Замок Оборотня

Несколько секунд лорд внимательно смотрел на меня, затем спросил:
– А что тебя не устраивает?
После такого вопроса я лишь развела руками, даже не представляя, как продолжать этот, по-видимому, совершенно бессмысленный разговор. Единственное, что выдохнула, находясь в совершенном шоке, это:
– Насилие – преступление, сэр Сонхейд.
Он улыбнулся.
Затем чуть наклонился ко мне.
– Ты называешь случившееся насилием? – с насмешкой поинтересовался Сонхейд. – Насилие было вчера, Ким.
– Что? – переспросила я.
– И невинности ты лишилась также вчера, – усмешка, – жаль, прошлой ночью я так и не завершил начатое, непонятным для самого себя образом сжалившись над наглой девчонкой. Впрочем, ожидание того стоило, и сегодня ты окупила все с лихвой… – Его взгляд потемнел, и уже другим, чуть хрипловатым голосом Сонхейд добавил: – Ты восхитительно стонешь, Ким… а твои крики отзываются во мне сладкой судорогой… каждый твой крик.
Я скривилась. Неприятно было от его слов, и еще неприятнее от того, что кричала я в его руках громко, часто и от наслаждения…
Дура!
Я вскочила, с ненавистью глядя на Сонхейда.
– Конфликт исчерпан? – насмешливый вопрос.
Урод! Псих! Сволочь!
– Сядь, – снова с усмешкой. – И я прощу тебе полет летающей тарелки с кашевым содержимым неинопланетного происхождения.
Села.
Решила, что поесть все же нужно, потянулась к вареному лососю, выбирая кусочек поменьше. Не нашла, взяла первый попавшийся и, переставив на тарелку, вооружилась ножом и вилкой. И вот стоило мне отправить в рот первый кусочек, как Сонхейд вдруг сокрушенно произнес:
– Как некстати твоя покорность.
Молча жую рыбу, чтобы услышать:
– До конца ужина я не выдержу.
Вскинув голову, мрачно смотрю на лорда. Аппетит у некоторых действительно пропал, а взгляд голодный. Жадный какой-то. Наверное, стоило испугаться, но я разозлилась и как-то совсем неожиданно выдала:
– Мне, как матери ваших будущих детей, следует хорошо и правильно питаться. А это значит, пищу жевать нужно медленно и тщательно, и самое главное – не нервничать. Так что, сэр Сонхейд, советую заткнуться, прекратить нервировать меня и жрать молча!
Несмотря на решительное заявление, едва не давлюсь слезами, но… ем. И если потребуется, есть буду всю ночь, тщательно пережевывая при этом.
Сонхейд некоторое время смотрел на меня, затем нехотя вернулся к ужину сам, и я вдруг продумала, что неплохо хотя бы попытаться сбежать, а для этого требуется отвлечь маньяка.
И я даже придумала повод:
– Хочу молочка.
– В холодильнике, – сообщил лорд, прожевав мясо. – Для тебя специально сегодня привезли.
– Спасибо, – с милой улыбкой поднимаюсь.
– Сиди, я принесу, – испортил весь мой план Сонхейд.
В итоге молча проследила за тем, как гордый шотландский псих исчезает в дверном проеме, который уже без двери.
Осторожно поднимаюсь… бесшумно отодвигаю стул…
– Двери заперты, парк отделен от леса трехметровым забором, ворота подняты. Глупо, Ким, – донеслось из кухни.
Раздраженно села обратно, вернулась к рыбе.
– Могу сделать какао, – неожиданно предложил Сонхейд.
– Делайте, – окончательно сдалась я.
– С молоком или шоколадом? – прозвучал еще один вопрос. Я задумалась. В итоге встала, пришла на кухню и застала Сонхейда с тремя пакетами в руках. – Помню, Арида варила для своей внучки недавно, но вот какой из трех пакетиков использовала – не помню.
Кухня. На широком деревянном столе бутылка с молоком, чашка, сахар, ваниль, и над всем этим огромный властный мужчина, затрудняющийся с выбором какао, – забавная картина. Я подошла, отобрала все пакетики. Первый оказался вообще для выпечки, отложила сразу, второй обычный какао-порошок, третий для приготовления горячего шоколада.
Решила, что попробую третий. Начала читать способ приготовления, но едва дошла до «вскипятите молоко», ощутила руки Сонхейда, скользящие по моим бедрам.
– Какао, – напомнила я.
Мужчина обнял, прижимаясь к моей спине, потерся носом о волосы… От этой странной ласки у меня внезапно ослабели руки… пакетик упал на пол…
Сонхейд мгновенно наклонился, поднял его, бросил на стол. Через мгновение ковшик с молоком грелся на плите, на самом маленьком огне, а лорд повернулся ко мне с очень загадочным видом. Правда, разгадка была очевидна.
– Пойду поем, – решила я.
Сделала шаг и оказалась снова в объятиях.
– Нужно подождать, пока молоко закипит, – сообщил Сонхейд, целуя шею там, где ошейника не было.
– Ждите, – милостиво согласилась я.
– Подожди со мной. – Поцелуи спустились к плечу.
Перевожу взгляд на молоко – на таком огне час свободного ожидания обеспечен.
– Хочу есть, – мрачно напоминаю я.
Ладонь Сонхейда скользит по ногам, задирает подол платья, пробирается к не самому бесчувственному месту.
– Знаете, после всего, что вы наговорили, заниматься сексом нет никакого желания, – воскликнула я и попыталась вырваться.
Он подхватил меня в то же мгновение, поднял на руки и бережно уложил на стол так, что ноги практически свисали бы, не поддержи он. Я и сказать ничего не успела, как Сонхейд выдал:
– Минутку.
Стянул рубашку, сложил и подложил импровизированную подушку мне под голову.
– Вы! – выдохнула потрясенная я.
– Следи за молоком, – согнув мне ноги в коленях и устраиваясь между ними, приказал лорд, – следи очень внимательно.
И сильные пальцы заскользили по ступням, снимая туфельки, чтобы подняться выше, вырисовывая сотни странных узоров, поглаживая впадинки под коленями, покрывая касаниями внутреннюю сторону бедер, раздвигая их и… притрагиваясь к самому сокровенному, осторожно лаская, бережно раздвигая, чтобы прижаться к заветному месту губами.
И у меня не осталось сил сопротивляться.
Вообще никаких. Мне казалось, что его пальцы творят со мной что хотят? Я ошибалась! Язык Сонхейда оказался в сотни, тысячи раз искуснее пальцев. Он танцевал, поглаживал, вылизывал, ударял по самой чувствительной точке моего тела, и тело ему с удовольствием отвечало сотней волн наслаждения, мириадом точек удовольствия и моим хриплым:
– Молоко… вскипело.
– К черту, – хрипло ответил лорд, сжимая мои бедра.
И от этого движения сопротивление капитулировало окончательно. Вообще сложно оказывать сопротивление тому, кто с явным наслаждением целует тебя там и испытывает удовольствие от каждого твоего стона. А я не могла больше сдерживаться, и когда его язык, дразнясь, начал движение вниз по всей мне там, я застонала, хотя до этого все губы искусала, лишь бы не поощрять его действия.
– А ты говоришь «насилие», – хрипло прошептал Сонхейд. – Покричи для меня, Кимми.
И вторгся в меня языком.
Я задохнулась от нахлынувших ощущений и закричала, когда его бесстыдный язык повторил маневр. Это было невероятно и так сладко, и так… восхитительно, и этот непрерывный поток удовольствия просто сводил с ума снова, снова и снова, даря не разрядку, а абсолютное, бесконечное, нарастающее удовольствие. Я выгибалась на столе, в какой-то момент вцепилась в волосы Сонхейда, пытаясь то ли остановить, то ли заставить продолжать…
И уже не имело значения, что молоко действительно убежало, а запах гари наполнил всю кухню, я просто умирала и возрождалась, сорвала горло от криков и сейчас тихо стонала, чувствуя приближение волны удовольствия, которая грозила накрыть с головой, но не накрывала – сэр кошмар Шотландии каким-то немыслимым образом знал, когда нужно остановиться.
– Шшш… – Он подул на то, что сам же и зажег, и эффект был примерно такой же, как если подуть на костер – мне стало значительно жарче. – Ты же голодная, да, Кимми?
Я взвыла, но чего-чего, а просьб он от меня не дождется.
– Маленькая голодная Ким, – хрипло прошептал Сонхейд, поднимая платье, обнажая живот и начиная покрывать кожу поцелуями, чтобы приказать:
– Сними платье, Ким.
– Нет, – едва дыша, все же воспротивилась я.