Другой близнец

Сейчас они просто гуляли по окрестностям квартала, где Рик снимал жилье, вдыхая вечерний воздух. Раз уж с квартирным вопросом практически было покончено, благодаря Бену, то можно было позволить себе отвлечься. Она бы рада была совсем сбежать от всего этого, но проблема в том, что от своих мыслей нельзя было убежать.
Мысли Мии сменялись стремительно, не отдавая голове отдыха, а с ней и сердцу. Вчера она не приехала помогать Бену по причине, что боялась очередного срыва по случаю раскрытой тайны. К тому же она хотела съездить в банк, где раньше Рик хранил сбережения, проверить наличие ячейки, хоть и понимала, что ей бы скорее всего сообщили о ней еще в прошлое посещение. Где же находится эта таинственная ячейка, ключ от которой Рик спрятал в рамке для фото? Что он хранил там такого, что был вынужден скрыть от всех? Это как-то связано с тем, что ей сказал Эдриан Прайс? Может ли это как-то связано со взломом? Если так, то во что же он впутался? И возможно ли, что его смерть была не случайной?
Чтобы выяснить последнее, она должна была узнать, где был Рик в ночь его смерти после того, как он попрощался со своим коллегой. Он был у той, с кем изменял? Там он напился? Интересно, знает ли та, что Рик погиб?
Несмотря на болезненную злость по факту его неверности, Мия все равно хотела докопаться до истины. Особенно после своей находки. Вчера вечером, у себя в комнате общежития она прошлась по его ежедневнику в поисках какой-либо подсказки. Но ничего не нашла. Ей не терпелось поделиться всем этим с Беном. А также испытывала страшную потребность излить душу, поплакаться на груди. Она обратила внимание, что рядом с ним она чувствует себя словно она дома. В безопасности и спокойствии. Теперь после того, как он освободил её от бремени собственного секрета, Мия знала, что может рассказать ему всё на свете. Но сейчас, молча следуя рядом, она не знала, как начать. Да и стоит ли? Скоро он уедет обратно на службу. Зачем грузить его своими догадками? Ему и так тяжело. Она же видит. И Рик все-таки его родной брат, вряд ли ему понравится, как она будет говорить о нём. Да и Бену не будет интересно слушать о её сердечных муках. Они ведь ничто по сравнению со смертью.
—Расскажи мне о жизни летчика,— начала она, когда молчание стало невыносимым.— Я когда-то давно читала в каком-то журнале о курсе, что ты прошел. Там очень большой отсев.
—Верно,— ответил ей Бен.— Отсеивают в основном по академической успеваемости, но и по физическим критериям, конечно. Мне помогло то, что я изучал аэронавтику в университете и окончил курсы подготовки офицеров с отличием.
—Правда, что вам устраивали неделю «выживания»?
—Да. Но через это проходят все подразделения, ну кроме штабных служащих, изначально выбравших просиживать задницы.
—Вас пытали?— спросила она, окончательно переключившись на тему разговора.
—Примерно. Не как в «Рембо», конечно. Инструктора стараются максимально приблизить условия курса к тому, что может ожидать в настоящем плену, но им нельзя было калечить нас. Ломать руки и там, не знаю, вгонять пластины под ногти. Нет. В основном били и устраивали симуляции утопления.
Мия поморщилась, представляя себе, как связанному Бену насильно вливают воду в рот.
—Тебя сильно били?— спросила она совсем тихо.
—Не то чтобы. Больно, но так, чтобы не вызвать сотрясения мозга.
—О, Бен,— она остановилась.— Мне жаль.
—Не стоит,— он снисходительно улыбнулся.— Я же знал, на что шел. Все через это проходят. Тем более отец рассказывал мне о том, что меня ждет. Так что морально я был готов.
Он не стал рассказывать ей всего, чтобы не травмировать её психику и мировоззрение. Например, о том унижении, что он испытал во время недели «плена». Как их истязатели мочились на них и заставляли кувыркаться в образовавшейся вонючей луже. Но, как сказал один из инструкторов, бывший боевой летчик Израильской Армии, это — отличная подготовка и, если, не дай Бог, кто-то из них попадет в настоящий плен, подобное унижение будет переноситься намного легче. Ведь в плену, в первую очередь, пытаются деморализовать, а уже после вытаскивать разного рода информацию.
—Всё равно,— она восхищенно оглядела его,— не каждый может это выдержать.
Она помолчала некоторое время, а после добавила:
—Я горжусь тобой.
Она мысленно представила его в парадной форме и непроизвольно прикусила нижнюю губу. Нет, она и раньше знала, что Бен особенный. Добрый и спокойный, словно океанский залив. Заботливый старший брат и просто хороший парень, готовый всегда выслушать и прийти на помощь. Но теперь она словно заново открыла его для себя. Он оказался истинным джентльменом. Из тех, о которых писали в книгах. Олицетворение мужской уверенности и чуткости, что совсем не умаляет первого качества. А наоборот. Дополняет его. Никто ведь не объявлял, что ранимость и мощь не могут идти рука об руку.
Она вспомнила вчерашнюю реакцию Роуг на него, ощутив легкий укол ревности. Когда они попрощались с Беном у ворот кампуса, та украдкой оглядывалась и всю дорогу до лекционных залов говорила только о нём, выспрашивая подробности: чем он занимается, где сейчас живет и на сколько приехал в Атланту. Мия не знала, что на неё нашло, и, почему она не может посодействовать счастью брата и дать его номер хорошей девушке, чтобы они сходили на свидание. Но её взяла такая злоба, что она еле сдержалась, чтобы не начать рычать на Роуг. В итоге Мия сказала, что скоро он возвращается обратно на службу, сразу же после того, как они разберутся со всем, что осталось после Рика. Ничего такого. Это ведь правда. Но внутри она всё равно чувствовала себя неуютно, будто нагло соврала. В чём проблема, если Бену перепадет секс с хорошей девушкой? Он — солдат, должно быть, у него это случается не так часто, учитывая его слова о том, что у него никого нет.
Но, когда она представляла Бена в объятьях Роуг, внутренности жгло, словно калёным железом.
—Да ладно тебе,— он слегка покраснел от её взгляда,— я даже не боевой пилот. Отец был в сто раз круче и твой отец тоже…
Он осекся, отслеживая её реакцию, но на лице Мии не отразилось ничего.
—Я не знала его,— она пожала плечами.— Отцом мне был Роберт Хадсон.
Мия отвела взгляд, чувствуя, как уже знакомая грусть подступает к сердцу. Как же она скучала по Бобу. Он всегда был таким веселым и понимающим.
—Может это неправильно,— продолжала она,— и я должна думать о погибшем отце, сокрушаясь о том, что я так и не узнаю его, но получается думать лишь о Бобе. Господи, наверное, я худшая дочь на свете!
—Не говори так,— его лицо изменилось, словно он пытался внушить ей следующие слова.— Ты — хороший человек. Просто ты давно перешагнула стадию принятия и отпустила прошлое, двинувшись дальше. Жизнь ведь продолжается. Я уверен, что твои родители хотели бы, чтобы ты жила и радовалась, а не грустила о факте их смерти.
Мия поняла, что он прав. Она действительно отпустила прошлое. Причем давно. Неужели в один день она также смирится и с гибелью Рика? Или уже начала? Иначе, чем можно объяснить её нездоровые мысли о Бене? Но он так похож на Рика…