Остров
А еще перед ним стоит эта маленькая темноглазая женщина в синем пуховике, и он думает взять ее на работу. И ведь не азиатка. Не то чтобы он был расистом, просто эти люди очень непохожи на нас, другая культура и все такое. Она, конечно, не исландка, но он ее хорошо понимает. И под ногтями у нее грязь, он заметил. Земля.
— Вы сказали, у вас есть дети? И что вы будете с ними делать?
— Возьму с собой. Отдам их в местную школу, они смогут помогать после уроков и в выходные.
— Детям здесь не место.
— Я воспитываю их одна, у них никого больше нет.
— Ничем не могу помочь. У меня не детский сад.
— Пожалуйста.
Глаза у нее — заглянуть и пропасть.
— Очень сожалею. Но у меня не благотворительное общество.
Потупив взгляд, она собирается уходить.
— Разве что…
Она оборачивается, в глазах вспыхивает искорка надежды.
— Наверное, мы могли бы договориться. Если сойдемся, я ничего не имею против того, чтобы дети здесь жили.
Надежда в глазах сменяется гневом.
— Я не могу на это пойти, — говорит она резко. — До свидания.
Когда она едет на своем скрипучем велосипеде, по щекам текут горькие слезы; чертовы теплицы, это было последнее место, где она попытала удачу. Лето светлое и ароматное, но осень угрожающе нависает, а за ней притаилась зима, серая и холодная, воет от голода. Она должна найти работу.
ГОЛОДНЫЙ ДОМ
Я тысячу раз убивал спасателя в мечтах и во сне, он всегда большой и мохнатый, как медведь, с рыжими волосами и красноватым лицом, прячет презрительную ухмылку под поцарапанными черными «авиаторами», одет в драную куртку, пережившую немало опасных приключений и жестоких стычек. Обычно я стреляю прямо в лоб, хотя иногда попадаю сначала в бедро или в живот, стою, склонившись над ним, и смотрю, как он корчится и молит о пощаде, затем навожу прицел между глаз и спускаю курок.
В других снах побеждает спасатель, я в страхе пытаюсь убежать, но он мчит на снегоходе и оказывается быстрее, слышу его жестокий смех и выстрел из ружья, чувствую жгучую боль в плече. У этих снов есть варианты. Иногда до того, как грянет выстрел, меня раздевают догола и унижают, иногда я возвращаюсь в столицу, жду, когда меня вместе со всеми загонят на корабль, вижу, как они расхаживают с поднятыми ружьями и ножами, таскают женщин за волосы, ставят к стенке детей.
Спускаясь по лестнице, проклинаю себя за то, что не перевязал рану, ее дергает, когда я наступаю на ногу, кровавый гной брызжет при каждом шаге. Теперь они точно придут, чертовы падальщики, слетятся на запах заражения. Лучше бы я не кипятил воду, не разжигал огонь. Черные точки перед глазами, сухой язык сморщился во рту, всему свой черед.
У дверей я прислушиваюсь, затем очень медленно открываю, жду у косяка, затаив дыхание. Скалы закрывают дом с юга и востока, в этом и большое достоинство, и недостаток: он не защищен от западного ветра, когда тот с воем проносится над горами; и сурового северного, который накрывает холодом со скал дом и фьорд; в то же время Голодный дом скрыт от глаз тех, кто приходит единственным наземным путем. И вот сегодня он затаил дыхание в тишине.
Плетусь к скале, стараюсь двигаться бесшумно, но обессилевшая нога волочится по земле; быстрей, не хватало только, чтобы они пришли именно сейчас. Сажусь, прислонившись к скальной стене, и крепко сжимаю веки, скрежещу зубами, боль накатывает волнами, я хочу умереть стоя, они могут пристрелить меня, но не раньше, чем я выстрелю в них. Встаю и навожу ружье, отступаю за скалу, приготовившись стрелять, и вижу их. Вижу, черт возьми, как они выходят из ущелья по ту сторону фьорда, пробираются через сугробы. Их несколько, пятеро или шестеро, первый в красной куртке, еще не подошли на расстояние выстрела.
У меня нет с собой бинокля, но есть время спрятаться. Могу пойти в ложбину.
Критикует продавцов
Продовольственные магазины не могут обеспечить надежное снабжение
РЕЙКЬЯВИК, 25 июля. — Премьер-министр критикует продовольственные магазины и оптовые продуктовые базы за неспособность наладить бесперебойное снабжение населения продуктами питания. Она подчеркивает, что в этом вопросе жители городов и поселков городского типа сильно зависят от торговли.
«Хозяева магазинов, однако, проявляют преступную халатность, — заявляет Элин Олафсдоттир. — Пустые полки в магазинах шаговой доступности вызывают беспокойство и сеют панику, провоцируют людей делать запасы, опустошая магазины в других районах».
Она указывает, что правительство готово к сотрудничеству с представителями оптовой и розничной торговли, чтобы найти решение проблемы и оптимизировать товарооборот.
Топливный кризис
«Мы знаем, что дефицит топлива вносит свои коррективы, — говорит премьер-министр. — Да, крупные моторные суда пришвартованы, но меры, предпринятые правительством с целью экономии топлива, позволили маломерным судам выходить в море и по большей части обеспечивать внутренний спрос. Около шестисот судов по всей стране с начала лета уже выловили более семи тысяч тонн рыбы».
Премьер-министр опровергает сообщения о грозящей нехватке продовольствия. Это политические интриги правительственной оппозиции и безответственных СМИ. Они усугубляют ситуацию, поскольку многие попались на пропагандистскую уловку и начали запасаться продуктами и другими товарами первой необходимости. В некоторых местах даже произошли беспорядки.
«Нам всем нужно объединиться для достижения общей цели, — подытожила Элин. — Каждый должен проявить ответственность и выдержку и продумать, что именно он может сделать для продовольственной безопасности всей страны».
ХЬЯЛЬТИ
— Важно помнить, для чего мы здесь, — говорит Хьяльти, оглядывая свое старое рабочее место. Он даже рад прийти сюда снова, в эту маленькую пыльную комнатку, повидать некоторых прежних коллег. Они внимают ему как завороженные, наш человек в Министерстве.
— Мы должны помогать нашему народу развиваться, а не тянуть его назад, критикуя все, что делается для поступательного развития.
Он скромно улыбается.
— Я считаю себя одним из вас, хотя и перешел в Министерство. У нас общая задача — освещать жителям страны путь вперед.
Главный редактор улыбается, поглаживая лысину, это в высшей степени верно, дружище, мы, разумеется, не упустим из виду. Хорошо, что можно и впредь к тебе обращаться.
Дневная смена заканчивается, сотрудники собирают свои вещи, надевают велосипедные шлемы, дававшие им слабое ощущение защищенности в этом ненадежном мире. Мужчины на прощание пожимают ему руку, женщины целуют, благодарят за подарки от Министерства, картофель и баранину, Бьярки хлопает его по плечу и радостно предлагает устроить вечером барбекю.
Ульвхильд не целует и не прощается, она сидит, положив ноги на стол, и делает вид, что не замечает его, следит за новостями. На самом деле ничего особенного в них нет, новостная редакция Государственного телевидения в последнее время специализируется на пресс-релизах Министерства, публикует красивые фотографии загорелых людей на сенокосе и коров на пастбище, транслирует обращения Элин, показывает, как она приветствует работников рыбной промышленности или работает граблями на лугу. Она сменила стиль, костюм уступил место летним платьям и традиционным исландским свитерам, светлые косы уложены венком.
Хьяльти придвигает стул к столу Ульвхильд и смотрит вместе с ней.
— Традиционные фестивали под открытым небом, устраиваемые в выходные коммерсантами, в целом проходят хорошо, хотя теперь они организуются вблизи городов, — говорит диктор, улыбаясь. — Корреспондент Оск Халльдорсдоттир находится в Хейдмёрке. Похоже, здесь разбили палатки почти все жители страны.
— Да, — соглашается корреспондент, — по сведениям полиции, вчера и сегодня в Хейдмёрке на фестиваль собралось около десяти тысяч человек. Многие пришли сюда с палатками и рюкзаками, у кого-то даже фляжки в рюкзаках, и сегодня здесь царят радость и веселье. К нам присоединяется Синдри Снайр, руководитель организационного комитета.