Вулканы, любовь и прочие бедствия

 
Пояснительная статья VI 
 Баурдарбунга
Двадцать третьего июля 1972 года с военного аэродрома Ванденберг в Калифорнии был запущен искусственный спутник ERTS-1. Центр космических полетов США вывел его на околоземную орбиту с целью собрать географические сведения по всему миру, а заодно посмотреть на стратегические сооружения в странах за железным занавесом. ERTS-1 десять раз пролетел над Исландией за 18 дней, и когда на его борту включался магнитофон, он каждый раз делал по пять снимков Земли. Искусственный спутник впервые дал исландским ученым возможность худо-бедно посмотреть на собственную страну из космоса, с высоты 920км, и в конце января 1973 года спутник сделал такой снимок, взглянув на который мой отец выронил свою чашку с кофе, и она с громким грохотом разбилась об пол Геологического корпуса Университета Исландии.
Этот снимок обнаруживает огромный неизвестный вулкан под ледником Ватнайёкюдль. Невинная круглая Баурдарбунга оказалась самым большим и самым мощным вулканом Исландии, кальдерой в 850 метров глубиной, до краев наполненной льдом. И под всем этим бурлила гигантская магматическая камера, в результате деятельности которой возникли многие из самых обширных лавовых полей Центрального высокогорья.
Казалось, внимание пробудило Баурдарбунгу от сладкого сна, она содрогнулась, когда над ней проплыл спутник и щелкнул ее снимок. Но в седой старине у нее на совести было много всякого, неистовые ледниковые потоки с нее, очевидно, проложили себе путь через всю страну и сформировали и ущелье Йёкюльсаурглювур, и Аусбирги, грохоту от этого было как от ядерной ракеты ближней дальности. Но после заселения страны она вела себя прилично, извергалась только в трещинах, максимально далеко от населенных областей, где мало кого тревожила, и с тех пор, как начались сейсмологические измерения, ничем не выдавала себя, пока не проснулась от космического фотографирования и не начала снова ворочаться. С того времени большие подземные толчки в районе Баурдарбунги стали обычным делом, и она отвела душу при следующих извержениях — Гьялп (в 1996 году) и Холухрёйн (в 2014-м). А сама она ждет своего часа — циклопическое пушечное жерло над самим огневым сердцем, серединой мантийного плюма, там, где он вертикально поднимается под островом Исландия.
А мы продолжаем свою мышиную возню на поверхности: лечим, учим, пишем, мастерим, жарим тефтели, разливаем кофе, выращиваем лес, воздвигаем электростанции на реках и прокладываем дороги, словно это наше царапание поверхности что-то значит перед теми силами, которые ворочаются в глубине под нами.
Время, давление и сопротивление: вот и весь сказ!
    
Эстетика: плагиоклаз, магнетит
 
Можно сказать, что зона плавления в мантии, где образуется раскаленная лава,— это своего рода «сердце» Исландии.
 
Фрейстпейн Сигмундссон, Магнус Туми Гвюдмундссон, Сигурд Стейнторссон. Внутреннее строение вулканов. Вулканические катастрофы
 
—Видела: просто ужас, на фиг!— Йоуханнес вытягивает руку за борт и отталкивает дохлую форель. Чем дальше мы плывем по озеру Клейварватн, тем больше их становится, они качаются на воде бледными брюхами кверху. Йоуханнес беспокойно смотрит на небо: — Тут в воздухе какая-то хрень тревожная, прямо чувствуешь, что вот-вот начнется извержение.
—Немудрено это почувствовать, если об этом кричит каждый сейсмограф в округе,— говорю я, но мне приходится признать, что он прав: в воздухе что-то разлито, он загустел от тишины и вони серы, даже крачки и те замолчали. Лишь тарахтение мотора нарушает гнетущую тишину, нависшую над озером, преломляется на крутых склонах гор и отдается потусторонним эхом над водной поверхностью, и мы все хотим побыстрее закончить наш поход (хотя никто и не высказывается об этом вслух), пока датчики газа у нас в нагрудных карманах не начнут завывать.
—Вот зараза, нам новые датчики потребуются!— Ульвар, техник из Центра исследований энергетики Исландии, поднимает из воды поплавок и трясет свисающим с него датчиком.— Это все уже к чертям разнесли.
—Так, должно быть, и есть: вчера, когда прибор стал подавать сигналы, показатели серной кислоты просто взбесились,— говорю я.— Мы с новым датчиком не выедем, озеро уже стало опасным.
Забираем пробы, третий раз за эту поездку, у Ульвара дрожат руки, так что он роняет пробирку в воду; в конце концов разворачиваем лодку и направляемся к берегу. С каждым метром, на который мы приближаемся к земле, мне становится все легче и легче.
—Кого там еще принесло?— спрашивает Йоуханнес, когда на стоянку с громким тарахтением въезжает большой мотоцикл.— Полиция же вроде все перекрыла?
Мотоциклист слезает, снимает шлем, вынимает из сумки фотоаппарат и поднимает к лицу, и вот на берегу уже сверкают вспышки — щелк, щелк, щелк,— словно радостные возгласы.
—Это Тоумас Адлер,— отзывается Йоуханнес.— Фотограф. Я с ним при извержении у бухты Кедлингарбаус познакомился, он меня тогда сфотографировал, и у него получились нехилые снимки. И извержения тоже. Я его даже к себе на день рождения приглашал. Анна, ведь ты с ним знакома?
Не могу выдавить из себя ни слова, обреченно сижу на скамье в лодке, которую несет все ближе и ближе к берегу — сажень за беспощадной саженью,— Тоумас опускает фотоаппарат и улыбается мне своей ослепительно кривой улыбкой.
—Здравствуйте,— говорит он, когда мы приближаемся к берегу, обращается ко всем, а смотрит на одну меня, подает мне руку, чтобы помочь сойти на сушу. Я опускаю взгляд, не принимаю помощь, а сама спрыгиваю на берег на трясущихся ногах. Мне до боли в руках хочется коснуться его — что он, черт побери, здесь забыл?!
—Уф, это одна из самых моих жутких поездок,— вздыхает Ульвар.— Озеро в любой момент может взять и извергнуться — а уж вонища-то!
—Как тебе удалось пройти через кордоны?— спрашивает Йоуханнес.— Я думал, полиция сюда никого, кроме нас, не пускает.
—Просто не дал себя остановить,— отвечает Тоумас, вынимая из-под защитного жилета удостоверение службы гражданской обороны.— Мне удалось убедить начальника полиции, что здесь надо задокументировать все действия с самого начала, и мне можно сколько угодно ездить по закрытой зоне и фотографировать.
—Милан Петрович вряд ли бы пришел от такого в восторг,— замечает Йоуханнес.— Ему не нравится впускать в закрытые зоны представителей прессы.
—Я здесь сам по себе, под свою ответственность,— произносит Тоумас, блаженно улыбаясь.— Милан под конец сказал: «Хочешь упасть в вулканическую трещину — пожалуйста, падай на здоровье!»
Земля у нас под ногами дрожит, все замечают это, прислушиваются, но толчки успокаиваются; судя по всему, за ними больше ничего не последует.
—Не пора ли нам в дорогу,— зовет Ульвар, озираясь.— Жутко неприятное место. От этой серной вони муторно становится.
Он прав: показатели на датчиках газа повышаются. Нам нужно выбираться из низины, окружающей озеро, пока сероводород не осядет там и не превратит ее в смертельную западню.