Человек дождя

— Что ты шепчешь, Рэй? — мягко спросил Чарли. — Секретные мысли? — Он придвинулся к брату еще ближе, чтобы лучше слышать.
— Ч-а-р… л-и… — шептал Рэймонд по слогам, — Ч-а-р… л-и…
Снова и снова. Спасительная молитва. Волшебное имя. Чарли замер, пораженный прямо в сердце острым приступом жалости. Ему хотелось обнять брата и прижать к себе, но он знал, что подобные жесты очень путают Рэймонда.
Не трогать. Ни в коем случае нельзя его трогать. Но он должен что-то делать, он должен как-то привести его в порядок. Чарли начал петь:
 
 
She was just seventeen.
 
You know, what I mean.
 
And the way she looked was way beyond compare.
 
So how could I dance with another…
 
 
Рэймонд перестал бормотать, его глаза наконец оторвались от крана.
 
 
When I saw her standing there, —
 
 
допел Чарли.
Он внимательно посмотрел на брата, и ему показалось, что напряжение отпускает Рэймонда, хотя он по-прежнему был заперт в собственном мире, за пределами досягаемости.
«Господи, — мелькнуло в голове у Чарли, — какая ирония! Кто из нас теперь Человек Дождя? И кто ребенок, завернутый в одеяло, которому он поет песни? Человек Дождя, Человек Дождя… я люблю тебя».
Только Рэймонд не умеет любить. И никогда не научится любить. Вот и вся разница.
* * *
Было уже поздно, очень поздно. Рэймонд храпел в своей кровати, а Чарли лежал без сна, курил и думал. Точнее, не столько думал, сколько старался прогнать свои мысли. Чарли никогда в жизни так не уставал. У него болело все тело. Ощущение было такое, как будто его избили не только снаружи, но и изнутри и все его внутренности теперь в синяках. Это была самая тяжелая ночь в его жизни, даже тяжелее тех самых первых ночей, когда он только что покинул родительский дом и чувствовал себя таким испуганным, каким только может быть ребенок, у которого нет дома, мамы и папы.
Ему было больно и одиноко. Он нуждался в чьем-либо сочувствии. Чарли Бэббит никогда ни в ком не нуждался, у него не было постоянных привязанностей, он пользовался людьми как вещами, он заказывал музыку и объявлял танец, но никогда не расплачивался с музыкантами. И теперь этот самый Чарли Бэббит признался себе, что ему нужен кто-то, кого он мог бы любить и кто любил бы его. Ему нужна была Сюзанна.
Действительно поздно, но в Санта-Монике сейчас на час меньше. Чарли придвинул к себе телефон и набрал номер Сюзанны.
В трубке раздались длинные гудки, и сердце Чарли забилось сильнее.
— Да?
— Это я, — тихо сказал он.
Ответа не было.
— Ты не повесила трубку. Значит ли это, что мы желанны?
Сюзанна не торопилась проглатывать наживку.
— Как твой брат? — спросила она наконец.
— Ну, ты же знаешь Рэя. Это просто праздник какой-то.
На это Сюзанна не ответила. Если он не желает быть серьезным…
— Я… я просто хотел услышать, что еще не все потеряно, — сказал Чарли в трубку.
Если бы только встретиться с ней лицом к лицу, поговорить, не завися от этих проклятых проводов. Если бы только он мог обнять ее, ему бы удалось уговорить ее вернуться. Сюзанна молчала, и он добавил:
— Я боюсь… Я очень боюсь этого. — Затаив дыхание, Чарли сильнее прижал трубку к уху, чтобы не пропустить ни звука.
Сюзанна вздохнула:
— Не спрашивай меня сегодня, Чарли. Тебе не понравится мой ответ. Пусть все это уляжется.
Чарли горько усмехнулся:
— Не очень-то я умею ждать, пока все уляжется.
— Ты многого не умеешь, — отрезала Сюзанна с той же горечью.
Она была обижена, обижена всерьез, и вовсе не рвалась обратно на ринг, чтобы провести еще один раунд с этим чемпионом-костоломом. По крайней мере, пока она не исцелится от страха.
— Ага, понятно, — с трудом выговорил Чарли. — Я возьму у Рэя блокнот. Начну вести список.
Он ждал, что Сюзанна отреагирует на эту жалкую шутку, но она вновь промолчала, и он внезапно выпалил:
 
— Я… хочу стать опекуном Рэя. Через суд. Для начала мы пройдем медицинскую экспертизу. Как только приедем.
В своем ли он уме?!
— Чарли, ты не сможешь выиграть процесс. Ни одного шанса на миллиард.
— Я выиграю. Я должен.
— Доктор Брунер наблюдает его более двадцати лет. Ты знаешь его четыре дня. Ты понимаешь, как по-идиотски все это звучит? — Она замолчала, не зная, кого больше жалеть, Рэймонда или Чарли. Но голос ее стал более доброжелательным. — Ты понимаешь это, милый? — грустно добавила она.
Она не поняла. Никто не понимает.
— Слушай, я позвоню тебе, как приеду. Хорошо?
Сюзанна не сказала «да», но не сказала и «нет». Чарли вдруг осознал, насколько это его радует.
— До встречи, — прошептал он и, положив трубку, убрал аппарат обратно на ночной столик.
Откинувшись на спину, Чарли поставил на грудь пепельницу. Он спокойно курил и смотрел в темноту.
В ванной комнате, на поверхности наполнявшей ванну воды, плавала фотография. Она была поблекшей и потрескавшейся, но изображение оставалось четким. Серьезный молодой человек лет восемнадцати и завернутый в одеяло ребенок. Братья.
  
 Глава девятая
 
Пора было купить Рэймонду что-нибудь новое из одежды. Его единственные брюки и рубашка сильно загрязнились, а белье приобрело непривлекательный серый цвет. Но деньги кончались.
Чарли экономил изо всех сил. Однако «бьюик», сделанный в 1949 году, пожирал бензин, как и в старые добрые доОПЕКовские времена. Номера в мотелях тоже не дешевы. Но дороже всего обходилось питание и постоянно поглощаемые Рэймондом лакомства. Рэймонд выглядел просто счастливым, если это можно так назвать, когда открывал очередной пакетик чипсов или сырных палочек. Банковский счет Чарли катастрофически уменьшался, и, когда он в последний раз воспользовался своей электронной карточкой, автомат отказался давать ему деньги. В следующий раз автомат, пожалуй, выплюнет карточку ему в лицо и посадит под арест.
Сейчас они жили на кредитную карточку «Голд Американ Экспресс», но Чарли не платил по счетам уже два месяца, так что и с кредитом дела обстояли хуже некуда. В любой момент карточку могли аннулировать, и что они тогда будут делать? Конечно, Чарли не обсуждал эти проблемы с братом. Даже если Рэймонд не поймет, а он наверняка не поймет, он все разно перепугается и замкнется.
В торговых рядах на окраине Альбукерке они нашли небольшой магазинчик, где одели Рэймонда с головы до ног. Новое белье и носки, модные хлопчатобумажные брюки и рубашка. Новая одежда, казалось, обрадовала его. Во всяком случае, примеряя вещи, он не уходил в себя и не устраивал сцен.
Отчасти чтобы порадовать брата, а отчасти чтобы предотвратить повторение ужасной сцены на крыльце фермерского дома, Чарли разорился на «Вотчмен», маленький телевизор фирмы «Сони», на кожаном ремешке, так что Рэймонд мог носить его с собой. Теперь, сказал Чарли, Вапнер у них всегда «в руках». Хотя Рэймонд не понял шутки, «Вотчмен» был воспринят с таким энтузиазмом, которого Чарли никогда не замечал за братом. Он почувствовал радость от того, что может доставить Рэймонду небольшое удовольствие.
Рэймонд вышел из магазинчика, одетый во все новое. Затем они зашли в расположенную неподалеку автоматическую прачечную, чтобы постирать старую одежду Рэймонда и кое-что из вещей Чарли. Усадив брата на скамейку перед стиральными машинами с пакетом чипсов в руках, Чарли отправился заправлять «бьюик». Когда он вернулся, Рэймонд сидел на том же месте, где он его оставил, и смотрел, как вещи крутятся в сушильном барабана. Снова и снова. Снова и снова. Чарли подошел и сел на скамейку рядом с братом. Рэймонд не оглянулся. Его взгляд был прикован к барабану.
— Слушай, ты должен избегать такого оцепенения, когда мы встретимся с медицинским экспертом, — отчитал его Чарли. — И такого взгляда. Если он увидит тебя таким, он снова запрет тебя в зверинец.