Кровавые тени (ЛП)

Все локации были одинаковыми. Тот же принцип, разные названия районов. Всё это существовало для того, чтобы подавлять, репрессировать и контролировать. Чтобы удержать сильных мира сего у власти. Чтобы сохранять третьи виды на их месте.
Пограничный контроль всегда был усилен в это утреннее время, но это ничего бы не меняло. Для большинства это была городская легенда, но Кейн знал о подземном туннеле, соединяющем два района. И сегодня вечером он как никогда придётся кстати.
Кейн свернул на заднюю дорожку. Взломал замки и засовы, которые удерживали в вертикальном положении обшарпанные металлические ворота, единственный задний вход во двор. Там была обычная домашняя охрана Лоутауна, но за домом даже не следили, не говоря уже об охране.
С тем же успехом они могли предложить её ему на блюдечке. Что, судя по всему, они и делали.
Интересно.
Он с лёгкостью пересёк тёмное пространство, видимое только из нескольких зарешеченных боковых окон вдоль пятиэтажного здания.
Он взломал заднюю дверь тремя лёгкими движениями, несмотря на явные попытки жильцов обеспечить безопасность, и поднялся по двум тёмным лестничным пролётам. Ему не потребовалось времени, чтобы справиться с замком её двери, и меньше чем через секунду он проскользнуть внутрь.
Маленькая квартирка была погружена в густую тень, в ней царила тишина, если не считать тихого дыхания Кейтлин за приоткрытой дверью слева от него. Её дыхание было мягким, едва уловимым, мелодичным. Ритм дыхания спящей женщины всегда манил его. Прекрасное напоминание о ритме их жизни.
Жилое пространство открытой планировки было недавно убрано, но в воздухе всё ещё витал стойкий мужской запах. Он был достаточно слабым, чтобы сказать ему, что, кто бы это ни был, он пробыл тут недолго. Кейн подошёл к кофейному столику и взял одну из папок из аккуратной стопки. Он улыбнулся про себя, просматривая страницы о самом себе. Девушка была дотошной, он должен был отдать ей должное.
Он положил папку обратно и прошёлся по остальной части гостиной, мимо обеденного стола, который она использовала в качестве письменного. Её коллекция DVD была скудной, в отличие от переполненного книжного шкафа. Её музыкальный вкус было трудно определить по горстке разношёрстных компакт-дисков, разбросанных среди них. Выбранные ею картины прерафаэлитов, украшавшие стены, выглядели неуместно в минималистской современной квартире, которую она называла домом. Не было фотографий друзей или семьи. Никаких украшений, кроме единственного Пегаса, которого он взял с полки у телевизора. Это место было не более чем офисом вдали от работы.
Заглянув в ванную, а затем в её спальню, он вернулся на кухню открытой планировки. Он взял её рабочую сумку со стойки и начал вынимать содержимое, пока стопка конвертов не привлекла его внимание. Он поднял их с верха другой стойки. На каждой был штамп, но они никогда не были отправлены. Каждая был написана одним и тем же почерком. Исходивший от них мужской запах соответствовал тому, который он уловил в комнате. Он вытащил открытку из открытого конверта.
Роб.
Он мгновенно усмехнулся.
Роб и открытки на день рождения за шесть лет, но, судя по силе его запаха, они появились в её квартире совсем недавно.
И Кейтлин открыла только одну, прежде чем отложила их в сторону.
Он бросил открытку обратно и вернул своё внимание к её рабочей сумке, тихо вытряхивая остальное содержимое. Он собрал со стола кое-какие бумаги и засунул их внутрь. Затем прошёл в ванную и взял шампунь и гель для душа из всё ещё влажной душевой кабины. Он взял её расческу для волос, гребень и зубную щетку с полки рядом с раковиной, прежде чем задержался на трёх флаконах духов. Он выбрал с нежным, женственным ароматом магнолии и кедра, тонкими оттенками мускуса и ванили — тот, который был на ней прошлой ночью. Он положил его в сумку ко всему остальному.
Он вошел в единственную другую дверь в квартире, его ботинки бесшумно ступали по ковру с глубоким ворсом, когда он переступил порог её спальни.
Она лежала лицом к нему, освещённая лампой, под которой заснула. Она лежала почти на животе, её верхняя нога была согнута более или менее на одной линии с талией. Эта поза демонстрировала привлекательный внутренний изгиб её нижней части спины, соблазнительно подчеркивая её зад, её бёдра.
 
Он тихо открыл её гардероб и пробежался взглядом по тем немногим вещам, которые у неё были. Там были джинсы, брюки или рубашки — исключительно подходящая для работы одежда. Но он нашёл три чайных платья2 в глубине. Он осторожно снял их с вешалок, засунул в сумку, а потом открыл верхний ящик комода. В её ящике для белья было много образцов красивого кружевного нижнего белья, которое он рассматривал на ней тогда в коридоре. Выбрав несколько изящных предметов белого и кремового цветов, он положил их в сумку, прежде чем оставил сумку в дверях.
Кейн обошёл кровать с её стороны. Она лежала, подложив одну руку под голову, волосы частично закрывали её хорошенькое личико. Он окинул взглядом очертания этого стройного, изящно изогнутого тела под простынёй, которую он медленно и осторожно откинул, обнажив простой нежный шёлковый пеньюар, который лишь добавлял ей уязвимости. Он наклонился, желая убрать прядь волос с её щеки. Она нахмурилась, слегка пошевелилась, но не проснулась, когда он задержался на мягкой, безупречной коже её плеча, шеи. Мужчина в нём, не говоря уже о вампире, мгновенно пробудился. Он заставил себя отвести взгляд.
Её прикроватный столик был в беспорядке, завален наполовину прочитанными книгами. Очевидно, что концентрация была проблемой, если только это не было связано с её работой и преследованием его. Он отодвинул в сторону будильник и полупустую кружку с кофе, чтобы взять рамку с её фотографией с родителями. Рик и Кэтлин Пэриш смотрели на него в ответ. Кейтлин была их единственным ребёнком. На вид ей было лет девять, её глаза излучали озорство и счастье. Идеальная жизнь, ожидающая своего часа, чтобы разбиться вдребезги, поскольку она цеплялась за своих родителей, особенно за своего отца.
Он взял её мобильный телефон и пролистал сообщения. Почти все они были связаны с работой, за исключением нескольких от Макса. Там не было ничего, указывающего на друзей; ничего, указывающего на какой-либо другой вид отношений. Девушка не смогла бы быть более одинокой, даже если бы попыталась. Складывалось впечатление, будто она и не пыталась. Как будто она не видела в этом смысла.
Он положил телефон обратно на прикроватный столик и, выдвинув ящик, оглянулся, чтобы убедиться, что она всё ещё спит. Он, молча, порылся в нём и нашёл старую фотографию, на которой она с Робом. У неё была всё та же прекрасная лучезарная улыбка, но на этот раз её глаза не излучали прежнего счастья. Вместо этого они были встревожены. Подчинены. Он убрал фотографию обратно в ящик, а затем ещё несколько мгновений понаблюдал за тем, как она спит, за едва заметным подъёмом и опусканием её груди, за напряжением на лбу, когда она видела сон. Чтецы теней были печально известны своими кошмарами, даже галлюцинациями. Что-то подсказывало ему, что Кейтлин ничем не отличалась. Но эта чтец теней имела больший вес, чем другие. Она несла в себе бомбу замедленного действия, о которой явно чересчур хорошо знала, учитывая её безрассудство в преследовании его.
Она пошевелилась и лениво перекатилась на спину, одна рука свободно легла у головы, а нога теперь была поджата под другую. Она отвернула от него голову, полностью обнажив свою тонкую шею.
Движение было грациозным, раскрытие её тела возбуждающим. Он почувствовал, что твердеет, просто глядя на неё. Но он не мог всё испортить. Речь шла о самоконтроле — о чём-то, что никогда не было для него проблемой до Кейтлин. Пока он не услышал по каналам связи преступного мира, что золотая девушка ПКВ теперь охотится за ним. Золотая девушка, у которой хватило наглости взяться за его дело. Золотая девушка с нежными глазами и хрупким телосложением, которая уничтожала вампиров так же эффективно, как мог бы любой мужчина в её команде, если не больше. Девушка, которая каждую ночь или ни свет ни заря приходила домой одна. Девушка, которая выходила на улицу только для того, чтобы пойти на работу, иногда сходить в кино или за продуктами, чтобы вернуться с небольшим пакетом еды на одного.