщина. В приемной было два стула, голый низкий стол и «Веи разговаривает с химиотерапевтами» на стене. Чип подумал, что если его заставят признаться, он попробует не упоминать о белой коже Снежинки и о не совсем обычном разрезе глаз у Лайлак.