Любовь до гроба, или Некромант на замену
– Но как вы…
– Некромантша, да?
– Некромантка, но…
У меня голова шла кругом? Как, ради всех святых, она узнала? Некромантка – ладно, это по костюму можно догадаться. Но Литлвиладж… Я специально посмотрела, на нашем маршруте четырнадцать остановок. Моя – предпоследняя.
– Будь тобой, я бы переоделась во что-то более… – Нежданная попутчица покрутила пальцами в воздухе, пытаясь отыскать нужное слово. – Привычное глазу.
Я смутилась и вполне искренне призналась:
– Просто это моя первая должность после академии. Хотелось сделать всё правильно.
Старушка одобрительно кивнула и я продолжила:
– Меня зовут Вирджиния Лэнгтон. – Идею назваться фальшивым именем мы с Эршей отмели сразу. Во-первых, вряд ли дед меня станет искать в некромантских списках. А во-вторых, одно дело наврать будущему работодателю о своих способностях, в конце концов, его же не под пытками заставляют подписывать со мной договор, и совсем другое – назваться чужим именем. За такое и в каталажку можно загреметь. – И я действительно еду в Литлвиладж на должность городского некроманта. Но как вы догадались?
– Ну, а я Роза Корн, – словно не услышав моего вопроса, представилась попутчица. – Семья моего мужа в Литлвиладже уже третью сотню лет держит аптеку. Поэтому, если захочешь разузнать что угодно о ком угодно из жителей, то сразу приходи к нам.
Из своей корзины миссис Корн вынула кусочек белого картона. От него ещё пахло типографской краской, и мои пальцы немедленно перепачкались свежими чернилами.
– Аптека «Корн и сыновья», – прочитала я вслух. – Дом номер два на Ратушной площади. Открыты с шести до шести. Выходной – воскресенье. Постоянным клиентам – скидки. В Литлвиладже много аптек?
– Одна, – с гордостью ответила миссис Корн и всё из той же корзинки вынула новый томик Джойса Хардмана – автора страшно популярных детективных романов, бумажный пакет с логотипом известной кондитерской, зачарованный чайничек, вязание и четыре румяных яблока. – А почему ты спрашиваешь?
– Просто интересно.
Пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться. Делать визитки, когда ты владелец единственного в своём роде заведения в городе – это странно и так по-провинциальному!
Но в целом очень мило.
– А мне вот интересно, ты в этом наряде собралась появиться перед людьми Литлвиладжа? Учти, встречать тебя придёт половина города, а вторая половина прилипнет к окнам своих домов, чтобы полюбоваться на тебя издалека. Запишут в гулящие девки, потом не отмоешься. Это я вижу, что ты совсем не такая, а народ, сама знаешь, какой, ему только дай языком почесать.
Я смутилась и снова одёрнула форменную курточку, но как ни крути, в юбку её не превратишь.
– Но это стандартная одежда, – пробормотала я, хотя и сама в этих брюках – слишком узких, на мой взгляд, – чувствовала себя неловко, но не признаваться же, что я их на себя впервые в жизни нацепила!
– В длинной юбке, которая путается в ногах, в случае чего, далеко не убежишь. А нечисть, она ведь только в сказках неповоротливая.
Однако миссис Корн по-прежнему смотрела на меня с осуждением.
– Вот по ночам своё непотребство и будешь надевать. И на похороны. Наш бывший некромант всегда так делал. А в другое время рубашку носил с жилетом. И брюки всегда у Софьи Кэптон заказывал. Две пары лёгких и одну утеплённых – на зиму.
– Софья Кэптон – это портниха?
– Лучшая в Литлвиладже!
Я решила не уточнять, есть ли у миссис Кэптон конкуренты, что-то мне подсказывало, что ответ будет отрицательным. Вместо этого я состроила жалобную мордочку и печально поинтересовалась:
– И что же мне теперь делать? – Вызвать неодобрение горожан в первый же день мне хотелось меньше всего. Тем более и договор с бургомистром подписан только на словах.
– Переодеваться, конечно, – всплеснула руками миссис Корн. – Что же ещё? До Мидлстоуна остановок не будет, а он по расписанию только через час… Платья-то приличные у тебя есть? Я помогу, если что. Видно же, что такая благородная леди не привыкла одеваться без посторонней помощи.
– Да с чего вы взяли, что благородная?
Я ещё готова была понять, как бойкая старушка догадалась о том, что я некромант, направляющийся в Литлвиладж, но то, что я благородных кровей…
– Волосы у тебя светленькие, – тотчас же отозвалась она. – А брови чёрные. Ещё бабка моя говорила, что это первый признак породы.
– И всё?
– Ну, ещё вон кофры у тебя все одинаковые, осанка оглобельная…
– К-какая осанка? – перепугалась я, на всякий случай расправляя плечи. В детстве мне здорово влетало от гувернантки за привычку сутулиться. Я часами ходила по комнате, держа на голове «Азбуку цветов», а когда пожаловалась деду, эту безобидную книжку заменили на справочник по некромантии, который был раза в четыре тяжелее.
С тех пор прошло много лет, но никто больше не смел упрекнуть меня в плохой осанке.
– Во-во! – хохотнула миссис Корн. – Об этом и говорю. Будто оглоблю то ли в зад вогнали, то ли к спине привязали.
– Оглоблю?
– Но, в принципе, симпатично. Переодеваться будешь? Шторки задвинуть?
Вздохнув, я открыла один из трёх моих одинаковых кофров и вынула зелёное дорожное платье. Изначально я именно в нём собиралась ехать, но Эрша настояла, что правильнее будет, если дословно, «показать товар лицом» и явиться пред очи бургомистра во всеоружии.
– Чтобы он сразу увидел в тебе специалиста высшего класса!
И вот сейчас я в тысячу первый раз мысленно отвесила себе подзатыльник и напомнила фразу, которую произнесла в день нашего знакомства с Эршей её бабушка:
– Деточка, ну, ладно, она, у неё мозгов, как у комара, но ты-то её зачем слушала? Хорошие идеи в голову моей внучке ещё никогда не приходили.
Но ведь у каждого правила должны быть исключения. Хотя бы одно! Разве нет?
В кофре платье почти не помялось, что меня несказанно порадовало. Наряд этот я приобрела в начале прошлой осени, и выложила за него, надо сказать, половину той суммы, которую батюшка выделял мне на месяц. Конечно, можно было бы написать и попросить ещё, но я решила поступить ответственно и, как говорится, затянуть поясок.
Ну и заодно эксперимент провести, такая ли я самостоятельная, как сама себе кажусь, или без родительских крон не выживу и дюжины дней. Результат эксперимента меня несказанно порадовал, как и платье, невольно ставшее его инициатором. Мастерица, у которой я заказывала этот наряд, уверяла, что ткань, потраченная на пошив, была на магической основе. Ткачи, мол, не только вплели магию в каждую нить, но даже краску ею напитали, чтобы ткань не линяла при стирке и не выгорала на солнце.
– Сносу не будет! – уверяла меня портниха. – Не мнётся, не рвётся, моль его десятой стороной обходит!
– Ещё скажите, что стирает само себя, – фыркнула я, за что удостоилась снисходительного взгляда.
– Не стирает, мисс Лэнгтон. Лучше. Оно почти не пачкается. Вот, я вам покажу.
Портниха схватила с письменного стола чернильницу и смело выплеснула её на юбку. По подолу тотчас же расползлось отвратительное чёрное пятно.
– Вы что? – ахнула я. За платье было уже заплачено, поэтому моё возмущение можно было понять.
Мастерица загадочно улыбнулась и покрутила пальцем перед моим носом.
– Смотрите. – В руках её оказалась какая-то ветошь. Опустившись передо мной на колени, женщина провела тряпицей по пятну и, к моему вящему удивлению, оно почти сразу исчезло, будто его и не было. – Ну, как вам?
– Чудеса! – согласилась я и приплатила ещё одну крону – на новые чернила.
А теперь, торопливо натягивая на себя этот волшебный наряд, я несказанно обрадовалась ещё одному его плюсу. Для того, чтобы снять его или надеть, не нужна была помощь постороннего.
Я усмехнулась про себя, застёгивая пуговички, обтянутые тёмно-зелёной тканью. Жизнь в кампусе быстро учит самостоятельности. Одеваться без посторонней помощи, ухаживать за одеждой, готовить что-то кроме чая. Столовая у нас была, но по выходным она не открывалась, поэтому или ресторации, на которые частенько не хватало времени из-за учёбы, либо крутись, если не хочешь голодать.